Александр Афанасьев - Экспедитор

– Не учи папу детей делать…

Все засмеялись. Ладно…

Дело было на летном поле бывшей миллеровской авиабазы, где командир Третьего донского полка есаул Гордеев пытался попасть в пустую пивную бутылку из глухого винтаря со ста метров. Я был уверен, что не попадет.

Глухой винтарь – это тоже наша тема. Был такой патрон 366ТКМ, его «Техкрим» делал, он попадал в категорию гладкого, хотя по факту был нарезом, просто специфичным. Но главное – патрон в Ижевске делали. Когда началось – у нас не было бесшумного оружия, совсем. Несколько «Винторезов», и все. Решили работать от того, что есть: на заводе сделали развертку под тот патрон, что есть, и начали выпускать винтари под этот калибр – на базе АКМ и «Лося». То есть не стволы с гладкой частью и не сверловку Ланкастера, а нормальные нарезные стволы. И нормально пошло – он по кучности получше «Вала» будет, а выстрел, если из «Лося» с глушаком – котенок громче пукнет. Автоматики-то нет! А «калаш» – он и есть «калаш», на него и переобучать не надо, только таблицу поправок запомнил новую – и в бой, за Родину.

Ну или Аллах акбар. Шутка.

Винтовка дернулась.

– Попал?

– Нет.

– Кривая у тебя винтовка, Ижевский.

Именно так – Ижевский, с ударением на «и». Я сдержался.

– Немного выше возьмите. Деление в прицеле.

Есаул мрачно посмотрел на меня, но затвор передернул и опять прицелился. Стоящий рядом молодой казак в березке [20] Камуфляж старого образца. и с орденом Мужества на груди смотрел на меня скорее с симпатией и на винтовку – тоже. Понятное дело – они, скорее всего, разведка, а им такое оружие нужно. «Винторезов»-то нынче днем с огнем, как и патронов к ним.

Винтовка дернулась. Бутылка лопнула, ее просто разорвало.

– Попал!

– О! Это любо.

Потом, когда казаки продолжали крутить винтовки – эту и другие, – я, улучив момент, подошел к тому, что в березке, протянул руку:

– Александр.

– Дмитрий.

Я кивнул на автомат на груди, у него был какой-то странный компенсатор, похожий на выпотрошенный масляный фильтр.

– С пять сорок пять ходишь?

– Есть такое. Патроны к нему достать проще.

– Есть «Барс» в этом калибре, глушак и прицел к нему заводские. Планка Пикаттини стоит под любые прицелы, впереди еще одна под ночник. Ствол с нарезами под глушак, отпущен в криокамере, резьба такая же, как на АК-74. На ложе крепление под сошки стандарт, и есть еще вариант со складной ложей американского типа, в РД-54 помещается. Сошки тоже есть, но примитивные…

Казак оживился.

– Почем?

– Договоримся. Вот такие вот – кто делает?

– Тут у нас контора одна. Рукастые ребята, они много всего делают.

– Мен на мен. Мне много всего и надо.

Посмотрим… договоримся – будет тут наш представитель и дилер, в принципе нам выгодно, когда все в одном месте и когда не с нуля работа начинается. А мы посмотрим, что тут хорошего придумали… такая жизнь, как сейчас, она в принципе крутиться заставляет, а техническая библиотека наша – всегда нуждается в пополнении. Как-то так…

Здесь, как и обычно в таких местах бывает, как и в Подмосковье получилось, жизнь сохранилась вокруг воинских частей.

До Катастрофы шло их активное формирование. Россия пришла к 2014 году, почти не имея войск на своей западной границе… поэтому мне, кстати, смешны рассуждения о том, что вот можно было в 2014 году Украину захватить – шашки наголо и вперед, гусары. А чем? У нас реально на границе не было ничего или почти ничего и явно не было плана действий – ну не видели мы Украину врагом до 2014 года. А для того чтобы перебросить войска с техникой с других направлений, чтобы разработать хоть какой-то план – это очень много времени надо, и Запад два раза успел бы среагировать. Крым – это одно, а захватить территорию в шестьсот с лишним тысяч квадратных километров, на которой свыше сорока миллионов человек проживает, – это совсем другое. Помните, как США готовились ко второй иракской? А тут – страна с вдвое большим населением. И огромным количеством оставшегося от Советской Армии оружия.

Когда же произошла Катастрофа – как раз завершалось формирование по крайней мере двух армий, одна из которых должна была быть расквартирована именно в Ростовской области. И так как формирование этих армий шло в приоритетном порядке, туда же поставлялось самое новое оружие. Ряды «Тигров» об этом говорили очень красноречиво – их доработали, видимо, уже после Катастрофы. На американский манер – на всех машинах поставили мощные таранные бамперы и сверху сделали защищенные со всех сторон корзины для пулеметчиков. Пулеметы из корзин торчали самые разные – от «Корда» до ПКМ, не исключая ДШК и НСВ.

Когда произошла Катастрофа, уцелевшие стали стекаться к воинским частям в поисках защиты, там же стали образовываться новые поселения и городки. Современный тип расселения в таких местах сильно походил на раннее Средневековье – городище в центре, укрепленное, там князь с дружиной, вокруг – торгово-промышленное поселение, дальше какая-то крепостная стена, дальше – села, где платят князю дань на содержание дружины и ходят на торг в город. Современным аналогом крепостной стены был глубокий ров, наполненный водой, – потому что зомби не могли плавать и, попадая в воду, тонули камнем. Кроме того, городище огораживали, где просто сеткой-рабицей, а где бетонным забором. Сетка-рабица была лучше – через нее можно наблюдать, можно стрелять, а бетонный забор даже КПВТ не выдержит.

Здесь, как я успел заметить, систему укреплений дополняла берма – что-то вроде крепостной стены из земли, такие делают на Ближнем Востоке, чтобы обозначить границу между странами. А что, все правильно – куда-то же надо землю из рва девать. А такой крепостной ров никакая пуля не возьмет…

Дружеское отношение к России и осознание общности нашей непростой судьбы тут сохранилось: нас приняли, приняли наши подарки, приняли и приблудные фуры с патронами, сильно обрадовавшись и мельком пообещав «порешать там», а водил посадили в местную тюрьму, до выяснения. Разместились мы в гостинице, расположенной в пустующем доме, а меня пригласили в баню. Оно и правильно – сейчас все серьезные разговоры только в банях и делаются. Потому что голые все и ствол никто не пронесет – ну и морду бить в бане как-то тоже не принято.

Баня была выстроена явно уже после Катастрофы – с решетками на окнах и решетчатой двойной дверью, как в тюрьме, – и топилась углем, что для нас, уральцев, было диковато. Но натопили жарко, так что дышать было нечем. Вместе со мной в парилку зашли пятеро…

Пропарились, надо сказать, знатно – особенно после дальней дороги. Я не очень-то люблю баню, если честно, равнодушен я к ней, помылся горячей водой – и ладно. Но тут жаром аж до костей пробрало, что по-любому полезно для тех, кто привык спать где попало и как попало. Парил меня как раз есаул Гордеев.