Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

— Мои дорогие, мои бедные маленькие крошки, нам нужно уходить, — произнес Дарателло Пситтик голосом, полным искреннего сожаления. — Здесь было отличное укрытие, а вы, маленькие девочки, вели себя весьма храбро, но этот двуногий проныра вторгся в наше убежище. Что же нам сделать с ним? Позволить вам выклевать ему глаза? Но у него останется еще язык, которым можно рассказать, что он здесь видел. А просить вас вырвать ему язык я не буду, мои милые, а то вдруг грязное существо укусит одну из вас. Нет… Папочка сам разберется с ним.

Дарателло вскинул руку.

— Заклятье иллюзии Фелоджуна, маленькая Вайсса, пожалуйста.

Последним, что услышал Кугель, был хриплый металлический голос одной из зеленых птиц, произносящий грозные слова, и голос Дарателло, повторяющий их, — а потом вселенная раскололась, обернувшись хаосом бессмысленных цветов и звуков.

Кухонная прислуга больше часа ждала, когда же Кугель придет за горячей водой, после чего решила, что лучше уж отнести ведра самой. Едва войдя в оранжерею, девушка замерла с разинутым ртом при виде Кугеля Хитроумного, втиснутого в железное кольцо Пиппи, с коленями над ушами и завернутыми за спину локтями. Он наклонил голову, разглядывая девушку пустыми нечеловеческими глазами; потом неуклюже подался вперед и принялся рыться в кормушке с просяными семечками своим длинным носом.

В начале 1960-х, сразу после первого бума, вызванного появившимися на американском рынке книгами Толкина, засуетились составители антологий, жаждущие поживиться за счет возродившегося интереса к фантастическим историям. Я не ходила в школу, сидела дома с бронхитом, и вот мама принесла для меня из аптеки Фергюсона сборник в мягкой обложке «The Young Magicians» под редакцией Лина Картера. В напечатанном сзади тексте говорилось: «Если вы любите Толкина, то полюбите и эту антологию, поскольку она полным-полна таких же отличных историй». На деле содержимое оказалось взятым в основном из американских журналов; там был рассказ Роберта Говарда, пара историй Лавкрафта, какое-то творение Кларка Эштона Смита и «Туржан Миирский» («Turjan of Miir») Джека Вэнса. Именно рассказ Вэнса произвел на меня самое сильное впечатление — со всеми его выспренними описаниями двора принца Кандива Золотого и непреодолимой яростью отрицательной героини Т'сейс. Мне понравился язык Вэнса, понравилось, как он вплетает в текст архаичные слова, точно виноградные грозди, как без объяснений разбрасывает тут и там ссылки на другие события и персонажей Умирающей Земли, так что мое воображение лихорадочно пытается нарисовать их.

Много лет спустя я столкнулась с рассказами о Кугеле Хитроумном, лжеце и воре в обреченном мире лжецов и воров, незадачливом, как Хитрый Койот, [87] человеке, на порядок более аморальном, чем Гарри Флэшмен. [88] Он, вероятно, являлся самым непривлекательным героем, которого только можно найти, бродя по вселенной, схожей с картинами Иеронима Босха, и все же истории о Кугеле показались мне ужасно забавными.

Если бы я создавала рассказ для этого сборника, будучи гораздо моложе, то написала бы о Т'сейс, девушке, постоянно гневающейся на несовершенство своего мира. Но сейчас я дама средних лет, я знаю цену хорошей оплошности, и потому мой рассказ — о Кугеле.

Даже тому, кто родился в богатой и успешной семье, жизнь торговца грибами может показаться не особо привлекательной. Если наследник такой семьи решит променять грибное дело на трудную и опасную долю волшебника, ему придется быть очень смелым, очень сообразительным… Ну и без некоторого количества грибов ему, конечно, никак не обойтись!

Поскольку Боск Септентрион был старшим сыном — старше своего брата на целых полчаса, — именно ему досталась привилегия сидеть за обедом рядом с отцом. Он предпочитал ею не пользоваться, ибо давным-давно утратил интерес к бесконечному потоку отцовских советов, но этим вечером у них был гость, и правила приличия требовали разделить трапезу с путешественником, направлявшимся домой, в Асколез. Боск знал, что его отца волнует лишь возможность наладить новые торговые связи с югом; его же собственной заботой стало молодое деревце, которое выросло на их обеденном столе по приказу Туржана Миирского.

— Очаровательный подарок, — сказал отец Боска, передавая Туржану очередную порцию сочного рагу из трех разновидностей грибов.

— Всего лишь безделица, — ответил Туржан. — Подкармливайте его объедками, и через год у вас будут плоды.

Боск не мог оторвать взгляда от деревца с его грациозным стволом и склоненными ветвями, так похожего на танцовщицу в облаке пушистых волос, застывшую в ожидании, пока зазвучит музыка. Он никогда не желал стать торговцем, хотя на протяжении десяти поколений именно такая судьба ждала каждого сына Септентрионов. И вот теперь, прожив пятнадцать зим, он наконец-то понял, чего хочет. Он посмотрел на отца, который увлеченно беседовал с Туржаном о торговых делах. Он посмотрел на младшего брата Флувио, который сидел за другим концом стола и нанизывал тушеные грибы на вилку с таким видом, словно это зверьки, которые могут сбежать. Боск знал, что Флувио любит сидеть рядом с отцом; Флувио был истинным наследником рода Септентрионов.

Боск протянул руку и коснулся дерева. Бледная кора оказалась такой же гладкой на ощупь, как отполированная за долгие годы поверхность, из которой выросло дерево. Под столом отцовский ботинок на толстой подошве пнул Боска в лодыжку, и юноша, отпрянув, схватил свой хрустальный бокал, чтобы отпить ароматной грибной настойки, которая являла собой завершение трапезы, а также тему продолжавшейся беседы.

— Видимо, к ней нужно привыкнуть, — произнес Туржан.

— Как и ко многим другим вещам, — согласился отец Боска. Он высоко поднял свой бокал, демонстрируя теплый бронзовый цвет настойки. — Мы также обнаружили, что она хорошо помогает от головных болей, наступающих вследствие чрезмерных возлияний. — Он улыбнулся Туржану. — Я дам вам с собой целую флягу.

Туржан поставил бокал на стол и откинулся на спинку стула.

— Вы и так уже нагрузили меня подарками, мастер Септентрион.

Отец Боска отмахнулся от этого замечания.

— Сушеные грибы почти ничего не весят. Я лишь хочу, чтобы у вас осталось напоминание о нашей дружбе. — Он кивком указал на Боска, не сводя при этом глаз с Туржана. — Вы произвели на моих мальчиков впечатление, которое не скоро рассеется.

Боск заметил, что на Флувио отец даже не взглянул.