Джек Вэнс - Избранные произведения. Том II

«Ваше ходатайство нарушает порядок судопроизводства, так как ему предшествует исковое заявление другой стороны, поданное мной. Нет необходимости вдаваться в подробности. Признаёте ли вы свою вину?»

«Я невиновен, будучи жертвой хулиганского злонамеренного вторжения в предварительно занятое мной личное пространство, а также недопустимого провокационного и оскорбительного ногоприкладства: таковы обстоятельства, составляющие сущность спорного вопроса».

Магистрат постучал молотком: «Продолжим. Не буду выслушивать возражения очевидцев, так как лиц, выступивших в пользу ответчика, пришлось бы признать виновными во лжесвидетельстве, подлежащем суровому наказанию. С точки зрения заинтересованных лиц гораздо проще допустить, что все свидетели дадут показания в пользу истца. Суд подтверждает справедливость обвинения. А теперь, что касается приговора… Одну минуту, дайте-ка мне заглянуть в черную книгу». Магистр снял с находившейся за кафедрой полки увесистый том в переплете из черной «рыбьей кожи», установил его на пюпитре и раскрыл его.

Хильмар Крим поспешно вмешался: «Ваша честь, справедливость — хрупкое понятие, его нетрудно сокрушить тяжестью закона, совмещая функции истца, прокурора и судьи! Справедливость проистекает из человеческого взаимопонимания, ее вскармливает молоко гуманности и сочувствия. Мне известны несколько безукоризненных прецедентов, которыми вы могли бы руководствоваться в данном случае».

Магистрат снова поднял руку: «Ваша эрудиция впечатляет — меня, но не черную книгу. Извольте заметить: я открываю раздел «Жестокость в общественных местах». Нахожу статью под заголовком «Нападение, оскорбляющее достоинство должностного лица». В примечаниях к ней приводится следующая инструкция: «Определите тяжесть правонарушения, подсчитав число нанесенных ударов». Далее: «В зависимости от категории и степени нарушения правопорядка, назначьте дополнительное наказание, соразмерное престижу потерпевшей стороны»».

Хильмар Крим выдавил дрожащую улыбку: «Необходимо учитывать особые обстоятельства! Ваша честь, я — представитель интеллигенции!»

«Оговорка, заслуживающая внимания, — согласился магистрат. — Действительно, придется учесть особые обстоятельства дела. Я уже отметил присущую вам необыкновенную ловкость; кроме того, вам свойственны развитые и многосторонние интеллектуальные способности, не так ли?»

«Можно сделать такое предположение, но…»

«Таким образом, если вы познакомитесь с надзирателем карьера в Бросовом Провале, вы сможете продемонстрировать ему самый эффективный метод переноски тяжелых камней с места на место?»

«Рад был бы оказать всяческое содействие, — прохрипел Крим, — но у меня нет времени, так как…»

«У вас найдется все необходимое для этого время, уверяю вас». Снова заглянув в черную книгу, магистрат произвел расчет: «В случае таких правонарушений, как ваше, точная продолжительность срока исправительных работ составляет четыре месяца, одиннадцать суток и девятнадцать часов. Констебли, удалите заключенного и сопроводите его в Бросовой Провал. Отсчет срока наказания начинается с момента прохождения заключенного через ворота исправительного учреждения».

Крим пытался выдвигать дальнейшие возражения и все еще цитировал прецеденты, когда его выводили из таверны. Музыканты взяли инструменты, снова заиграла веселая музыка. Магистрат спустился с кафедры, нашел свою партнершу, и они опять стали танцевать.

Молчание за столом нарушил Винго: «Неприятное завершение вечера, который так хорошо начался. Крим танцевал с душой и проявил необычайное проворство».

«Крим слишком много выпил — или слишком сосредоточился на принципе справедливого возмездия. Так или иначе, он потерял способность к трезвой оценке ситуации, — сказал капитан Малуф. — Трудно сказать, чтó именно послужило основной причиной его внезапной несдержанности».

Шватцендейл поднял кружку, взглянув на опустевшее место, где прежде сидел счетовод: «Предлагаю выпить за здоровье Хильмара Крима. Желаю ему стойко выдержать превратности судьбы и как можно приятнее провести время в лагере! В хорошей компании время летит незаметно».

«Может быть, среди камней ему попадутся любопытные окаменелости», — предположил Винго.

Все сидевшие за столом опорожнили кружки и снова погрузились в молчание.

Через некоторое время Мирон обратился к Малуфу: «Капитан, возникает впечатление, что должность суперкарго на борту «Гликки» освободилась».

Капитан Малуф серьезно кивнул: «Возникает такое впечатление».

«В таком случае я хотел бы подать заявку на заполнение этой вакансии».

Малуф смерил Мирона оценивающим взглядом: «У вас есть соответствующий опыт?»

«Как вам известно, в последнее время я выполнял обязанности капитана космической яхты».

Малуф не совсем понимал, как следовало реагировать на такое заявление: «Таким образом, выполнение обязанностей суперкарго было бы для вас понижением в ранге?»

«Для меня это стало бы началом новой карьеры, — возразил Мирон. — Уверен, что справлюсь — мне уже приходилось иметь дело с оформлением грузовой документации и бухгалтерией».

«Я вам верю, — заключил капитан Малуф. — Судя по всему, вы разумный молодой человек, наделенный способностями от природы. Считайте, что вы приняты в состав нашей команды».

«Гликка» — нескладное старое суденышко умеренной вместимости — перевозило грузы в трех трюмах, а также, в зависимости от спроса, то или иное число пассажиров, каковым предлагались каюты второго и третьего класса, причем пассажирские перевозки нередко совмещались с грузовыми. Команду составляли капитан Адэйр Малуф, главный механик Фэй Шватцендейл, старший стюард Айзель Винго, а теперь и новый суперкарго — Мирон Тэйни.

Команда покинула таверну «Осоловей-разбойник» в полном составе и не слишком поздно. Мирон направился в номер, который он снимал в «Приюте скитальца», а другие вернулись в свои каюты на борту «Гликки».

Утром Мирон упаковал немногочисленные пожитки и спустился в вестибюль. Хозяйка заведения, сидевшая за стойкой, никак не реагировала на его приближение.

Мирон попытался придать голосу суховатую деловитость: «Мне больше не понадобится ваш номер».

«Как вам будет угодно».

Мирон ждал, но хозяйка больше не сделала никаких замечаний.

Мирон нарушил молчание слегка более напряженным тоном: «Вы могли бы вернуть два сольдо, уплаченных вперед за неиспользованный постой».

Хозяйка сложила руки на груди: «Ничего я не верну».

Разглядывая бесстрастное лицо этой женщины, Мирон открыл было рот, чтобы протестовать, но все приходившие на ум возражения казались ему недостаточными. Он закрыл рот. В любом случае, почему бы он стал торговаться с беззастенчивой воровкой из-за какой-то жалкой пары сольдо? Согласно «Рекомендациям», ему подобало проявить аристократическую снисходительность или даже презрение. Мирон надменно произнес: «Это не имеет значения. Тем не менее, не ожидайте чаевых». С этими словами он повернулся на каблуках и промаршировал на улицу. В каком-то смысле он одержал победу. Он покинул «Приют скитальца», не поступившись достоинством, а хозяйка заведения, в принципе, теперь должна была сгорать от стыда. Кроме того, жизнь преподала ему полезный урок, за который не жалко было заплатить два сольдо.