Коллектив авторов Фантастика - Танк смерти. Советская оборонная фантастика, 1928–1940 [антология]

Под утро, когда судно сильно раскачивало, меня разбудил ударом кулака в бок долговязый чернорубашечник, заявляя, что я украл у него шапку. Узнав во мне англичанина, представителя зажиточной нации туристов, он старался излить на меня весь свой гнев. Однако, когда утром пароход подходил к Мальте и вдали обрисовались освещенные солнцем скалистые черные гребни острова, я пришел к заключению, что поступил правильно, добровольно подвергнув себя подобному испытанию, так как член армии спасения должен уметь переносить любое унижение и со смирением в сердце выслушивать самые грубые оскорбления. Успокоив себя этой мыслью, я стоял на палубе под лучами южного солнца, не раскаиваясь в своем решении поселиться среди этих людей, валявшихся теперь на истоптанных мешках железных нар.

Многим кое-что известно о Мальте и рыцарях Мальтийского ордена, но крест его знаком всем, кто видел крест рыцарей Ливонского ордена.

Остров представляет собою оголенную желтовато-серую массу, – таково первое впечатление при приближении к нему. По обеим сторонам узкого канала, соединяющего гавань с открытым морем, у входа в бухту высятся на высеченных в скалах позициях чудесные крепостные орудия нашей могущественной родины Великобритании с их стройными подвижными стволами. При виде их мой мозг осенила возвышенная мысль: если бы я мог уподобиться одному из этих сорока или шестидесятисантиметровых орудий, если бы я был в состоянии громить ураганным огнем божьего слова каждое судно, приближающееся к крепости господа бога.

В то время как я рассматривал батареи и жерла орудий, пароход, миновав канал, в котором едва могли разойтись два крупных судна, вошел в обширную, защищенную со всех сторон скалами гавань, где его встретил катер портовой полиции.

Подняв глаза, я одним взглядом охватил поле своей будущей деятельности: оно было громадно. Ряды крейсеров, ряды миноносцев, ряды подводных лодок, разукрашенных флагами, с дымящимися трубами, иссиня-серые, стояли на якоре. На них кишели люди: здесь происходило строевое обучение на палубе, там занимались сигнализацией, еще дальше шли гребные состязания со вздымающимися в такт рядами весел. Лишь через некоторое время я заметил, что некоторые крейсера приветствовали наш пароход поднятием и спуском флага.

Не обращая внимания на облепившие итальянский пароход лодки мальтийских торговцев табаком, открытками и напитками, я распорядился перегрузить мои чемоданы с литературой на одно из суденышек, поддерживавших сообщение с городом, и сам съехал на берег.

Валетта, столица Мальты, со своим восьмидесятитысячным населением существовала, по-видимому, лишь благодаря тому, что существовали корабли, транспорт и моряки. Гавань Мальты не минует ни одно судно, направляющееся из Адриатического моря в Африку, как не минуют корабли, держащие путь от Гибралтара на Восток – в Босфор, Афины, Александрию. В Мальту вынуждены заходить также суда, плывущие в Бомбей и Шанхай.

Взобравшись наверх по извилистой, как бы многоэтажной дороге, я поселился в одной из центральных гостиниц, откуда был намерен начать свою работу.

В чем она заключается – вам известно, но начало ее не так уж просто, как может показаться с первого взгляда. В первую очередь я обратился к морскому начальству с просьбой узаконить мои посещения военных кораблей, чтобы войти в непосредственное соприкосновение с матросами и раздать им наши брошюры и листовки. К величайшему моему удивлению, морской офицер, к которому я обратился, не только отказал в моей просьбе, но дал еще понять, что не советует пытаться вести работу среди моряков. Он заявил, что эти люди слишком глубоко погрязли в разгуле и разврате, вследствие чего нуждаются не в духовном врачевании, а в помощи научной медицины.

Подобная история случалась со мною впервые. Правительственные учреждения всюду охотно шли навстречу армии спасения, так как государства считали нашу деятельность в высшей степени полезной, находя, что она способствует удержанию простонародья и толпы в границах порядка и в повиновении существующему государственному строю, являясь противоядием против агитации и влияния социалистов и трэд-юнионов. Поэтому необъяснимое поведение морского офицера не только огорчило меня: я почувствовал себя оскорбленным, и во мне поднялось известное упрямство. Результатом этого упрямства явилось то, что я обратился к своему непосредственному начальству и Лондоне с ходатайством выхлопотать для меня в адмиралтействе необходимое разрешение, независимо от личных взглядов и настроений местного морского командования.

В ожидании ответа в моем распоряжении оказалось достаточно времени для ознакомления с городом и окрестностями, а также для наблюдения над уличной и портовой жизнью. Город Валетта разбросан на нескольких скалистых хребтах. Вследствие недостаточной влажности почвы деревья в городе встречаются редко, и пальмовая аллея составляет единственное зеленое насаждение.

Это было место прогулок граждан по вечерам и праздничным дням. По аллее прохаживались мальтийские дамы, одетые во все черное, с широкой полосой черной материи на голове и веером в руке, речью и внешностью напоминавшие итальянок. Однако, благодаря своим костюмам, они скорее могли сойти за монахинь какого-нибудь средневекового ордена, чем за современных дам. Даже нищенки у дороги не расставались с типичным убором мальтийской женщины – выцветшей и изношенной полосой материи на затылке. Если буржуазные женщины скрывались и прятались под черной материей, то в портовых кварталах женская нагота – во всем своем искусительном бесстыдстве.

Так как портовый район представлял собою поле моей будущей деятельности, я начал ближе приглядываться и подробнее изучать его. Прежде чем перейти к дальнейшему, я должен рассказать следующий характерный случай. Ознакомившись в течение трех дней после прибытия с главными центральными улицами, я решил спуститься к гавани и на перекрестке обратился к краснолицему полисмену с вопросом, каким образом пройти туда кратчайшим путем. Приложив руку к козырьку, полисмен ответил:

– Кратчайшим путем, сэр, вы пройдете по улицам, идущим влево от вас, но я советовал бы вам избрать окольный путь, сэр. Поэтому поверните, пожалуйста, вправо.

Я послушался указания полисмена и, не требуя дальнейших разъяснений, двинулся в указанном им направлении, но, пройдя некоторое расстояние, задал себе вопрос: почему кратчайший путь – лучший. И почему именно полисмен советовал избегать его. Нужно было удостовериться.

Обойдя полисмена, я углубился в один из переулков и вышел на улицу, которой должен был избегать. Однако, не прошло и десяти минут, как я очутился в районе, где ничего не было, кроме кабаков и таверн в каждом доме, в каждом из бесчисленных переулков.