Константин Назимов - Камарад [СИ]

— Кир, они в десяти метрах! — орет Вика.

— Не тупи, лупи из калаша! — проорал в ответ.

Из пистолета, ночью, на скорости, стрелять одиночными, да еще там расстояние приличное — глупо. А вот это уже другое дело! Девушка дала длинную очередь и стрелянные гильзы застучали по кузову. А я-то уже и из ямы выбрался! Газу!

— Кир! Я кажется попала! — воскликнула девушка.

Хм, в боковом зеркале виден вспыхнувший джип и бандюки из него выпрыгивают. Попала, бесспорно. Сейчас наверняка рванет, точно, вспышка на миг ослепила, машина сошла с дороги, и бампер снес небольшое деревце. Нажал на тормоз и юзом вернул Камарада на дорогу, чудом избежав столкновения с березой, ствол у которой мне и руками не обхватить. Потряс головой и чуть сбросил скорость, нет желания улететь в кювет или поймать мордой дерево.

— Алекса как там? — с замиранием сердца спросил я.

— Еще жива, — донесся до меня ее слабый голосок. — Вы не переживайте, если не довезете. Мне так вас отблагодарить хочется, а вот никак. Простите…

— Слышь, малая! Ты заканчивай тут силы тратить! — прикрикнул я. — Мы почти уже у цели, так что немного осталось! Стисни зубы и терпи.

— Кир, она горит вся, температура под сорок, не меньше, — озабоченно произнесла Вика.

— И хрен ли я могу сделать?! — рыкнул в ответ, а Камарад взвыл движком и колеса стали крутиться на месте, меся глину в колее. — Твою в кардан, а! Давай, давай родной! — машина движется вперед с надрывом. Все встала, твою мать! Заднюю, переднею и так пару раз, небольшая раскачка и газ в пол вырывает Камарада из колейной ловушки. А вот и то место, где мы с Николаем экспериментировали. Скорость скинул до нуля и с громко грохочущем сердцем, кажется, оно заглушает шум мотора Камарада, проехал барьер. Еще метров двадцать катился, а потом вжал в пол педаль газа. Тут дорога ровная, это по деревеньке яма на яме. Пять минут и мы у дома Николая и Оксаны, нас они уже встречают.

Выпрыгнул из кабины и рванул дверь, где сидит Вика, та гладит волосы девочки и плачет, подняла на меня глаза и прошептала:

— Кир, мы похоже не успели.

— Отойди! — рыкнул на нее.

Вика вышла из машины и села на землю закрыв лицо руками, я же склонился над Алекс. Положил ей руку на лоб — холодный, я бы даже сказал, ледяной. Котенок жалобно плачет. Попытался нащупать пульс на шее — не нашел. Сжал зубы и осторожно вытащил девочку из кабины.

— Кирилл, что с ней? — спросил меня Николай, который выглядит лет на тридцать.

— Что ты спрашиваешь! Старый ты козел! Кирилл, давай ее скорее в дом неси! — закричал Оксана.

Прижал к себе худенькое тельце девочки и, понимая, что это самый последний шанс и единственная надежда, отправился вслед за Оксаной. Та уже в доме и распахивает дверцы саркофага, а я стою и держу Алексу на руках.

— Кирилл! Что ты столбом-то стоишь?! Клади ее и раздевай! — говорит Оксана, которой и вовсе не дашь больше двадцати пяти, если бы не сварливый голос.

У нее никак не желает открываться последняя дверка, но она продолжает ее упорно тянуть.

— Кир, давай я помогу, — дотронулась до моего плеча Вика.

Благодарно кивнул, так и не могу смотреть на ранения безвинных детей, не смог привыкнуть.

— Кровь уже не сочится, — упавшим голосом произносит моя напарница.

Мой взгляд зацепился за бескровное лицо, закушенную губу, худющие плечи и остановился на развороченном животе и боку. Господи, как же ей должно было быть больно. Как она вытерпела такую пытку, а еще дорогой и меня пыталась успокоить. Да, с такими ранами не выживают, мне одного взгляда хватило.

— Все! — воскликнула Оксана. — Давай ее сюда! Так, осторожно!

Девушки укладывают ребенка в иноземный прибор, но я-то понимаю, что надежды никакой, хоть и хочется верить.

Девочку уложили, но возникла одна проблема, которая наводит на печальные мысли. Дверцы саркофага не желают закрываться. Оксана их хлопает, но те не защелкиваются. Она их и с силой опускает и медленно — нет эффекта.

— Да, что ты чурбан бесчувственный! — возмущается бывшая старушка. — Это ребенок и ты мне ее на ноги поставишь!

— Он, наверное, не считает ее живой, — выдохнула Вика со слезами на глазах.

— Гад ты этакий! Сволочь! А ну, работай, я сказала! — хозяйка дома бьет по саркофагу в сердцах.

Я же отворачиваюсь, но в последний момент успеваю заметить, что в том месте, где рука Оксаны соприкоснулась с этим ящиком, мелькнула искра.

— Ну?! — навалилась жена Николая на ящик, который закрывает живот девочки, но тот не поддается.

— Оксан, — зову я ее.

— Чего тебе? — не повернула она и голову, только пот со лба смахнула.

— Когда ты ударила ящик он чуть не закрылся, искра мелькнула, а до этого ничего не происходило, — говорю ей и задаю вопрос: — Ты никуда не нажимала?

Та хмурится, рассматривает дверцу, а потом свою ладонь.

— Хм, тут у меня царапина, немного крови выступило. И когда это порезалась? — отвечает та и нахмуривает лоб. Какое-то время размышляет, а потом протягивает в мою сторону руку: — Нож дай! Быстро!

Не понимаю, зачем ей потребовался нож, но протягиваю требуемое. Оксана без раздумий рассекает себе ладонь и ее кровь льется на тело девочки. Хозяйка дома на этом не успокоилась, размазывает свою кровь по ране Алексы, потом и ее по груди и лицу, мазнула по бедрам и ногам.

— Я тебя обману, ящик ты иномирский, тварь бесчувственная! Ты у меня заработаешь, дрянь такая! — приговаривает Оксана, как молитву читает.

Все она вытаскивает порезанную руку в крови и с силой захлопывает дверь лечебного саркофага, та щелкает, и по ней начинают бегать искры и даже раздается какое-то гудение. Вторая дверь и последующие двери закрылись. Теперь прибор гудит низким звуком и по нему пробегают всполохи искр, а вот в доме стало темнее, свет притух, как в былые времена, когда напряжение проседало. А гул в саркофаге продолжает нарастать, искры бегут все быстрее и их становится все больше. Вот он уже весь светится и гудит не тише Камарада, когда тот с натугой выбирается из глины.

— Что тут происходит? — спросил Николай, входя в комнату, а за ним следом и Петр с Василием показались.

— Да, ящик уговаривала работать, никак не хотел, — устало махнула рукой Оксана и, осмотрев ребят, покачала головой: — Как же вы, обормоты, девочку-то не уберегли?

— Ну, это… — понурив голову, развел руками Петр.

— Оксан, нет в том их вины, — заступился я за ребят. — Несчастный случай и не более того.

— А ты чудо такое, откуда взялся? — спросил Николай, подходя к саркофагу.

На его дверцах расположился котенок, который не испугался ни всполохов, ни гудения. Хозяин дома хотел его погладить, но тот оскалился, зашипел и махнул лапой с выпущенными коготками. Коля в последний момент отдернул руку, но котенок лапу сразу вскинул, и шипеть не перестал. Он будто говорит, что тот, кто подойдет, получит от него по полной программе.