Вероника Рот - Знак [litres]

Пожалуй, Акос окончательно бы разнервничался, если бы не видел раньше, что точно так же играл с ножом Ризек.

– И она полагала, что вот такое будущее как раз никогда и не наступит, – вырвалось у Акоса, которого тяготило молчание.

– Ошибаешься. Я знаю, что она страшно беспокоилась.

Акос обомлел. Но ведь раньше Айджа никогда не рассказывал Акосу о своих видениях, да и когда бы он мог это сделать?

Акос плохо представлял себе весь этот процесс: грядущее, вторгающееся в настоящее, многообразие вариантов, от которого кружится голова.

Разве можно спокойно смотреть на своих родных и гадать, сбудутся ли твои жуткие видения или нет?

Почему нельзя даже намекнуть на то, что с ними произойдет?

Но Айджу, похоже, такие тонкости не волновали.

– Давай вернемся домой и спросим у нее, – пробормотал Акос.

– А мне и здесь неплохо, – усмехнулся Айджа. – Да и тебе тоже, судя по… твоим апартаментам.

– Ты сейчас говоришь… совсем как он. Сам-то не замечаешь? Ты прямо как Ризек Ноавек, человек, убивший папу. Ты можешь, если хочешь, ненавидеть нашу маму, но папа-то тут при чем?

Глаза Айджи затуманились. Они не стали пустыми, но их взгляд был рассеянным и далеким.

– Я не… Он вечно работал. Его никогда не было дома.

– Он все свое время проводил дома! – выкрикнул Акос, точно сплюнул. – Готовил нам еду, проверял уроки, рассказывал сказки. Ты не помнишь?

Но Акос уже знал ответ. Видел его в безразличных глазах Айджи.

Кто бы мог сомневаться! Ризек сперва украл воспоминания Айджи об отце, заменив их собственными кошмарами о Лазмете Ноавеке.

Акос сграбастал Айджу за рубаху и притиснул к стене, свалив ряд пузырьков. Айджа показался ему маленьким и таким легким, что при желании Акос без труда поднял бы его на руки. Именно это, а вовсе не изумление на лице брата, заставило Акоса отпустить Айджу так же внезапно, как и наброситься.

И когда я успел повзрослеть? – подумал Акос, уставившись на свои ладони.

Длинные, совсем отцовские пальцы, только гораздо толще. В самый раз раздавать тумаки.

– Она научила тебя своей жестокости, – произнес Айджа, одергивая рубашку. – Или ты считаешь, что если я что-то забыл, ты сумеешь вытрясти это из меня?

– А я бы попробовал, – Акос попятился. – Я бы сделал что угодно, лишь бы ты вспомнил папу.

Отвернувшись, он потер шею, точь-в-точь как Йорек. Не мог больше видеть ни Айджу, ни Васа.

– Зачем вы сюда пришли? Что вам от меня нужно?

– У нас есть веские причины, – ответил Айджа. – Во-первых, мне требуется особая настойка тихоцвета, способствующая четкости мышления. Хочу прояснить некоторые свои видения. Ты сможешь ее приготовить.

– Значит, Ризек еще не отнял у тебя токодар?

– Его вполне удовлетворяет моя работа.

– Ты глупец, если надеешься, что он будет доверяться тебе настолько, что не высосет из тебя всю силу, – глухо произнес Акос и облокотился о стол, чувствуя, что ноги у него сделались ватными. – Что же до настойки тихоцвета… Я скорее умру, чем дам тебе то, что Ризек Ноавек сможет использовать в войне с тувенцами.

– Надо же, сколько пафоса, – фыркнул Вас.

Подняв взгляд, Акос увидел, как стюард постукивает пальцем по острию ножа. Он почти забыл о его существовании, тогда как Вас никуда не пропадал и слушал их перепалку очень внимательно. При звуках его голоса сердце Акоса заколотилось о ребра. Он до сих пор не мог изгнать из головы воспоминание о крови отца на штанах Васа, который вторгся в их дом.

Вас направился к горелке и вдохнул желтый пар, который уже начал рассеиваться. Помешал в тигле ножом и внезапно легонько ткнул острием в горло Акосу.

Тот замер, сердце дало сбой. Лезвие было холодным как лед.

– Моего кузена недавно пытались отравить, – вымолвил Вас.

– Я не нанимался караулить твоих братьев, – ответил Акос.

– А я могу поспорить, что ты кое-кого караулишь. Его зовут Сузао Кузар. Он был с нами, когда твой отец испустил свой последний вздох.

Акос покосился на Айджу, не понимая, на что надеется. На то, что брат кинется на его защиту? Как-то отреагирует на речи Васа, рассуждающего о смерти их отца, словно о пустяке?

– Кайра мучается от бессонницы, – Акос упер руки в бока. – Ей требуется сильное снотворное, которое я для нее варю.

Острие уперлось в шрам, оставленный Ризеком.

– Вас, – произнес Айджа натянутым тоном.

Неужто нервничает? – мелькнула мысль, но надежда тотчас угасла.

– Вас, ты не можешь его убить. Ризек не отдавал такого приказа. Прекрати.

Стюард зарычал, но нож убрал. Акос немного расслабился.

– У вас, шотетов, сегодня праздник какой-то, что ли – когда принято являться к тем, кого ненавидишь, и досаждать им? – Акос вытер пот, струившийся по шее. – Если так, то учти, я ничего не праздную. Оставь меня в покое.

– Ты нужен на допросе явившейся с повинной заговорщицы, – сказал Вас. – Вы оба нужны – и ты, и Кайра.

– А я вам зачем? – спросил Акос.

– Тебя здесь держат, чтобы ты облегчал страдания Кайры. – Вас склонил голову набок и мерзко ухмыльнулся. – Полагаю, этим ты и займешься.

– Хорошо. Надеюсь, так оно и будет.

Вас убрал клинок в ножны. Вероятно, он уже сообразил, что ему не придется тащить Акоса силком.

К тому же они находились на корабле, в глубоком космосе.

Акос обулся и последовал за стюардом, Айджа двинулся за ними. Снадобье подождет. Стоило отвару остыть, как он становился «стабильным». Мама любила говорить, что «своенравно» только кипящее зелье.

Шотеты в коридорах расступались перед Васом, избегая смотреть ему в глаза. Зато с любопытством таращились на Акоса. Будто у него на лбу красовалась печать «тувенец».

Акоса выдавала привычка жевать лепестки тихоцветов, вечно лежавших в его карманах, скользящая походка и манера ставить ногу на пятку, точно он шел по льду. А еще – обыкновение застегиваться на все пуговицы.

Поступь Айджи оказалась тяжелой, как у шотета. Ворот рубашки был расстегнут.

В этом отсеке корабля Акос еще не бывал. Металлические полы сменились паркетом, как будто он вновь перенесся в особняк Ноавеков, где под потолком мерцали светлячки фензу.

Их шаги эхом разносились по коридору. Вас подвел Акоса к высокой двери, солдаты-охранники расступились.

В комнате царил полумрак – такой же, как в Оружейной, где Ризек и похитил у Акоса его брата Айджу. Блестел натертый паркет, противоположная стена представляла собой прозрачную панель, за которой теперь виднелся лишь блеклый завиток токотечения, – корабль развернулся.

Ризек созерцал космос, заложив руки за спину. К стулу позади него была привязана женщина. Рядом находилась Кайра. На Акоса она даже не взглянула, что уже настораживало. Дверь с грохотом захлопнулась.

– Объясни-ка мне, Кайра, как ты вышла на предательницу? – спросил Ризек, развернувшись.