Филип Рив - Адские конструкции [другая редакция перевода]

Мисс Фрейе пришлось забраться на стремянку, чтобы дотянуться до самой верхней полки. Рен стало совестно и немножко боязно: а вдруг свалится – не пристало маркграфине с ее весом карабкаться по крутым шатким ступенькам. Но мисс Фрейя знала, что делает, и вскоре благополучно спустилась вниз, порозовев от напряжения, держа в руках футляр, украшенный гербом дома Расмуссен, вырезанным из бивня нарвала.

– Взгляни-ка, – предложила она, отпирая замок футляра с помощью ключика, снятого с крючка на ближайшей стенке.

Внутри ящичек был обит искусственным шелком, на котором лежала вещь, соответствующая описанию Гаргла, – книга из двадцати листов жести размером пятнадцать на двадцать сантиметров, скрепленных между собой ржавой проволокой. Листы толстые, с завернутыми кромками, чтоб не порезать пальцы о заусенцы, металл потускнел и покрылся пятнами ржавчины. На самом первом листе нарисован овал, в нем – корявое изображение орла, а вокруг и внизу – какой-то текст, который нельзя прочитать, настолько стерся. Остальные листы сохранились лучше, вполне можно разобрать длинные строчки букв, чисел и значков, старательно нацарапанных кем-то на жестяной поверхности. Для Рен они ничего не значили. Единственное, что показалось ей хоть сколько-нибудь вразумительным, – приклеенная к последнему листу потертая бумажная этикетка с печатью в виде герба Анкориджа и надписью: Ex Libris Rasmussen .

– Не слишком впечатляет, правда? – сказала мисс Фрейя. – Зато считается очень-очень древней. Существует легенда об этой книге, которую историк Уормволд приводит в своей Historia Anchoragia . Давным-давно, после ужасов Шестидесятиминутной войны, жители Анкориджа были вынуждены бежать с насиженного места куда глаза глядят, чтобы заново отстроить свой город. Они плыли на утлых лодчонках по северным морям в поисках какого-нибудь острова, где оказались бы в безопасности. По пути натолкнулись на потерпевшую аварию подводную лодку. Ее экипаж погиб от эпидемий и радиоактивных бурь – все, кроме одного человека, который находился при смерти. Он вручил моей прародительнице, Долли Расмуссен, один документ и завещал сохранить его любой ценой. Долли согласилась, и документ передавался от матери к дочери из поколения в поколение рода Расмуссен, пока бумага не пришла в негодность… Тогда сделали копию документа, но, поскольку бумага в то время была большой редкостью, текст переписали на расплющенных молотом старых консервных банках. И конечно же, люди, которые этим занимались, наверняка имели не больше понятия о его значении, чем мы с тобой. Однако сам факт, что содержание документа дошло до нас из навсегда утерянного довоенного мира, превращает его в священную реликвию.

Рен перелистывала металлические страницы, и они скрипели и скрежетали по соединяющей их проволоке. Она попыталась представить себе переписчика, который при свете фитиля, плавающего в тюленьем жире, посреди вековой темени ядерной зимы старательно копировал чем-то острым непонятные ему знаки в самоотверженном стремлении сохранить хоть что-то из прежней жизни, погубленной войной.

– Но для чего? – вслух гадала девочка. – И почему тот документ был так важен для моряка с подводной лодки?

– Этого никто не знает, Рен, – ответила мисс Фрейя. – Может, он умер, не успев сказать, а если успел, то его слова канули в Лету. Жестяная Книга – лишь одна из множества нераскрытых тайн, доставшихся нам от Древних. Известно только, что среди математических формул почему-то несколько раз упоминается имя тогдашнего божества – Одина. Значит, текст, возможно, имеет отношение к религии. Да, а орел на первом листе соответствует печати президента Американской империи.

Рен критически взглянула на рисунок:

– По мне, так больше похоже на мокрую курицу.

Мисс Фрейя засмеялась. Она стояла в сиянии полуденного солнца, заливавшем библиотеку через оконные проемы, и казалась невероятно красивой – большой и золотистой, словно земная богиня, и Рен чувствовала огромную любовь к этой женщине и одновременно стыд из-за того, что хочет ее обворовать. Она задала еще несколько вопросов для отвода глаз, хотя, в общем-то, потеряла интерес к истории Жестяной Книги. Потом вернула древнюю реликвию владелице, пообещав не медлить с ответом, намерена ли она стать учительницей, и оставила мисс Фрейю копаться в огороде.

Время летело, тень от Зимнего дворца быстро перемещалась по ржавому настилу городской палубы по мере того, как поднималось солнце. Приближался условленный час свидания Рен с Гарглом. А на душе у девочки становилось все неспокойнее. Гаргл, конечно, решительный, смелый, красивый, и ей очень хотелось помочь Пропащим Мальчишкам, однако рука не поднималась красть у людей, вместе с которыми жила со дня своего рождения. Рано или поздно кто-нибудь хватится Жестяной Книги, и тогда мисс Фрейя припомнит расспросы Рен и подозрение неизбежно падет на нее.

И вообще, что это за Жестяная Книга такая? Почему Гаргл из кожи вон лезет, чтобы заполучить ее? Рен не настолько глупа. Она знала, что некоторые документы Древней эры могут содержать по-настоящему опасную информацию; папа рассказывал как-то, что Лондон – город, в котором он вырос, – буквально разрушило до основания устройство под названием МЕДУЗА. А вдруг Жестяная Книга – инструкция по сборке подобного устройства и Гаргл нашел способ расшифровать эти записи?

Рен добрела до южного края города, спустилась к причалу по трапу, истертому сапогами рыбаков, села на берегу в тени старых, давно заржавевших гусениц и стала размышлять о том, как же ей все-таки поступить. Огромная тайна, вызывавшая поначалу приятное волнение, теперь все больше распирала ее изнутри и превращалась в источник досадного беспокойства. Хотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями. Но с кем? Только не с мамой, или папой, или мисс Фрейей; известие, что Пропащие Мальчишки добрались до Винляндии, приведет их в ужас. Тилди? У нее, скорее всего, начнется истерика. Рен подумала было, а не рассказать ли обо всем Нэту Заструджи, попросить его о помощи, но почувствовала, что теперь, после знакомства с Гарглом, он больше не кажется ей таким уж красивым; да и вообще, просто мальчишка, неинтересный вовсе, увалень и ни в чем не разбирается, кроме рыбной ловли.

Задумавшись, она не заметила, как в заводь вплыла лодка и причалила к берегу, пока не услышала голос матери:

– Рен! Ты что там сидишь? Иди сюда, помоги мне вытянуть это!

«Это» оказалось безжизненным телом несчастной маленькой оленухи с дырой в груди. Мама тащила его через борт лодки, чтобы затем отнести домой на Сириус-Корт, а там разделать и засолить мясо на зиму. Рен поднялась и направилась было к матери, но тут обратила внимание на солнце, которое стояло уже высоко.