Ричард Кирк - Необходимые монстры

Мох лежал на полу наполовину без сознания, не в силах двинуться. Ручка шила врезалась ему в ребра. Он слышал звуки борьбы рядом, крики нескольких голосов. Особенно визгливо звучал голос Оливера, в панике протестовавшего и умолявшего. Его оборвал выстрел, отозвавшийся звоном в ушах Моха. Встряхнувшись, он поднялся на ноги, скользя по крови. Оливер лежал на полу, мёртвый, с полуоткрытыми глазами. Трое его убийц отбрасывали в сторону защитное покрытие, собираясь уходить. Мох погнался за ними. Двое первых скрылись из виду, зато третьего ему удалось ухватить за корпус и прижать к ящику. В борьбе он старался ударить того шилом, но потерял хватку. Тот же, танцуя, сделал несколько шагов спиной вперёд, а потом побежал догонять сообщников. Шагнув несколько раз, Мох понял, что даже если он их и догонит, то в таком состоянии не сможет противостоять троим вооружённых бойцам.

Он повернулся, отыскивая взглядом Имоджин. Ожидал найти её без сознания, но она уже сидела, склонившись вперёд и сплёвывая кровь меж расставленных ног. Ни Агнца, ни Элизабет видно не было.

Мох осмотрел раны Имоджин. На лице у неё багровела отметина от удара подметальщика, но в остальном повреждения были мелкими. Кровь шла из прикушенного языка. Он уселся, привалившись спиной к основанию аквариума, и уложил девушку рядом, пристроив её голову себе на колени. Держал её за руку, переплетя пальцы. Перед ним ничком лежал подметальщик, вжавшись лицом в доски пола. Ручейки тёмной крови расползались по трещинкам в дереве. Оливер лежал на спине, отверстия в его голове образовали аккуратное двоеточие. Как раз на его-то крови Мох и скользил. Он прислонился головой к основанию и закрыл глаза. Тихим голосом рассказал Имоджин о событиях, что последовали за их поспешным бегством из квартиры Сифорта, о сделке и страхах Оливера из-за ведьмы. К тому времени, когда оцелусы своим жужжанием возвестили о возвращении Радужника, Мох был без сознания.

Имоджин влажной тряпкой отёрла засохшую кровь с лица Моха. Дневной свет был нестерпим. Прикрыв ладонью глаза, Мох старался сообразить, где он. Тело Оливера повисло в воде аквариума. Съежившийся, будто личинка, с подобранными руками, книготорговец медленно поворачивался вслед лёгкому движению воды, оставляя за собой красноватый шлейф. Весьма мало что осталось от мягких тканей: знак того, сколь долго Мох был без сознания. Птичьи ноги Оливера лежали на дне бака. Мох прижал ладонь ко лбу, и на несколько секунд весь мир сошёлся в прохладе этого прикосновения. Мысли его обратились к Радужнику. Он огляделся, но друга нигде не было видно.

– Мох, – произнесла Имоджин. Она указала на бак, не глядя на него. – Жалко, что Оливера постиг такой гадостный конец.

– Кто это сделал?

– Радужник. Я помогала, – ответила она. – Это самый быстрый способ избавляться от тел. Выглядит мерзко, но, по сути, немногим отличается от того, что происходит, если тело закопать в землю или бросить в море.

Мох недоверчиво уставился на неё, но Имоджин отвернулась, втянув щёки.

– Где Радужник? – спросил наконец Мох, стараясь не смотреть на плавающее тело.

– Он там, – ответила Имоджин и указала в конец зала, где дневной свет лился в двери, ведшие к вольеру. Вставая, Мох застонал. Имоджин бдительно следила за ним. – Спасибо вам за помощь. Этот головорез меня убил бы. – Она встала, теребя в руках влажную тряпку.

– Уверен, что он так и планировал, – сказал Мох. – Мне нужно поговорить с Радужником.

Он пошёл к вольеру. Имоджин за ним. Вольер был гордостью музейного хранилища, геодезическое стекло и металлический купол использовался для выращивания образцов для Зала птиц. Среди пышной растительности когда-то жили сотни птиц со всего земного шара. С земли стекло вольера и медные отблески сияли при восходе солнца как пойманная звезда. После войны от вольера остались одни руины.

Мох с Имоджин вышли из дверей на обширную площадку, блестевшую битым стеклом. Вид был захватывающий. Радужное море раскинулось гладким голубым полотном. Чуть ближе располагалась великая лестница, запруженная людьми, которые шли по обычным своим утренним делам. Фуникулёры, расставленные на расстоянии по бокам лестницы, перевозили людей и грузы туда и обратно, из города до доков в сотнях футов внизу. На ступенях всё ещё были заметны шрамы войны. Выбоины в известняке, кучи щебня и разрушенные артиллерийские укрепления, видимые с верхотуры Полотняного Двора, позволяли рассмотреть историю города, не занесённую ни в какие бесчисленные книги, написанные на эту тему. Воздействие ветра и воды сгладило многие шрамы, в камне появлялись раковины и пустоты. Местами они стали обиталищем морской жизни, пополнявшейся с каждым приливом. Радужник стоял перед этой панорамой. Стоял опасно близко к краю площадки, выдававшейся над крышами Полотняного Двора.

Имоджин осталась в дверях. На открытой площадке было очень свежо. Заслышав приближение Моха, Радужник отвернулся от города, обратившись лицом к нему. Его потрёпанное пальто было забрызгано кровью. Это было то самое пальто, в котором Мох увидел его впервые за стенами брикскольдской тюрьмы. Тогда голову Радужника скрывал чёрный капюшон, зато сейчас вся она была подставлена сиянию дневного света.

– Радужник, что случилось?

– Я освободился от двух мужчин, которые набросились на меня сзади, и пытался проследить за Агнцем, но он сбежал.

– Я спрашивал, что это было такое, с девочкой?

– Я всё ещё сам стараюсь это понять. – Бриз долетел с океана. Полы пальто Радужника захлопали по его ногам. – Мне нужно было стоять в стороне. Я пришёл сюда наблюдать.

– За чем? – Впервые Мох четко различил шестой оцелус. Тот был темнее других: «дымчатый», такое слово пришло ему на ум.

Радужник поднял вверх руку и взял тёмный оцелус пальцами. Вложил его Моху в ладонь. На ощупь тот был тёплым, как взятое из гнезда яйцо.

– Хочу, чтоб ты взял камешек и берёг его. – Радужник сжал пальцы Моха вокруг оцелуса. – Я нашёл его в походном сундуке. Пока ещё не понимаю, что это значит, но после того, что произошло сегодня, мне необходимо оставить его с тем, кому я могу верить. – Он сжал руку Моха. – Ты единственный, кому я верю, Мох.

– Я позабочусь о нём, – сказал Мох. И положил оцелус в карман. Выглядело это жестом незначительным, но он от растерянности не знал, что ещё сделать.

– Я вышел сюда полюбоваться океаном, – произнёс Радужник.

Мох долго стоял рядом с другом, прежде чем почувствовал руку Имоджин на спине.

– У нас посетитель, – сообщила она.

Эндрю стоял перед шкафом, наполненным брахиоподами [14] Брахиоподы, или плеченогие – тип морских беспозвоночных животных ( прим. ред. ). . На нём было оборванное не по росту пальто. Взгляд обежал беспорядок, учинённый схваткой с бандой Агнца.