Мари Лу - Warcross: Игрок. Охотник. Хакер. Пешка [litres]

– Как я должна была такое рассказать? Это моя личная жизнь. Я не думала, что должна смешивать это с нашими тренировками.

– Но ты же смешивала, – говорит Хэмми. – Ты все время была готова сбежать от нас или уйти пораньше с тренировок. И что это за позорное выступление сегодня?

Эшер кивает, соглашаясь со словами Хэмми и продолжает смотреть на меня.

– Ты проигнорировала все мои команды. Сказала, что знаешь лучше. Я не стал спорить, потому что верил в тебя. Потому что ты показала себя до этого, но… – его захлествает раздражение, и он делает паузу. – Я твой капитан . Я выбрал тебя первой. Я трудился над созданием команды такого уровня. Даже если мы победим в этом году, кто поверит, что мы заслужили победу? Я уже вижу заголовки: «” Всадники Феникса” обманом получают чемпионство» .

– Да ладно тебе, – отвечаю я. Мой голос звенит от раздражения. – Это всего лишь игра. Я…

– Всего лишь игра? – прерывает меня Хэмми. Все вокруг напрягаются, словно я сказала что-то ужасное. Именно такие слова мне не нравилось слышать от других. Я начинаю мямлить, что не это хотела сказать, но она наклоняется ко мне и смотрит сердито: – Тогда зачем ты вообще здесь? Почему соревнуешься в Warcross̕е, если ты настолько выше всего этого? Разве ты не жила в трущобах Нью-Йорка до того, как попала сюда?

– Ты знаешь, что я не это имела в виду.

– Тогда не говори того, чего не имеешь в виду. Я чертовски хороша в Warcross̕е. И это позволило мне купить маме дом, отправить сестру учиться в хороший университет, – она делает паузу и показывает рукой на наше общежитие. – Вот почему все любят Warcross, не так ли? Вот почему мы все в восторге от «НейроЛинка» – а почему ты используешь его? Потому что он осуществляет желания?

– Я не это хотела сказать, – повторяю я. – Вы очень многого не понимаете. Когда на кону куда больше, чем чемпионат, то да – это просто игра.

Я плохо продумала свое заявление и почти сразу же пожалела об этом. Хэмми смотрит на меня удивленно. Потом скептически. Неподалеку Рен смотрит на меня с любопытством. Он будто подначивает меня еще что-нибудь сказать.

– Подожди, – говорит Рошан, взмахнув рукой, – то есть это не просто интрижка? Что это значит – на кону куда больше?

Я делаю глубокий вдох. Объяснение крутится на кончике языка, готовое сорваться, но я сдерживаюсь в последний момент, чтобы не наговорить лишнего. Рен все еще здесь, сидит среди нас. Ноль угрожал мне. Не стоит ставить под угрозу и других. Я тихо чертыхаюсь и встаю:

– Мне жаль.

Хэмми опирается локтями на колени.

– Ты еще что-то скрываешь от нас. Я не могу понять, почему.

– Почему ты нам не хочешь рассказать, Эми? – спрашивает Эшер очень тихо.

– У меня свои причины.

Что-то вроде сочувствия мелькает во взгляде Рошана. Уголок рта Рена снова поднимается, но так легонько, что никто этого не замечает, и его взгляд прикован ко мне. Я смотрю в ответ, не позволяя ему запугать меня. Потом разворачиваюсь и иду в комнату. Эшер окликает меня по имени, но я не отвечаю.

«Осторожнее, Эмика».

Голос раздается эхом в моих ушах. Я застываю.

Сквозь линзы я вижу Ноля. Он стоит в конце коридора, ведущего на второй этаж, в черных доспехах, а непрозрачный шлем повернут ко мне. Во рту пересыхает при виде него.

«Я предупреждал тебя», – говорит он.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я хрипло.

За спиной я слышу голос Хэмми, она идет ко мне.

– Эми, – говорит она, – с кем ты говоришь?

Он просто спокойно смотрит на меня. «Проверь свои Воспоминания».

Мои Воспоминания.

Внезапно мое сердце сжимается. Я быстро набираю команду, поднимаю окно и ищу свои Воспоминания, все аккуратно разложенные моменты с папой, которые я так часто пересматриваю. Нет. Пожалуйста . Когда папки появляются, я замираю.

Пусто. Опция «Новое Воспоминание» парит над ними.

Я дрожу. Невозможно. Я же поставила всевозможные системы безопасности, закопала их глубоко в своих аккаунтах, чтобы с ними ничего не случилось, сохранила их в облаке, клонировала много раз из чрезмерной осторожности. Я в панике ищу свои копии. Но их тоже нет. Папа, который весело напевает за обеденным столом, разрезая ткань. Мы с папой делаем своими руками рождественские украшения. Папа показывает мне, как смешивать краски. Папа угощает меня жареным арахисом в Центральном парке; походы в музеи; празднование моего дня рождения.

Ноль удалил их все.

Я поражена, ноги подкашиваются от этого удара.

«Держись подальше – и, может, я их верну. Продолжишь – и это будет лишь началом».

Я сжимаю кулаки. Моя злость поднимается словно острый клинок против фигуры в доспехах. Секунду спустя я понимаю, что слезы застилают глаза. Хэмми наконец подходит ко мне.

– Эми, что с тобой происходит? – говорит она.

Ноль слегка наклоняет голову, словно дразнит меня. «Слишком поздно».

И тогда в нашем общежитии раздается взрыв.

Утечка газа. Вот чем публике объяснили взрыв.

Я и не представляю, как все было, пока не вижу произошедшее по телевизору в больничной палате. Со стороны это выглядит ужасно: какую-то секунду общежитие «Всадников Феникса» еще стоит, а в следующую оглушающий взрыв и оранжевый шар пламени вырываются из крыши атриума. Окна разлетаются осколками стекла. Огонь бушует, повсюду черный дым. В соседних общежитиях включается свет, и игроки других команд бегут к нашему дому. Некоторые кричат. Другие стоят, обхватив руками головы, в молчаливом потрясении. Но большинство бежит к нашим окнам, выкрикивая наши имена. Даже Тримейн – агрессивный, неприятный Тримейн – там, помогает Рошану вытащить Эшера через окно.

Потом приезжают пожарные и скорая помощь.

Вспышки заполняют экран телевизора. Новостной корреспондент говорит перед нашим общежитием, задавая вопросы Хэмми, которая выглядит потерянной и кутается в одеяло. Эшер получил несколько порезов и синяков от разбитого стекла, как и Рошан. Каким-то чудом все мы выжили.

Но это не значит, что мы не потрясены до глубины души.

– Мисс Чен, – говорит медсестра, заглядывая ко мне в комнату и кивая, – к вам посетитель.

Я сажусь, обнимая руками колени, и киваю ей в ответ. Руки и ноги онемели.

– Хорошо, – говорю я. Она уходит и через секунду возвращается с двумя людьми.

Рошан держит в руках коробку, а за ним следует Хэмми. Они выглядят так, словно не спали уже много дней. Я открываю рот, чтобы поприветствовать их, но Хэмми лишь трясет головой и обнимает меня. Я морщусь: рука все еще горит от полученных царапин, а спина болит от падения, когда удар сбил меня с ног.

– О, – выдыхаю я, но объятия сильнее боли, и я тоже ее обнимаю.

– Эш посылает тебе свою любовь, – говорит Хэмми мне в плечо, – его брат и родители с ним в палате.