Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

На следующий день, покупая для госпожи Вайссы три локтя клетчатого бомбазина из Сапонса, Кугель несколько уклонился от своих обязанностей — ровно настолько, чтобы успеть посетить речную пристань, куда, как он решил, должен был выходить туннель. Там он заметил много лежащих без присмотра маленьких лодок и украдкой улыбнулся. Узнав все, что ему было нужно, он быстренько заглянул в палатку мелкого колдуна на рынке, где среди сомнительных снадобий и откровенных подделок нашел то, что искал, и расплатился за покупку серебром госпожи Вайссы.

— Дорогу! Дорогу для самой досточтимой и милостивой дочери Девиатикуса Лерта! — ревел Кугель, шагая перед спотыкающимися и отдувающимися носильщиками. Госпожа Вайсса, развалившись в высоком паланкине, самодовольно ухмылялась и грациозно махала прочим аристократам, что двигались ко дворцу принца Кандива по длинной аллее, озаренной светом расставленных между кипарисовых деревьев факелов. Арку, ведущую в передний двор, украшали две цветущие магнолии, осыпающие розовыми лепестками всех входящих в огромные ворота с искусно выгравированным на створках гербом принца.

Апельсиновый свет струился из высоких окон дворца, превращая белый гравий двора в россыпь тлеющих углей. Черные тени проталкивающихся сквозь толпу носильщиков скользили по камням. Кугель, вскочив на одну из ближайших плит, предназначенных для помощи спешивающимся всадникам, с поклоном протянул руку госпоже Вайссе. Упершись покрепче пятками, он выволок старуху из паланкина, и носильщики застонали от облегчения.

Пока что этот вечер ничем не отличался от любого другого из тех, что провел Кугель на службе у Вайссы, но сегодня, когда его хозяйка, повиснув на руке Хитроумного, направилась к главной лестнице, вдруг раздался слабый, но отчетливый звук, похожий на треск забытого над огнем железного котелка. Госпожа Вайсса оступилась, покачнулась — и упала бы, если б не заботливая рука Кугеля.

— Ох, что это? — воскликнула она. — Что-то случилось с моей туфлей!

— Позвольте верному Кугелю взглянуть, миледи, — откликнулся хитрец и подсадил хозяйку на спину одного из охраняющих жилище принца Кандива каменных волков. — Увы! Кажется, на левой туфельке сломан каблук.

Впрочем, какое тут «кажется» — каблук действительно был сломан, ведь не зря же Кугель четверть часа тщательно подпиливал его под нужным углом!

Госпожа Вайсса крякнула от досады.

— И это в ту ночь, когда Скайланд Косой должен предстать пред судом Любви и Красоты! Теперь я опоздаю. О, какая несправедливость!

— Слишком несправедливо, чтобы случиться, — понимающе улыбнулся Кугель. — Посмотрите, драгоценная госпожа, что я прихватил на случай подобной неприятности. Вторую пару ваших лучших праздничных туфель. Наденьте их, и вы не пропустите ни секунды веселья.

— Но, милый Кугель, они же не того цвета, — оскорбилась госпожа Вайсса. — Они алые и совершенно не подходят к моему платью.

Это было воистину так: сегодня дама облачилась в бирюзово-зеленое платье, отделанное по кромке лунными камнями. Кугель, подготовившийся и к этому возражению, ответил:

— О, наденьте их всего лишь на час, а ваш преданный раб сбегает и принесет что-нибудь более подходящее. Не стоит пропускать развлечение. У вас ведь есть зеленая пара с алмазными пряжками, так?

— Точно! — воскликнула госпожа Вайсса. — Да, Кугель, будь так добр, принеси их мне. Разбуди Трунадору. Они выпустит тебя. — И старуха, хихикнув, добавила: — Никаких ее особо сладких снов ты не прервешь, ручаюсь.

Кугель с усилием втиснул отекшие ноги госпожи Вайссы в красные туфли и помог ей взойти по главной лестнице, после чего бросился сквозь безлунную ночь с испорченными туфлями под мышкой и радостью в сердце.

