Александр Афанасьев - Однажды в Америке

Атлантида…

На столбе я увидел плакат – LGBTIQ immigrants – и названия постсоветских стран. Если раньше бежали от тоталитарного государства, то теперь эмигранты вот такие вот.

Мерзость…

Я зашел в кафе «Татьяна», оно еще работало. Кафе встретило меня запахом русской кухни, который я еще помнил, музыкой исполнителей, которых я не знал и которые были смехотворными, и… все было чужим. Просто – чужим.

Подошел к бармену, просто спросил – есть ли жилье на сдачу за наличные и сразу. Оно, конечно же, было.

Ночь я встретил на кровати в каком-то кондоминиуме… я лежал, смотрел в неотремонтированный потолок, слушал звуки разборки соседей (орали на русском) и мрачно думал.

Что не так? Что не так со всеми нами, почему мы так сильно от всех отличаемся? И почему мы ненавидим себя больше, чем кто-то другой.

Почему русское здесь – это закрытые магазины и раздолбанные кондоминиумы, от которых сразу хочется бежать? Почему нет ни одного русского во власти в США? Почему армяне в этом на порядок успешнее нас – их лобби входит в десятку сильнейших. Почему русские так ничего и не смогли дать этому городу, почему наша культура не стала частью культуры Нью-Йорка? Почему мы не смогли занять в жизни этого города такое же место, как ирландцы, к примеру? Чей День святого Патрика празднует Нью-Йорк как городской праздник?

Ведь что-то не так. Что-то очень не так с нами. Мы вымираем? Да нет, не похоже – судя по той истерике, которую сейчас развязали в США по поводу продвижения России, мы идем вперед. Но в чем же тогда дело?

Но согласно последним данным разведки, Мы воевали сами с собой…

Так ничего и не придумав, под русский мат и стуки в стену – я уснул.

США, Вашингтон ДС

Белый дом

Пенсильвания-Авеню 1600

15 августа 2019 года

Когда-то давно президентскую предвыборную кампанию в США можно было выиграть за двадцать пять долларов. Именно столько потратил Авраам Линкольн, он на все эти деньги купил сидра и выставил его избирателям. Но те времена далеко в прошлом. Сейчас стоимость предвыборной кампании зашкаливает хорошо за сто миллионов долларов.

Он сидел за столом в овальном кабинете и напряженно думал, опершись о скрещенные локти. Он был в Вашингтоне мавериком – настоящим, а не таким, как, к примеру, сенатор МакКейн, которому тоже нужны были деньги на предвыборную кампанию – потому и независимым он быть просто не мог. Деньги нужны всем, и тот, кто берет деньги, становится зависимым от того, кто их дал. Деньги нужны всем и всегда.

Кроме него. У него были свои.

Потому-то против него и ополчилась вся политическая система США, стоило ему только избраться. Почти весь его первый срок превратился в балансирование над политической пропастью на натянутой проволоке – и все это называлось «угроза импичмента». Что самое удивительное – впервые в истории общественность серьезно обсуждала возможность импичмента президента не за какое-то конкретное серьезное преступление, а просто потому, что он многим не нравился. Интересно, отцы-основатели США могли представить себе такое? Александр Гамильтон предлагал избирать президента на десять лет, как, кстати, в Китае.

Он не выполнил те обещания, которые давал избирателям, не сделал ту работу, на которую его наняли. От этого ему было горько и больно. Он не мог спокойно смотреть в глаза избирателям, идя на второй срок, – так стоит ли и идти. Он может хотеть все что угодно, но его опять заблокируют.

Он многого не знал, когда шел в Белый дом. Например, он не понимал всю силу судебной власти в США и то, насколько она находится под враждебным контролем. Практически все предлагаемые им реформы были заблокированы через решения судов. В США система права унаследована от Великобритании и называется «система прецедентного права». Она означает, что судья при разборе каждого конкретного дела не ищет норму закона и применяет ее, как в римском праве [53], а руководствуется общими принципами и, разрешая дело, создает прецедент, которым обязаны руководствоваться другие судьи при решении аналогичных дел. В итоге получается, что каждый судья является законотворцем. В отличие от европейских стран, где действует многоуровневая система апелляций и кассаций, в США есть только один высший суд – Верховный. Но они контролируют и его. Следовательно, надо иметь всего лишь одного-двух карманных судей и поддержку в Верховном суде – и ты можешь заблокировать работу Белого дома.

Первый раз система права как политический инструмент применялась – это он потом узнал – для уравнивания чернокожих в правах с белыми. Ни одна политическая партия и ни один политический институт не решились бы принять десегрегационные законы, не рискуя потерять поддержку Юга, а то и что похуже. И тогда в течение примерно пятнадцати-двадцати лет была создана сеть из судебных прецедентов, фактически подменившая собой нормальный законодательный процесс. Сейчас они то же самое пытаются сделать с мигрантами.

Кто они? Юристы, разумеется. Целая спаянная каста, а за ними стоят демократическая оппозиция и еще один мощнейший институт в США – университетское сообщество. Юристы же где-то учатся. И журналисты. Там на уровне университетов происходит индоктринация и вербовка. Все это уже давно контролируется демократами, причем настолько, что США вплотную подошли к системе «одна страна – одна партия». Демократическая.

Потом эта же система была применена для уравнивания в правах извращенцев, потом до неузнаваемости извратили закон RICO, превратив его в универсальный инструмент грабежа государством граждан. Но сейчас впервые эта система была применена не против чего-то, а против кого-то.

То есть его.

Новая налоговая система погибла в битвах с лоббистами – формально ее приняли, но по факту извратили до неузнаваемости. Законодательство об ограничении миграции погибло в судах. Законодательство по отмене «обамакары» – обязательной медицинской страховки – тоже заблокировано.

Все его внешнеполитические инициативы либо не поддержаны, либо уничтожены.

И вот перед ним теперь стоял вопрос – идти ли на второй срок или уходить непобежденным. Возраст позволяет.

Понятно, что они все сделают, чтобы не дать ему победить. Президент на втором сроке смертельно опасен – ему не надо искать деньги на перевыборы.

Этот скандал с вице-президентом, скорее всего, бомба, подложенная заранее. Они знали обо всем, но взорвали ее ровно под выборы.

А эти «они» – однопартийцы. Точнее, «однопартийцы».

Один из конгрессменов-республиканцев, которые его безоговорочно поддерживали, погиб при крайне подозрительных обстоятельствах. Второй был тяжело ранен при знаменитой стрельбе в Лас-Вегасе. Он понимал – все это не просто так.