Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

Дабы умилостивить инкуба, охранявшего дверь, Шимрод произнес нараспев: «Дверь, отворись! Дай мне пройти невредимым!» Скороговоркой он прибавил: «Причем выполняй только мои однозначно выраженные пожелания, не обращая внимания на темные капризы подсознания».

«Проходи, Шимрод! — прошептала дверь. — В подробных оговорках и примечаниях нет необходимости».

Шимрод не стал спорить и шагнул к двери — та сдвинулась в сторону, открывая проход в вестибюль, освещенный стеклянным куполом из зеленых, золотисто-желтых и карминово-красных панелей.

Повернув в один из коридоров, расходившихся из вестибюля в разные стороны, Шимрод скоро вошел в кабинет Мургена.

За тяжелым столом, протянув ноги к камину, сидел Мурген. Сегодня он явился в облике, некогда послужившем моделью Шимроду: высокий худощавый человек с продолговатым костлявым лицом, светло-коричневыми, словно пыльными волосами, язвительно кривящимся ртом и характерными жестами Шимрода.

Шимрод резко остановился: «Зачем встречать меня в виде двойника? Это не поможет мне внимательно выслушивать инструкции — или, что еще хуже, упреки».

«Рассматривай это, как оплошность с моей стороны, — ответил Мурген. — Как правило, я не стал бы заниматься глупыми шутками, но в нынешних обстоятельствах возможность услышать что-то новое от себя самого в конечном счете может оказаться полезной».

«При всем моем уважении я считаю, что это рассуждение притянуто за уши, — Шимрод сделал пару шагов вперед. — Как хочешь. Если ты не желаешь сменить облик, я буду сидеть, отвернувшись».

Мурген сделал безразличный приглашающий жест рукой: «Какая разница? Пора подкрепиться, ты не находишь?» Он щелкнул пальцами, и на столе появились фляги с медовухой и пивом, а также блюдо с нарезанным хлебом и мясными закусками.

Шимрод удовольствовался пивом, тогда как Мурген предпочел пить медовуху из высокой оловянной кружки. Мурген спросил: «Жрецы оказали тебе должное внимание?»

«Ты имеешь в виду жрецов храма Атланты? Я и не подумал их навестить, и они тоже ко мне не обращались. По-твоему, мне следовало с ними познакомиться?»

«Эти блюстители древних традиций охотно рассказывают легенды. Широкие ступени, ведущие из храма в море, достойны внимания. В спокойную погоду, когда солнце уже высоко, зоркий человек может сосчитать под водой тридцать четыре ступени — остальные неразличимы в глубине. Жрецы утверждают, что число ступеней, находящихся над водой, уменьшается. По их мнению, либо суша опускается в океан, либо уровень океана поднимается».

Шимрод задумался: «И то, и другое маловероятно. Подозреваю, что в первый раз они подсчитывали ступени во время отлива, а в следующий раз — когда уже начался прилив, что и ввело их в заблуждение».

«Вполне возможно, — признал Мурген. — Никогда нельзя пренебрегать простейшими объяснениями». Он бросил быстрый взгляд на Шимрода: «Ты почти не пьешь. Пиво слабовато?»

«Нет, все в порядке. Просто я предпочитаю сохранять ясность мышления. Было бы ни к чему, если бы мы оба напились до бесчувствия, а потом, очнувшись, не могли разобраться, кто из нас кто».

Мурген поднес ко рту оловянную кружку: «Маловероятно».

«Верно. Тем не менее, будет лучше, если я узнаю на трезвую голову, зачем ты меня вызвал в Свер-Смод».

«То есть как зачем? Мне нужна твоя помощь».

«Не могу отказать тебе в помощи — и не отказал бы, даже если бы мог».

«Прекрасно сказано! Тогда перейдем к делу. По существу, меня раздражает Тамурелло. Он неспособен к повиновению и вмешивается в мои дела. В конечном счете, разумеется, он надеется меня уничтожить. В настоящий момент его каверзы носят, казалось бы, тривиальный или даже шаловливый характер, но, если он не встретит сопротивление, его поползновения могут стать опасными. По аналогии, укус одной осы неприятен, но не опасен; нападение тысячи ос смертельно. Я не могу уделять достаточно внимания провокациям Тамурелло; это отвлекло бы меня от решения гораздо более важных задач. Поэтому я поручаю его твоему вниманию. По меньшей мере, слежка с твоей стороны будет отвлекать его не меньше, чем он надеется отвлечь меня».

Шимрод хмурился, наблюдая за языками пламени в камине: «Если он опасен, почему бы не покончить с ним раз и навсегда?»

«Это легче сказать, чем сделать. Расправившись с Тамурелло, я выглядел бы тираном в глазах других чародеев; они могли бы составить заговор из соображений самозащиты — с непредсказуемыми последствиями».

«Как, в таком случае, я должен за ним следить? — спросил Шимрод. — И какие его действия следует прежде всего подмечать или пресекать?»

«Не спеши, все по порядку. Сначала расскажи мне, как идут дела в Южной Ульфляндии».

«Рассказывать, в сущности, не о чем. Эйлас обучает армию недотеп и балбесов, в каковом предприятии он добился определенных успехов — теперь, когда он кричит «Пра-во!», большинство рекрутов поворачиваются направо. Я попытался завязать знакомство с Меланк-те, но тщетно. Она считает, что я слишком умничаю. Надо полагать, я заслужил бы ее одобрение, если бы исполнял четвертый голос, участвуя в полночных репетициях ее вокального трио».

«Любопытно! Значит, Меланкте интересуется музыкой?»

Шимрод рассказал о событиях предыдущей ночи.

«Меланкте никак не может разобраться в том, что она собой представляет, — заметил Мурген. — Десмёи нарочно сотворила соблазнительную пустышку, чтобы отомстить мужскому полу и насмеяться над нами».

Шимрод смотрел исподлобья в огонь: «Я больше не хочу о ней думать — пусть делает, что хочет».

«Разумное решение. А теперь займемся проказником Тамурелло…»

Мурген подробно изложил свои планы, после чего Шимрод снова, кувыркаясь, совершил стремительный дугообразный полет — на этот раз на юго-восток к Трильде, своей усадьбе на краю Тантревальского леса.

Древняя Старая дорога пересекала весь Лионесс от Прощального мыса на западе до Балмер-Скима на востоке. Примерно на полпути, на окраине селения Тон-Твиллет, от нее на север ответвлялась другая дорога — не более чем проселочная колея. Поднимаясь на холмы и спускаясь в долины, колея эта тянулась вдоль живых изгородей боярышника и старых каменных оград, мимо сонных ферм и, по низкому каменному мосту, через реку Сипп. Углубившись в Тантревальский лес, колея петляла еще примерно милю по солнечным полянам и тенистым рощам, после чего становилась прямой на обширном лугу Лальи неподалеку от Трильды, усадьбы Шимрода, и кончалась у пристани на берегу пруда Лальи, где дровосеки изредка перегружали дрова с лодок на телеги.

Трильду, двухэтажный бревенчатый дом на каменном основании, с большим цветником перед входом, украшали шесть мансардных окон под крышей с высокими коньками, по два окна на каждую спальню верхнего этажа. На первом этаже размещались вестибюль, две гостиные, обеденный салон, еще четыре небольшие спальни, библиотека и кабинет-лаборатория, а также кухня с кладовой и погребом, не считая нескольких подсобных помещений. Застекленные ромбами окна четырех выступов-фонарей выходили на цветник перед усадьбой; заколдованные оконные стекла Трильды всегда оставались блестящими и прозрачными, без малейших следов грязи, пыли, паутины или мушиных точек.