Александр Афанасьев - Экспедитор

Хорошо было бы рискнуть и взять в рейс слонобой – опытные образцы его уже были в металле, скорее всего, слонобой взял бы. Это ручная пушка, стреляет снарядом от БМП, с плеча, выносит все, кроме танка [17] Это не выдумки автора, опытные образцы испытывались в Швейцарии под еще более мощный 35-мм «Эрликон» и в США – под снаряд 30 мм от пушки штурмовика А10. Комбинация серьезного ДТК и длинного отката ствола (возможно, и с гидротормозом) позволяет создать пушку для стрельбы с рук. . Щас бы им…

Глупости говорю.

– Минуты две… – шепчет кто-то рядом.

– Да понял…

А так все хорошо начиналось…

После того как мы забили украинскую бандгруппу, мы пошли дальше, резко уходя на юг, в сторону Ростовской и Луганской областей. Трупы мы похоронили, а вот технику отогнали, бросили и запомнили приметы, а также взяли координаты – слава богу, ГЛОНАСС еще как-то работает, пусть глючно уже. После чего двинулись параллельно М4, дороге на юг, идущей почти параллельно границе бывшей Украины, но стараясь нигде на границу не выходить.

Топливо, которым мы заправились на окраине Тамбова, оказалось нормальным, не обманули на нижегородском торге насчет этого места. Одной проблемой меньше, перекачали через фильтр, заправились и дальше погнали. В одном месте видели монстра, он тоже нас видел – но не решился нападать, а мы не стали стрелять. Они тоже умные, понимают, какая добыча им не по зубам. Монстр был размером со льва.

Больше мы никуда не сворачивали, нигде не пытались отобедать. Время от времени на М4 было движение, но какое – непонятно, да мы и не пытались понять. Нам надо было выйти к границам ОРДЛО и опознаться, чтобы стрелять не стали.

Интересно, что там? По идее, там должно быть лучше, чем в Украине – отмобилизованное и полностью готовое ко всему население, автоматы на руках. Но главный тут вопрос – отбились, а как дальше жить?

Я помотался. И на новгородском торге разговаривал с разными, очень разными людьми. И рассказывали они разное. Требуется большое усилие, внутреннее, прежде всего, – чтобы не свалиться в феодализм или рабовладение. Сейчас ведь никакого контроля нет, никто ничего не навязывает. Вот некоторые предприимчивые люди (а большинство из тех, кто создал себе феодальные вотчины, – это бывшие предприниматели) и развлекаются как могут. Рабами торгуют. Убивают. Не понимая, что рано или поздно все равно начнется восстановление, и тогда их всех и их семьи придется уничтожить под корень. Потому что рабовладельцев и феодалов допускать к жизни нельзя, надо уничтожать, чтобы и семени не осталось.

Жестоко? Да нет, это практика государственного строительства. Никакое государство не может терпеть рядом рабовладельцев. Как и рабовладельцы никогда не примут государство, которое не дает им владеть рабами – может, и примут, но при первой возможности ударят в спину. Чтобы этого не произошло, – а удара в спину мы не выдержим, – надо уничтожить первыми всех, кто может ударить.

Я в какой-то степени начал понимать Сталина – ненавидеть не перестал, но начал понимать. Большевики строили свое государство, и оно было столь слабо, а враги столь многочисленны, что им ничего не оставалось, как бить первыми. И бить по площадям, уничтожая всех, кто мог представлять угрозу… точнее – кто не мог не представлять угрозу. Простить это нельзя, но понять… я как-то понял.

Наверное, и нас кто-то проклянет, если к тому времени хоть кто-то останется в живых.

Потом мы на квадрокоптере увидели деревню, большую, и рядом с ней, на горке, какое-то строение, какие-то цеха – большие, заброшенные. И решили, что ночь переночевать тут можно в самый раз. И пошли туда…

И… пришли, в общем.

Хорошо, что машины заныкали, не оставили на видном месте – привычка, что спасает жизни, не торчи на видном месте, как прыщ на пятой точке. Потом только решили ужин готовить – с наблюдательного поста сигнал. Приехали.

Квадрик прямо там и посадили – некогда с ним. Успели рассредоточиться… там чего хорошо – цех по какой-то новой технологии был построен, там верхним ярусом площадки и кабинеты для белых воротничков, удобно: вышел – и весь цех как на ладони. Вот часть там засела, часть – в здании бывшего АБК двухэтажном…

Единственный наш шанс – то, что они не ждут нападения и, как видно, ведут себя зело расслабленно, как к теще на блины едут. Накрыть шквальным огнем, подранить кого – они восстанут, на своих будут бросаться. Но это если сейчас квадрик нормально пройдет и ничего не заметит. А если заметят – перемесят огнем с дистанции. И все.

– Саня, слышишь?

– Плюс.

– Трофей взял?

– Плюс.

Уже что-то. Получается, у нас теперь не один, а два слонобоя – родная ОСВ-96 и «Барретт», к которому всего-то два десятка выстрелов. Но уже хлеб. Правда, для ближнего боя не подходит ни та ни эта: на одной прицел с минимальной кратностью десять, на другой – белорусский двенадцатикратник стоит, так и не смогли ни на что поменять.

– На бэтре вали водилу. Попробуем взять трофеем.

Сама по себе затея смертельно опасна, но мы к этому в общем-то и готовимся. Брать трофеи. У нас есть специальные трофейные команды в городе, заточенные только на это – они с чистильщиками идут, машину любую канцелярской скрепкой вскроют, ссаками заправят, пальцем с места сдвинут и за пять минут раскулачат, если не сдвинут. Это мы так шутим, а на деле – польза от таких навыков огромна. Сейчас мало что работает, и взять работоспособный трофей – подвиг само по себе.

Привожу в боевую готовность свой автомат – переднюю рукоять в боевое, прицел включить (батарейки тоже дефицит, и зарядить проблема), переводчик в среднее, патрон всегда в патроннике – мы досылаем, нам устав караульной не указ. Поделюсь еще опытом – у меня стоит на переходнике под сорок пять градусов обычная складная передняя рукоять от «Молота» – лучше для удержания нет, проверено. Сорок пять градусов – это самое нормальное, физиологически оправданное положение руки человека. Я это первый раз увидел еще до войны, когда был репортаж из ДНР о пулеметчиках Спарты – у нас его, кстати, как учебное пособие используют. Опробовал – нормально. А вообще, тюнигуете свое оружие – обратите внимание на рабочих и их инструменты, посмотрите, где рукояти, каким хватом удерживается инструмент во время работы, какие рабочие приемы и движения существуют. Ведь, по сути, оружие – такой же инструмент, только используется намного реже, чем, скажем, болгарка или отбойный молоток. Вот с рабочих и надо пример брать.

На БТР украинский флаг – значит, враги. Это как-то даже не обсуждается, хоть нет больше ни Украины, ни России. Не знаю, чего в этом больше – мести за то, что было, или страха за то, что будет, понимания того, что если они в силе, то сейчас с России спросят. Но украинцы – враги. Если бы я увидел флаг ДНР – я бы и не подумал стрелять, честно. Попытался бы выйти на связь.