Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

Старичок кивнул. Но не сразу. Казалось, он не вполне уверен, кто он такой. Откуда-то слетелось еще несколько девушек, спеша поддержать его под локоток. В отличие от Пергустина, старичку их прикосновение не причинило ни малейшего вреда.

— Занятно, как они вокруг него суетятся, — отметил Ильдефонс. — Ведь их существование зависит от его воли. А он слаб и немощен.

Риальто усмехнулся.

— Даже мои немалые силы быстро иссякли бы, случись мне развлекать такое множество прелестниц.

— Но кто они? — спросил Альфаро. — Такие необычайные красавицы! Он что, сам их сотворил? — Когда Альфаро пытался создать что-нибудь подобное, обычно получались сущие уродки.

— Нет, дело было иначе. Когда-то Те Радье путешествовал во времени и собрал облики лучших красавиц и признанных куртизанок, причем ловил именно тот момент, когда каждая из них еще не перешагнула порог женской зрелости и была в расцвете юных лет. Вот эти подобия Те Радье и выпускает, когда ему нужно.

Ильдефонс добавил:

— Любит помоложе.

— Барышни не вполне понимают, каков их статус, — сказал Риальто, — зато соображают, что их выудили где-то в глубине веков, и знают, что участь и само их бессмертие зависят от расположения Те Радье и его здоровья.

— Но почему он так дряхл? — поразился Альфаро. Собственно, он подразумевал другое: если Те Радье столь могучий маг, отчего он позволил себя так распуститься, постареть и оказаться в столь позорном виде?

Риальто объяснил:

— У Те Радье голова устроена не так, как у обычных магов. К тому же весьма вероятно, что это лишь иллюзия старости, — как иллюзорна внешность у Ильдефонса, Мглы-над-Устлой-Водой или, скажем, расписные железные ногти у Заулик-Хантце.

Альфаро внимательно оглядел Ильдефонса Наставника. Тот, как всегда, производил впечатление дородного, румяного, благодушного златобородого дедули. А каков он был на самом деле?

Между тем Добрый Волшебник, Те Радье, неприметным образом утратил дряхлость — он выпрямился, помолодел, и перед незваными гостями оказался крепкий, стройный, высокий и очень мрачный пожилой мужчина. Но глаза его не изменились — они остались старческими и полуслепыми. Те Радье по-прежнему безмолвствовал. Потом он вдруг ткнул в воздух указательным пальцем левой руки. Ноготь его блеснул, и Те Радье начертал в воздухе:

«Добро пожаловать всем вам. Альфаро Мораг, Орудие Судьбы, долго же ты собирался сюда».

Длинные строки завивались на концах и постепенно таяли в воздухе, словно струйки желтого дыма.

— Он всегда был пижоном! — фыркнув, сказал Герарк.

«Время предало меня. Вам непременно надо снова причинить вред моему величайшему творению?» — написал Те Радье.

Риальто скептически процедил:

— Что-то я не вижу тут никаких признаков творения — ни великого, ни обыкновенного, ни злокозненного. Вообще никаких. Я вижу только пыль забвения. Это место заброшено и запущено.

«Я прекратил всякие попытки облагородить род людской. Люди — пустые, себялюбивые, порочные, коварные и неблагодарные существа. Пусть и дальше развлекаются саморазрушением. Я всецело сосредоточил свои помыслы и усилия на том, чтобы хранить знания, и на работе солнца».

Начертав эту длинную тираду, Те Радье повел рукой. Между ним и волшебниками возникла полупрозрачная стена шесть футов шириной и три высотой. На ней появилось объемное изображение — макет того зала, где сейчас пребывали все участники истории. Волшебники увидели свои собственные фигурки, увидели и призрачных девушек в миниатюре.

Палец Те Радье вдруг вытянулся и превратился в длинную светящуюся указку с желто-зеленым огоньком на кончике.

«Библиотека. Здесь все книги мира, написанные с Тринадцатой эры», — объяснил Те Радье.

Ильдефонс быстро подмигнул Альфаро Морагу.

«Вот здесь машины. Они настроены так, чтобы выискивать, где и в каких эрах создается нечто новое. Как только работа завершается, набор чар останавливает время. В прошлое отправляется гонец и приносит точную копию созданного. Таким образом, мимо меня не проходит ни одно стихотворение, песня, роман, магический или исторический трактат».

У Альфонсо голова пошла кругом. Он ощутил, что сходит с ума.

Его сотоварищи по экспедиции оставили библиотеку Те Радье без внимания, промчались мимо нее в поисках каких-то других сокровищ! Но что может быть драгоценнее, чем библиотека, где собраны все книги за восемь эр? В том числе и утраченные гримуары Фандааля, а также сочинения Амберлинов, Вапуриалов и Зинкзина? Это же три четверти всей магической мудрости, погибшей со времен Великого Мотолама!

Даже слепой бы учуял, как в воздухе повеяло жадностью.

Интересно, Те Радье нарочно провоцирует незваных гостей или как?

Внутри полупрозрачной картины несколько механизмов засветились сиренево-розовым.

«Здесь бьется сердце Амальдара. Вот эти машины ведут великую работу времени. А вон те дотягиваются до самых звезд и черпают энергию, столь необходимую нашему солнцу».

Высказавшись, Те Радье снова махнул рукой, и в воздухе возникла новая картина: космическое пространство, посреди которого алой грушей висело солнце. Пропорции и масштаб были искажены — по краям схему окаймляли тусклые угасающие звезды. От них шли черные нити, прошивая пустоты между звездами. Каждая такая нить служила проводом, по которому нечто невидимое накачивалось в солнце — точнее, в зеленоватый хохолок и хвост, отходившие от дряхлого светила на его полюсах.

«Точно так же как я дарую жизнь моим ангелам, я дарую ее и всему, что живет на земле под этим солнцем. Ступай за мной», — пригласил Те Радье.

— Я? — выдавил Альфаро.

«Да, ты. Ибо ты единственный из всех, кто невинен душой».

У Альфаро перехватило дыхание. Он ощутил себя проказливым мальчишкой, которого застукали за воровством из чужого кошелька. Надо сказать, в такое положение он попадал не единожды, и ощущение было знакомое. Альфаро быстро обвел взглядом спутников — и оказалось, что все они замерли на месте и даже не видят его.

— Стазис? — уточнил Альфаро у Доброго Волшебника. — Избирательный? Меня не затрагивает, хотя не я его навел? Вот это да!

«Именно. — Те Радье коварно усмехнулся. Он молодел и крепчал на глазах. — Здесь почти нечем заняться, остается лишь присматривать за машинами, учиться и вести научные исследования». — Он ухмыльнулся еще шире. Две юные гурии скользнули у него под руками. Еще одна, темноволосая красавица, наряженная в некое подобие пажеского костюмчика — о, она с самого начала покорила сердце Альфаро — грациозно переместилась поближе к молодому волшебнику. Глаза ее многозначительно поблескивали — прелестница осознавала свою власть над гостем.

«Когда под рукой все великие магические трактаты, а времени вдосталь, то даже неопытный новичок придумает новые заклинания и чары», — сообщил Те Радье.