Гогмагог у дверей угрюмо оглядел его, но без препятствий впустил в дом Лерта, услышав входной пароль. Едва оказавшись внутри, Кугель швырнул опостылевшую обувь на диван в холле. Одна туфля, ударившись об атласную подушку, скатилась на пол.

— Кто там? — воскликнул резкий голос. На верхней площадке лестницы стояла Трунадора, стиснув края распахивающейся на груди ночной рубашки.

— Всего лишь я, моя госпожа, бедный Кугель. У меня заболела голова, и ваша сестра по доброте своей разрешила мне уйти пораньше.

— Что ж, хорошо. — Подозрения исчезли из голоса Трунадоры. — Доброй ночи, славный Кугель.

— Приятных снов, моя госпожа.

Кугель углубился в дом, но подниматься по лестнице в башню госпожи Вайссы он отнюдь не собирался; нет, он направился прямиком в оранжерею, задержавшись только затем, чтобы заглянуть в умывальню и забрать оттуда заранее припрятанный прочный мешок.

В оранжерее было темно и тихо, поскольку дочери Лерта не желали, чтобы свет ламп тревожил сон Пиппи. Однако Кугель без труда нашел путь между горшков с орхидеями и хмыкнул про себя, различив темный силуэт птицы на фоне стеклянной стены.

— Итак, дражайший Пиппи, — прошептал он, доставая путы покорности, купленные в лавке колдуна, — попрощайся со своей изнеженной жизнью. С этого момента у тебя новый хозяин, и ты увидишь, как он воздает за личные оскорбления!

Завязав на волшебной веревке петлю, Кугель накинул ее на голову зеленой птицы и крепко затянул.

— Ну же! Иди ко мне, послушный кроха!

Он поднял одну руку, подставляя ее птице, а другой встряхнул мешок, который намеревался накинуть на пленника, чтобы тот не упорхнул, пока Хитроумный будет бежать по туннелю к реке. Пиппи поднял голову, открыл горящие глаза и секунду удивленно разглядывал Кугеля. Потом перья его встопорщились — это был верный признак дурного настроения.

— Я приказываю тебе идти…

Кугель осекся на полуслове от ужаса, увидев, что оперение птицы продолжает подниматься, заметно увеличивая ее в размерах. Потом Пиппи спрыгнул с железного кольца и опустился на выложенный плитками пол перед Кугелем, который поспешно отпрянул, насколько позволила длина пут. Он дернул веревку — тщетно.

— Я сказал, что приказываю…

Существо вскинуло руку — руку! — и несколько неуверенным движением сбросило петлю на пол. Теперь оно было на голову выше Кугеля, и его глаза горели, как два жарких костра. В мерцающем свете тающего заклятья перед Кугелем предстала обнаженная фигура моложавого крепкого мужчины.

Тут бы Кугелю и удрать, но резкий жест мага сковал Хитроумного льдом, он почти не мог дышать. Свет залил помещение. Волшебник заговорил, и голос его был подобен грому:

— Вор, ты жестоко оскорбил меня! Ты хотел лишить меня сладкой жизни на покое. Может, отнять за это твою жизнь? Или изобрести иное наказание, пострашнее?

Пурпурный балахон окутал фигуру мага. Затем мужчина хлопнул в ладоши и издал резкий призывный клич, и другой вопль, прилетевший откуда-то из глубины дома, стал ему ответом; звук этот раздавался все ближе и ближе, и вдруг дверь оранжереи распахнулась. В помещение влетела птица, зеленая птица с желтой головой и золотыми глазами. Она опустилась на левое плечо мага. А секунду спустя раздался еще один крик — жалобный клекот в ночи. Стекло осыпалось лавиной осколков, впуская вторую птицу, в точности похожую на первую, только с ожерельем из лунных камней на шее. Дрожа и задыхаясь от напряжения, она уселась на правое плечо мага.