Константин Калбанов - Бронеходчики. Гренада моя

Как ни странно, едва оружие оказалось в руках Клима, он сразу же успокоился. Все страхи отошли куда-то на второй план. Единственное, что его по-настоящему волновало в сложившейся ситуации, – это как вообще обращаться с большим и неудобным пистолетом. Его секундант инженер Полянский в очередной раз обругал друга за идиотский поступок и, как мог, проинструктировал по данному вопросу. Может, пользоваться оружием он и не умеет, но с технической стороной знаком хорошо.

Поединщикам в очередной раз предложили примириться. Бабичев, как и прежде, сообщил, что готов к мирному разрешению конфликта, если Кондратьев принесет ему свои извинения. В ответ Клим лишь упрямо мотнул головой и направился к барьеру. Алексею не оставалось ничего другого, кроме как развести руками и занять свое место.

Первым выпало стрелять Кондратьеву. Но несмотря на то, что страх ушел, а его рука совершенно не тряслась, он промахнулся. Причем серьезно так. Пуля выбила фонтанчик земли в пяти шагах от князя.

В свою очередь Бабичев выстрелил, едва вскинув пистолет и практически не целясь. И когда пуля вдруг пронзила левый рукав белой рубашки Клима, растерянно посмотрел на пистолет, всем своим видом выражая удивление. Судя по всему, он был убежден в собственном промахе. Но случилось то, что случилось.

Четверо! Ч-черт! А у него еще и с ногой проблемы. Они с Лукьяновым и механиками поработали на славу, и машина за все это время ни разу не подвела. Мало того, он только что уложил двух «Крестоносцев». Двух! Причем вышедших против него одновременно. Но в ходе короткого боя правая опора получила какое-то повреждение, слушалась не в полной мере, и бронеход захромал.

Именно в этот миг над гребнем, который еще несколько минут назад республиканцы уже считали своим, появился взвод «Тарантулов». Паукообразные шестилапые машины, вооруженные короткоствольной семидесятипятимиллиметровой пушкой и тремя пулеметами.

Конечно, бронепробиваемость у ее снарядов довольно посредственная, и «Крестоносец» им не по зубам даже в случае стрельбы в упор. Но зато у них есть осколочно-фугасные снаряды с зарядом в восемьсот граммов тротила. Мало точно не покажется.

При мысли об этом по телу невольно пробежал озноб, и заломило затылок. Буквально пару минут назад в Григория попали реактивным снарядом и, похоже, контузили. Во всяком случае, в ушах все еще звенело, а голова отзывалась тупой ноющей болью.

Вот только уйти он не мог. Не смог оставить интернационалистов, залегших в чистом поле, когда еще имел возможность ретироваться вместе с уже находящимися в безопасности «Сороками». И уж тем более не сможет сейчас. А раз так, то и гадать нечего.

Григорий двинул хромающую машину вдоль фронта, одновременно вскидывая автоматическую пушку. Все четыре «Тарантула» открыли по нему огонь. И судя по оставляемым за снарядами трассерам, били бронебойными. Вот уж глупость так глупость. На что они надеялись? Возможно, на то, что он подставит бок. Однако Григорий вновь вел машину вполоборота, обращая к противнику хорошо бронированную грудь. Попасть в движущиеся опоры шансы более чем малы.

Воспользовавшись заминкой противника, вызванной перезарядкой орудий, Григорий замер. Прицелился и нажал на рычаг спуска. Резкое и хлесткое «б-банг». Лязг перезарядки совпал с первым шагом «Крестоносца».

На губах подпоручика появилась злорадная усмешка. Он четко рассмотрел, как росчерк трассера уперся в лобовую броню второго слева «Тарантула». И то, что он не срикошетил, улетев в неизвестность, означало одно: снаряд проломился сквозь броню.

Даже если он не взорвался, а такое вполне вероятно, пройти бесследно подобное не могло по определению. В боевом отсеке в любом случае должна была полететь окалина, поражающая экипаж не хуже осколков мины. Стальная же болванка, проследовав дальше, пробьет переборку и ворвется в машинный отсек, однозначно выведя из строя паровую машину.

И снова загрохотали пушки противника. Ожидаемо их было три. И на этот раз трассеры отсутствовали. Командиры машин приняли верное решение. Вернее, взводный. Несмотря на стремительно развивающиеся события и лихорадочную работу с педалями и манипуляторами, Азаров явственно рассмотрел сигнал флажкового семафора над крайней справа машиной.

Два снаряда прошли мимо. Один рванул рядом с левой ногой. Хорошо, что не перед ней. Воронка от семидесятипятимиллиметрового фугаса, да еще и в каменистой почве, так себе, меньше полуметра. Но если с ходу угодить в такую яму, к тому же с поврежденной опорой, можно и завалиться. Хотя-а… Если взрыватель выставлен на осколочный, то и воронки не будет.

Ну да не суть важно. Продолжая двигаться вправо по фронту, Григорий рванул тросы взвода реактивных снарядов, приводя к бою по ряду в каждом из блоков. Еще секунда – и из направляющих труб начали срываться ракеты. Азаров выбрал в качестве цели второго справа: он и поближе, и как раз отвлечет внимание экипажа все еще наполовину скрытой машины. Дымный же шлейф снарядов должен хоть как-то укрыть «Крестоносца» от крайней левой машины.

Расчет оправдался целиком и полностью. Левый «Тарантул» безбожно промазал. Средний и вовсе не стал стрелять, скрывшись из виду в пыли и в дыму беспрестанных разрывов. А вот правый очень даже отметился. И на этот раз попал. Фугас ударил в уже пострадавшую правую ногу. Наколенный щиток без труда поглотил ударную волну и отразил облако осколков.

Но случилось то, что называется случаем на миллион. Ну, может, поменьше. Один из осколков умудрился попасть в небольшую щель обратной стороны сочленения левой ноги, как раз выставленной вперед. Попытка привести ногу в движение – и металл закусило, напрочь заклинивая механизм. Судьба многотонной машины сейчас зависела от куска весом менее десяти граммов.

Хм. Вообще-то, не только от него. Машина, какой бы громадиной она ни была, машина и есть. Главное – это тот, кто заставляет ее двигаться. Разумеется, это не значит, что пилот всесилен. Но порой все же способен совершать невозможное.

Едва ощутив неладное, Азаров тут же скользнул взглядом по многочисленным манометрам и выхватил отвечающий за давление в сервоприводе левой ноги. Стрелка, дрожа, замерла в желтом секторе, едва не доходя до красного. Будь у него сейчас все в порядке со слухом, и непременно услышал бы завывание предохранительного гидравлического клапана.

Благодаря невероятному чутью Григорию удалось удержать равновесие и под вой гидросистемы выпрямиться на негнущейся ноге. «Крестоносец» на секунду замер истуканом с наведенной на цель пушкой. Хлесткий выстрел. Очередной трассер скрылся в утробе машины. Пусть с расстояния около сотни метров и видно не больше метра корпуса с торчащей из него пушкой, это не имеет значения. Во всяком случае, для Азарова.