Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

— Вот так гораздо удобнее. Пойдемте, милый Кугель.

Она парила перед ним, точно гигантский воздушный шар, — вверх по лестнице и дальше, в оранжерею на втором этаже главного здания. Едва войдя туда, Кугель ощутил, как на лбу у него выступает пот, — тяжелая, неприятная жара царила здесь. Верхние части стен и купол-потолок были стеклянными, они пропускали тусклый красноватый солнечный свет, но ни малейшего дуновения ветерка. Хитроумный увидел множество разнообразнейших фруктовых деревьев, растущих в бесчисленных горшках, а также папоротники, орхидеи и цветущие лозы, украшающие стены, будто гобелены. В центре помещения тихо журчал фонтан — статуя мочащегося деодана, — делающий воздух еще более влажным.

Возле фонтана висело железное кольцо, удерживаемое прикрепленной к потолку цепью, — кольцо с водруженными на обод маленькими чашечками. А между ними восседала зеленая птица с длинным алым хвостом и сильным крючковатым клювом. При приближении Кугеля она наклонила голову, разглядывая гостя круглым глазом древней рептилии, после чего переключила внимание на женщину, тоже древнюю и наводящую на мысли о змеях, — та протягивала питомцу ломтик какого-то розового плода.

— А кто у нас хочет сладенький спелый кусочек? Гляди-ка! Еще только самое начало сезона, а Трунадора сорвала его для своего драгоценного маленького Пиппи. Хочешь вкусненького? — Женщина взяла дольку морщинистыми губами, наклонилась ближе к птице, и та осторожно взяла угощение.

— Что ты здесь делаешь? — гневно осведомилась госпожа Вайсса.

Трунадора возмущенно обернулась, и Кугель узнал старуху, взиравшую на него вчера с лестницы. Сейчас она была в плиссированном сером бархатном платье, с шеи свисала длинная нить белых кораллов. Суровое лицо, похоже, никогда не знало ни пудры, ни красок для бровей и ресниц; однако, хотя эти орлиные кости и не были хорошенько подбиты жиром, а выпирали из кожи, как рифы из песка во время отлива, Кугель все же уловил сходство сестер.

— Что я здесь делаю? Что ты здесь делаешь? Почему ты не в своем будуаре, не отсыпаешься после ночи омерзительных излишеств, как обычно в этот час дня? Я — единственная, кто заботится о том, чтобы милый Пиппи получал свой завтрак. Если его кормление поручить тебе, он умрет с голоду! А это кто? Ты снова начала таскать свои увлечения в дом? И как тебе не стыдно, в твоем-то возрасте!

— Ты бессердечная старая доска! — Госпожа Вайсса в гневе стиснула руль своей летающей платформы. — В тебе нет ни капли чувств, ни капли! К твоему сведению, вчера ночью на меня напала шайка убийц и насильников, и, если бы не своевременное появление этого достойного добродетельного господина, случиться могло все что угодно! И как ты смеешь намекать, что я пренебрегаю моим маленьким Пиппи!

— Это правда! — На сей раз Трунадора обращалась к Кугелю. — Она вечно забывает сменить воду в его чашечках!

— Грязная старая лгунья!

— И взгляните сюда! — Трунадора жестом указала на зеленоватый иссохший сталагмит высотой семь или восемь дюймов — кучку птичьего помета прямо под кольцом. — Вот ее обязанность! Сколько дней я ждала, только чтобы посмотреть, заметит ли она, что здесь не чищено! Но ты ведь никогда не делала это сама, да, ленивая неженка? Ты поручала уборку слуге, так? Тому самому, которого я поймала на воровстве ложек.

Госпожа Вайсса открыла рот — и тут же захлопнула его. Ярость ее была так велика, что слова застревали в горле. Кугель, отметивший про себя, что Метерналис ничего не преуменьшил, погрузился в размышления о том, как сыграть на взаимной ненависти сестер.

— Она была такой всю свою жизнь, — пожаловалась госпожа Трунадора Кугелю. — Вечная беспечность, вечное небрежение своими обязанностями. Она не любит нашего милого крошку так, как люблю его я.

— Люблю! — У госпожи Вайссы наконец-то прорезался голос. — Разве виновата я, что хрупкость моего здоровья не позволяет становиться на карачки и скрести пол? И если б ты действительно любила драгоценнейшего Пиппи, то сама бы и убрала грязь, не позволяла бы ей копиться из принципа. Смотри! Его маленькие глазки слезятся от вредных испарений! А бедный Леодопольф никогда не крал ложек. Ты прогнала его, поскольку завидовала тому, как он привязан ко мне! Но так или иначе, милый Кугель из Каучике любезно согласился поступить ко мне на службу. И он с радостью будет следить за тем, чтобы пол под Пиппи блестел, как новехонькая парча!

— Конечно, моя дорогая госпожа, я просто жажду приступить к своим обязанностям, — заявил Кугель, осчастливленный возможностью вставить в разговор хоть словечко. — В поместье моего отца был большой птичник, и я не раз помогал смотрителю ухаживать за нашими пернатыми подопечными.

Он поклонился госпоже Трунадоре, подражая почтительности царедворцев принца Кандива. Госпожа Трунадора наградила его ледяным лимонным взглядом и фыркнула:

— Охотно верю. Что ж, коли так, можешь приступать немедленно. Видел шкафчик, вон там, под цветущей сиспитолой? В нем ты найдешь стальную щетку и совок для мусора. Убери помет и выброси его в компостную кучу. Потом вымой пол душистой водой и протри все насухо замшей.

— Всенепременно. — Кугель снова поклонился. — Пожалуйста, больше ни о чем не тревожьтесь! Просто оставьте меня здесь, чтобы я, работая, мог получше познакомиться с маленьким Пиппи.

— Ну уж нет! — Госпожа Трунадора вскинула руку, тонкую, как палка от метлы. Зеленая птица наклонилась и, помогая себе внушительным клювом, перебралась на запястье хозяйки. — Оставить наше обожаемое дитя наедине с чужаком? Право, Вайсса, о чем ты вообще думаешь?

Госпожа Вайсса недовольно скривила напомаженные губы.

— Посмотрите на эти бедные маленькие коготки! Ты, очевидно, не подрезала их целый месяц. Ничего, дорогой Пиппи. Сейчас ты пойдешь со мной, и я покажу милому Кугелю, как мы стрижем наши пальчики.

Она тоже протянула руку, и зеленая птица с готовностью перебралась на более мягкий насест. Скривившись, дама махнула Кугелю:

— Поднимите руку, господин. Ступай, Пиппи! Ну вот! Видишь, Трунадора? Пиппи сразу узнает порядочного человека.

— Вы слишком добры, моя госпожа. — Кугель едва не охнул, когда острые как иглы коготки, проткнув рукав, впились ему в кожу. А зеленая птица перебралась меж тем на плечо Кугеля, предоставив ему возможность любоваться своим мощным изогнутым клювом.

Хитроумный по достоинству оценил этот клюв еще трижды или четырежды в процессе обучения стрижке, когда пташка клевала его. Для подравнивания коготков использовались серебряные ножнички и пилочка с алмазной крошкой, а после процедуры кожистые ножки птицы натирались специальной мазью. Госпожа Вайсса сидела, спрятав руки в рукава, и терпеливо инструктировала Кугеля, хотя он едва слышал ее наставления из-за оглушительных криков пернатого питомца. Время от времени хозяйка увещевала Пиппи — мягко, как корят любвеобильные мамаши расшалившихся детишек, — когда пташка оставляла очередную полукруглую рану на костяшках, ладони или ухе Кугеля.