Джек Вэнс - Избранные произведения. Том III

— Я чувствую, что вы многого не договариваете. Бэла Рука я, разумеется, постараюсь обходить как можно дальше, а вам желаю приятно провести этот вечер и насладиться счастьем в пустыне.

Джерсен вернулся к «Крылатому Призраку», где еще раз пересчитал и надежно запер акции. Затем сменил дарсайские одежды на свободные серые брюки и рубаху в черную и зеленую полоску, тщательно проверил оружие и снова нырнул под зонтик. Уже наступили сумерки, шум падающей с высоты воды прекратился, и Динклтаун теперь ничто не отгораживало от пустыни.

Подойдя поближе к гостиничной веранде, Джерсен задержался в тени деревьев, чтобы повнимательнее рассмотреть сидящих за столиками: десяток на вид довольно состоятельных туристов-дарсайцев и группу молодых мезленцев с двумя женщинами постарше, изысканно одетых и державшихся с огромным достоинством.

Из гостиницы вышла Шеридин Ченсет в легком белом платье и прошла совсем недалеко от того места, где притаился Джерсен.

— Шеридин! — тихо проговорил он. — Шеридин Ченсет!

Шеридин остановилась, удивленно посмотрела в ту сторону, где стоял, полуоблокотясь о ствол дерева, Кирт. Бросив быстрый взгляд на группу мезленцев, она подошла к Джерсену:

— Что вы здесь делаете?

— Гляжу на вас и благодарю судьбу за представившуюся возможность встречи.

— Тс-с-с, — насмешливо улыбнувшись, сквозь зубы прошипела Шеридин. — Вам свойственны такие обходительные выражения… — Она окинула его взглядом с головы до ног. — Сегодня вы выглядите гораздо менее суровым, угрюмым и сосредоточенным, чем тот то ли банкир-пройдоха, то ли космический бродяга, каким вы казались в Сержеузе. Только сейчас я обнаружила, что вы совсем молодой мужчина.

— Не совсем так. Я по меньшей мере на шесть лет старше Альдо. Но вот сейчас я совсем не ощущаю груза этих лишних лет.

— Именно сейчас?

— Неужели нужны объяснения? Я ведь стою рядом с вами, не в силах скрыть своего восхищения.

— Вашей галантности, похоже, нет никаких пределов, — чуть усмехнувшись, но довольно холодно заметила Шеридин, однако Джерсену показалось, что она достаточно благосклонно отнеслась к его высказыванию. — Слова ничего не стоят. Не сомневаюсь, что у вас уже есть супруга и большая семья.

— Ничего подобного никогда не было. Я один как перст.

— Каким же образом вы стали банкиром?

— Приобрел банк для некоей особой цели.

— Но ведь банк стоит огромных денег! Преступник вы, значит, очень богатый?

— Никакой я не преступник. По крайней мере, лично я себя преступником не считаю.

— Тогда скажите честно и откровенно, кто же вы на самом деле?

— Космический странник — вот какое определение больше всего ко мне подходит.

— Кирт Джерсен, вам доставляет удовольствие окружать себя ореолом таинственности в моих глазах, а я терпеть не могу тайн! — Тут к Шеридин вернулся обычный для нее тон мезленки, воспитанной в высокомерии к окружающим. — А вообще-то ваши тайны меня совершенно не интересуют.

— И очень хорошо. — Джерсен бросил взгляд на площадь, затем еще дальше — на погрузившуюся в сумерки пустыню. — По сути, мне не следовало так сильно распространяться о себе. Этим я достиг только обратного эффекта — зря раздразнил себя самого.

Шеридин долго глядела на него молча, затем неожиданно рассмеялась:

— Какие удивительные роли вы себе взяли в той драме, которую разыгрываете! Плутоватого искателя приключений. Банкира, способного провести даже такого прожженного дельца, как мой отец. Утомленного жизнью аристократа. И вот теперь — страдающего от безнадежной любви мальчишки, мечтательного и благородного.

Джерсен хоть и удивился подобным словам, но был более сдержан в проявлении чувств.

— Я не признаю за собой ни одной из этих ролей. — Какое-то безрассудно беспечное настроение, как наваждение, вдруг овладело им. — Подойдите сюда, где мы будем наедине друг с другом. — Он взял ее за руку и провел к самому дальнему столику в темном углу веранды. Шеридин шла напряженно, почти сопротивляясь, а присев, приняла чопорную позу, как будто была намерена задержаться здесь всего лишь на секунду-другую. Взгляд ее вновь стал холодным и отстраненным, принадлежащим типичной надменной мезленке.

— Я не могу надолго задерживаться. Впереди — экскурсия в пустыню, а я должна принять участие в подготовке к ней.

— Говорят, пустыня сказочно прекрасна ночью. Особенно когда светит луна. Вы отправляетесь в пустыню пешком?

— Конечно же нет. Мы наняли туристский автобус, специально предназначенный для таких поездок. Я должна идти. Проявленный мною интерес к вашим делам, заверяю вас, на самом деле чисто случаен.

— Наши чувства дополняют друг друга, поскольку мне расхотелось рассказывать вам о чем бы то ни было.

— Почему же? — удивленно спросила Шеридин, даже не пытаясь подняться из-за стола.

— Вы могли бы поделиться услышанным с кем-нибудь и причинить мне огромнейшие неприятности.

Шеридин нахмурилась:

— Значит, вы считаете, что я выбалтываю все, что мне известно, своим друзьям?

— Вовсе не обязательно. Но, как вы сами подчеркиваете, ваш интерес чисто случаен. Вы могли бы невзначай обронить то, что со временем могло бы дойти до ушей, для которых не были предназначены те или иные слова… Я отведу вас к друзьям. — Джерсен поднялся.

Шеридин даже не пошевелилась.

— Будьте любезны, сядьте. По сути, вы просите меня удалиться, что выставляет вас далеко не в лестном свете. Где же ваша хваленая обходительность?

Джерсен медленно опустился на прежнее место:

— Не преувеличивайте мою галантность. Что-то непонятное для меня самого заставляло меня говорить так искренно.

— Вас, похоже, совсем не заботит мое уязвленное женское самолюбие, — раздраженно произнесла Шеридин.

— Ваше самолюбие рядом со мной находится в полной безопасности, — сказал Джерсен. — Могу ли я до конца быть откровенен с вами?

Шеридин на мгновение задумалась:

— Что ж, здесь нет никого, кто бы мог помешать вам.

Джерсен наклонился далеко вперед, взял обе ее ладони в свои руки.

— Вся правда такова: в двух десятках шагов отсюда стоит принадлежащая мне космическая яхта. Ни о чем другом я и не мечтаю, кроме как увезти вас отсюда и доказывать вам свою любовь под всеми созвездиями Вселенной. Да вот только не имею права тешить себя подобными мыслями даже в самых потаенных уголках души.

— В самом деле? И почему же не имеете права? Спрашиваю снова из чисто праздного любопытства…

— Потому что я всецело принадлежу работе, которая крайне опасна и не терпит ни малейшего отлагательства.

В глазах Шеридин сверкнули озорные искорки.

— А вы бы бросили эту работу, если бы я согласилась соединить свою судьбу с вашей?