Ричард Кирк - Необходимые монстры

– Привет, – произнёс Мох. Птичка оглядела его, склонив головку набок, и улетела. Мгновение спустя она вернулась с ещё одной улиткой – и представление повторилось. Проглотив улитку, скворец раскидал клювом кусочки ракушки. Удостоверившись, что ничего не осталось, птичка громко пожаловалась Моху. Он пригнулся, когда она пролетала мимо него, через дверной проём и в дом. Поражённый Мох швырнул окурок в сад и поковылял за птицей.

Он нашёл её в комнате с камином. Скворец скребся на мраморной каминной полке, стараясь вытащить из-под часов конверт. Мох отогнал птицу. Она отлетела на спинку кресла, где нахохлилась и заверещала на него. Мох рывком высвободил конверт. На лицевой стороне были отпечатаны его инициалы. Внутри обнаружился плотный листок бумаги с запиской, аккуратно написанной теми же синими чернилами: «Подарок от общего друга». Подписи не было, просто – «Икс». Он перевернул листок, но обратная сторона была пуста. Птица вскрикнула. Мох повернулся, всё ещё держа перед собой записку, а сумасшедшая птица взметала в воздух пыль и перышки. Потом Мох увидел его. Из-за кресла выглядывал походный сундук, с угла которого свисала его сумка с лямкой через плечо.

В тот день Мох убил Агнца. Он явился на Полотняный Двор поздно. Ещё раньше сходил в Птичий переулок в поисках Оливера. Из предосторожности он тогда оставил сундук в доме корабельного плотника, спрятав его за пиломатериалами в мастерской. Оливера в переулке не было, а Мох не мог рисковать, расспрашивая всех вокруг. Он позвонил в книжный магазин из телефонной будки, но никто не ответил. В отчаянии он в конце концов сам пошёл в магазин и всего лишь убедился, что тот заперт и погружён во тьму. Конечно, Оливер мог быть и там, но войти внутрь Мох не мог никак – к тому времени час уже был поздний. Мох вернулся в дом корабельного плотника и взял сундук. Куском мешковины и бечёвкой, найденной под верстаком дома плотника, он обмотал, маскируя, сундук, потом пошёл на стоянку такси, таща его за собой на скрипящих колесиках.

Когда такси доставило Моха на Полотняный Двор, деловая активность рынка по большей части уже спала. Фермеры и поставщики очищали прилавки, готовясь к следующему дню, или болтали, собравшись кучками. Мох миновал грузовые двери незамеченным, несмотря на скрипящие колеса, и прошел до грузового лифта. Раскрыл предохранительную решётку перед входом в кабину и нажал затёртую кнопку. Пол под его ногами вздыбился, слегка просел, и кабина поползла вверх.

Этажи над главным залом выглядели опустевшими. Два из них были завалены сломанными ящиками, поддонами и прочим рыночным хламом. На третьем широко раскинулось пространство, выложенное твердой древесиной, – танцзал минувших лет. Оркестровая площадка возвышалась в дальнем углу, стулья стояли вдоль стен. Плотно сложенный мужчина подметал пол, держась спиной к лифту. Двигался он лениво, шаркая вбок, словно слушал музыку. Через мгновение он пропал из виду. Раздумывая во время подъёма лифта о неожиданном отсутствии Оливера, Мох сообразил, что раз уж он Агнца убьёт, то и с Оливером вести разговор о делах будет с совсем иных позиций. Лифт, клацнув, прибыл на чердак.

Мох сдвинул обратно решётку, открывая проход в вестибюль, освещённый мигающими настенными светильниками. В углу были свалены в кучу порванные коробки, резиновые трубки и мешки с солью. Напротив лифта остатки настенной росписи окружали дверь вдвое выше Моха и почти настолько же шире. Изображалась жизнь животных за тысячелетия. Над росписью каллиграфически выведенная надпись оповещала: «Музей естественной истории – Хранилище коллекций». В росписи были щедро представлены китообразные. Мох подумал, не была ли роспись произведением того покойного художника, которого высмеивал Шторм?

Смотровой глазок был вделан в глаз, нарисованный на двери. Мох нажал кнопку, повисшую на двух проводках, и подумал, не лучше ли было подняться по лестнице. Двинув сундук, он понял, что с ним на ступенях было бы утомительно и шумно. Он шагнул в сторону, когда внутри стен заскрежетал металлом о металл механизм. Дверь открылась вовнутрь. Тощая обезьянка в красном фраке артистично выплыла в дверной проём и протянула лапку.

«Естественный привет Музея посетителю истории!» – произнёс высокий уверенный голос, тонувший в треске статических разрядов. Мох всё ещё дивился странному порядку слов, когда заметил, что обезьянка лапку не опустила. «Посетитель Музея привет истории!» Морщинистая мордочка обезьянки ничего не выражала. Сквозь давным-давно изношенную перчатку проглядывали проволочные пальцы с металлическими суставами. Что-то загремело внутри, обезьянка поползла назад по ржавому полозу в полу куда-то за дверь и скрылась. Дверь двинулась, но Мох успел подставить ногу в проём, вызвав тупой удар, за которым последовал звук, словно внутри стены посыпался песок, пока сопротивление передавалось по скрытой цепи механизма.

Зал имел примерно пятьдесят футов в высоту и двести футов в длину [13] Соответственно более 15 и 60 метров ( прим. пер. ). . Мох не разглядел никаких признаков присутствия Радужника. Слон, которого он в последний раз видел в темноте, высился перед ним, закутанный в пластиковую плёнку. Коллекции птичьих гнёзд, яиц, зубов, окаменелостей и всяческих иных мыслимых останков, некогда принадлежавших какому-нибудь живому существу, стояли на полках, детально обозначенные на этикетках по сложной музейной системе. Дополнительные шкафы и макеты крупных животных занимали центр помещения, создавая лабиринт из противопоставлений, какие во сне видятся. За лабиринтом, в дальнем конце зала, виднелся пустой вольер, развалина из металла и стекла, служившая дополнением к безжалостным признакам разрушения в городской выси. Хранилище когда-то устраивало публичные экскурсии, но складывалось впечатление, что посетителей здесь не было уже десятки лет. Мох поднял мешковину на сундуке и освободил его от упаковки, которую сам скреплял клейкой лентой. Положив её на пол, он задвинул сундук в глубокую нишу между двумя шкафами с окаменелостями. «Куда, к чёрту, Радужник подевался?» – думал он, работая пальцами.

Торопясь вывести Имоджин из квартиры Сифорта, Мох оставил там свой револьвер. Теперь он вынужден был придумать что-то новое, чтобы прикончить Агнца. Одно пришло ему в голову в тот день с утра пораньше, когда он осматривал набор инструментов корабельного плотника. Встав на колени перед слоном, Мох развернул кусок парусины, в котором лежали сапожное шило и пробойник для отверстий. У инструмента имелась гладкая деревянная рукоять, оказавшаяся настолько Моху по руке, что могла бы сойти за её отсутствующее продолжение. От рукояти отходили два металлических штыря. Тот, что подлиннее, был размером с указательный палец Моха, тот, что покороче, был металлическим долотом размером с его же мизинец. И шило, и долото были смертельно заточенными.