Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

Сэр Уэлти неторопливо спешился. Схватив коменданта, он приставил нож к его глотке: «Кого ты предпочитаешь — дохлого ульф-ляндского разбойника или живого солдата на службе короля Казмира?»

Стальной шлем упал с головы старого коменданта, его коричневатая лысина напряглась и сморщилась — он пытался вырваться из железной хватки рыцаря. «Измена! — задыхаясь, протестовал сборщик подати. — Это бесчестно!»

«Смотри — там, на коне, сидит король Казмир. Ты обвиняешь его в бесчестии после того, как залез в карман его величества вопреки полученным инструкциям?»

«Разумеется, нет, но все же…»

Сэр Уэлти уколол шею коменданта кончиком ножа: «Прикажи своим людям выйти и построиться, как на параде. Если будет пролита капля чьей-нибудь крови, кроме твоей, мы тебя поджарим на медленном огне».

Комендант рискнул высказать последнее возражение: «Вы хотите, чтобы я сдал неприступную крепость, даже не выразив протест?»

«Протестуй, сколько твоей душе угодно. По сути дела, можешь вернуться в свою неприступную крепость. Тогда мы начнем форменную осаду. Заберемся на утес и станем сбрасывать валуны на укрепления».

«Это возможно, но очень трудно».

«Мы подожжем бревна и завалим горящим деревом всю теснину, с обеих сторон. Костры будут гореть и дымить, а вы будете коптиться и жариться в крепости — пока не задохнетесь. Ты все еще сомневаешься в преобладании Лионесса?»

Комендант глубоко вздохнул: «Конечно, нет! Как я и заявил с самого начала, я с радостью поступлю на службу щедрого короля Казмира. Эй, стража! Выходите на смотр!»

Мрачные защитники цитадели стали неохотно выходить наружу и кое-как построились, жмурясь в лучах яркого солнца; их потные, свалявшиеся волосы торчали в разные стороны из-под стальных шлемов.

Казмир подъехал и с презрением взглянул на стоящий перед ним бородатый сброд: «Было бы проще отрубить им головы».

«Не беспокойтесь! — возопил комендант. — Более исполнительных молодцов вы не найдете! Просто вы застали нас не в самом лучшем виде».

Казмир пожал плечами и отвернулся. Казну цитадели погрузили в один из фургонов; сэр Уэлти и четырнадцать рыцарей остались в Кауль-Бокахе в качестве временного гарнизона, а король Казмир безрадостно вернулся в Лионесс.

Поднявшись в свой рабочий кабинет в башне Тинцин-Фюраля, Карфилиот снова привлек внимание резной маски Тамурелло: «Казмир уехал. Наши отношения теперь можно назвать вежливыми, но не более того».

«Что может быть лучше? Короли, как дети, склонны к авантюризму. Щедрость их только портит. Они рассматривают дружелюбие как слабость и спешат им злоупотребить».

«Боюсь, что у Казмира более вредный характер. Он полностью сосредоточен на одной цели, как рыба, заметившая червяка. Я заметил в нем какую-то живость только здесь, в моем кабинете — он явно интересуется магией и строит в этом направлении какие-то планы».

«Тщетные поползновения! Казмир нетерпелив — и в этом напоминает тебя».

«Возможно. Мне не терпится перейти к изучению первых экстраполяций».

«Ситуация не изменилась. Прежде всего фабрикация аналогов должна стать для тебя второй натурой. Как долго ты можешь удерживать в уме образ, меняя по желанию его окраску, но сохраняя неизменными контуры?»

«Я еще не знаток».

«Образы должны быть жесткими и детальными, как скульптурные панорамы. Вообразив пейзаж, ты должен быть способен пересчитать все листья на дереве, потом снова их пересчитать — и получить одно и то же число».

«Это трудный экзерсис. Почему нельзя просто-напросто пользоваться инструментарием?»

«Ага! И где ты возьмешь аппаратуру? Я к тебе расположен всем сердцем, но не могу расстаться с преобразователями, доставшимися мне с таким трудом!»

«Тем не менее, можно было бы изобрести и приготовить новые приборы».

«Неужели? Подскажи мне, где бы я мог почерпнуть необходимые для этого глубочайшие магические познания? Я был бы счастлив припасть к животворящему источнику такой потусторонней мудрости!»

«И все же это возможно — не так ли?»

«Очень трудно. Инкубов осталось мало, и в последнее время они непослушны — о былой невинности и речи не может быть… Эге! Ха!!» — последнее восклицание было совершенно неожиданным. Помолчав, Тамурелло снова заговорил, но изменившимся тоном: «Мне пришла в голову мысль. Настолько удачная, что я не смею ее высказать».

«Какая? Я хотел бы знать!»

Продолжительное молчание Тамурелло свидетельствовало о напряженных и сложных расчетах. Наконец он сказал: «Это опасная идея. Не могу ни рекомендовать ее, ни даже предлагать ее обсуждение».

«И все же — что за идея?»

«Не советую даже участвовать в попытках осуществления такого замысла».

«Должно быть, это действительно рискованная затея…»

«Действительно. Поговорим на более безопасные темы. В шутку могу позволить себе следующее наблюдение: один из способов пополнения магического инструментария заключается в том, чтобы, грубо говоря, ограбить другого чародея, который, потеряв доступ к аппаратуре, исполняющей заклинания, ослабеет настолько, что не сможет отомстить похитителю — особенно в том случае, если не узнает, кто именно его ограбил».

«До сих пор ход твоих мыслей предельно ясен. Что дальше?»

«Предположим, некто решил ограбить чародея. Кого он выберет своей жертвой? Мургена? Меня? Байбалидеса? Ни в коем случае! Такая ошибка неизбежно повлечет за собой последствия, немедленные и ужасные. Нет, похитителю следует искать относительно неопытного волшебника, еще не вполне овладевшего мастерством, но предпочтительно унаследовавшего большое количество ценного оборудования. Похититель многим рискует — и чем больше риск, тем больше должна быть потенциальная выгода. Кроме того, жертвой должен быть чародей, которого похититель рассматривает как будущего соперника. Настала пора подорвать его влияние, даже уничтожить его, иначе будет поздно! Я говорю, разумеется, о чисто гипотетических обстоятельствах».

«Исключительно в целях демонстрации практической применимости обобщенных теоретических допущений, кого можно было бы назвать потенциальной жертвой такого ограбления?»

Тамурелло не мог заставить себя произнести имя: «Даже гипотетические предположения необходимо анализировать на нескольких уровнях, причем на каждом уровне следует предусматривать целые комплексы иллюзий, вводящие в непроизвольное заблуждение… Мы еще как-нибудь вернемся к этому вопросу. Тем временем смотри, не болтай лишнего!»

Шимрод, отпрыск чародея Мургена, рано проявил выдающиеся способности к магии и в свое время приобрел полную независимость от своего создателя, действуя самостоятельно.

Сходство между Мургеном и Шимродом нельзя было назвать очевидным; оба, однако, глубоко проникли в тайны своей профессии и отличались находчивостью, а также некоторой несдержанностью воображения, у Шимрода выражавшейся в причудливом чувстве юмора и, время от времени, в заставлявшей его страдать сентиментальности.