Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

Голос Пайтим сменился неприятной тишиной. Две ведьмы посмотрели друг на друга, обдумывая неутешительную перспективу. Неожиданно Салуна вздрогнула и с силой зажала уши.

— Ты это слышала? — вскрикнула она.

Огненная ведьма побледнела.

— Я ничего не слышала, — ответила она, а затем добавила: — Но подозреваю, что бархатный покров исчезает. Мы больше не должны говорить о музыкальном заклинании. И даже думать о нем.

Салуна закусила губу. Она попробовала омлет и с грустью подумала о том, как мало радости в последние полтора дня ей приносит стряпня Пайтим.

И это тоже благодаря злополучному заклинанию. Не дожидаясь, пока ее снова скрутит судорогой, ведьма начала есть, но с гораздо меньшим аппетитом, чем заслуживало блюдо.

С наступлением сумерек небеса и тени смешались в пурпурном тумане. На краю леса призматическая лодка уже несколько часов выводила пронзительную литанию предупреждений, прерываемую душераздирающим плачем. С тех пор как Салуна вновь обрела способность чувствовать, стенания лодки нервировали ее до крайности, а огненную ведьму наполняли гневом. Дважды Салуне приходилось хватать Пайтим за руку, чтобы та не превратила лодку в кусок дымящегося металла и обугленных проводов.

— Тогда сама заставь ее замолчать! — велела Пайтим.

— Я не могу. Нервные волокна, дающие ей разум, также приводят ее в движение и управляют навигацией.

Глаза Пайтим опасно сузились.

— Тогда мы пойдем пешком.

— И придем только завтра, — с нетерпением возразила Салуна. — Возможно, это наилучший момент, чтобы опробовать твои восковые затычки для ушей.

Огненная ведьма выдохнула с такой силой, что кайма ближайшей занавески превратилась в горстку серого пепла. Салуна проигнорировала этот факт и вернулась в спальню.

Там повсюду валялась одежда. Запятнанные туники для работы в лаборатории; уродливые кринолины, украшенные тонкими листами теллура, засвистевшими, когда она откинула их в сторону; древние, расшитые бесполезными знаками шелковые кимоно — она ни разу их не надевала; резиновые сапоги и садовые платья; кроме того, там был балахон, который Салуна сшила себе из шкуры деоданов и от которого все еще разило тухлым мясом и грибами.

Салуна запихнула все это в шкаф и несколько мгновений размышляла, усевшись на край маленькой кровати, богато украшенной резьбой. Она жила здесь в одиночестве, много лет не заводила любовников, совсем не интересовалась модой. Правда, у нее все еще имелось портновское заклинание.

Но какой толк был от чар, если отсутствовала не только склонность, но даже малейший интерес к моде? А если у нее получится неэлегантный наряд, даже оскорбительный? Подобное представлялось крайне неуместным для такого роскошного события, как бал в честь коронации.

Салуна действительно чувствовала себя наивной. Она разделяла общее для провинции презрение к правящей династии, но никогда не бывала при дворе и даже не планировала там появляться. Поэтому ее тревоги не знали предела. Она еще раз открыла дверь шкафа, проверяя только что отвергнутые одеяния, и вновь признала их негодными.

Прошла почти четверть часа, а она все еще была одета в выцветшую рабочую тунику.

— Ты готова? — послышался резкий голос Пайтим.

— Подожди минуту.

Салуна закусила нижнюю губу. Она торопливо разделась, оставшись в одной льняной сорочке и алых чулках, цвет которых, как она думала, может быть воспринят как знак восхищения. Потом натянула просторные сатиновые брюки насыщенного розовато-лилового оттенка и воздушный шелковый блузон, белый, но изысканно украшенный крошечными глазками, которые открывались, демонстрируя пурпурные радужки всякий раз, когда на ткань падал свет.

— Салуна! — Голос огненной ведьмы прозвучал почти неистово. — Пора!

Салуна испустила безмолвный крик, собрала прекрасные волосы в не слишком тугой шиньон, украшенный парой золотых богомолов, чьи лапы зарылись до самых корней волос. Последний раз посмотрев в зеркало, Салуна обнаружила, что выглядит даже хуже, чем предполагала. Тонкое светящееся ожерелье из сосудов с ядом казалось явно неуместным, его фальшивый блеск напоминал визянский адамант. Не украшали ее и потертые кожаные шлепанцы с длинными закругленными носами с оранжевыми кисточками.

Но времени менять обувь не оставалось. Когда в коридоре раздался звук шагов Пайтим, Салуна схватила шелковое кимоно и выскочила из комнаты.

— Я готова, — выпалила она, заворачиваясь в нежные складки.

Огненная ведьма едва ли взглянула на нее, просто схватила за локоть и повела через входную дверь к загону.

— Твоя лодка знает дорогу?

Ответный резкий звук, похожий на нечто среднее между ревом турбины и криком роженицы, провозгласил, что призматическая лодка понимает, куда они направляются.

Салуна кивнула и расширившимися глазами воззрилась на свою спутницу. Огненная ведьма одарила ее сдержанной улыбкой.

— Столько лет не надевала. Удивительно, что оно все еще впору.

От белых плеч до тонких лодыжек Пайтим была завернута в тогу из гибкой кожи ифта цвета берилла, морской пены и лунного камня. Там, где свет касался ложбинки между грудей, танцевали дрожащие и сверкающие опаловые искорки. Тяжелые золотые браслеты, вырезанные в форме гадюк и филилсов, оттягивали руки. Гребень из меди, отлитый в виде головы василиска, венчал сияющие волосы, скалывая их так, что лишь несколько золотых прядей дерзко падали на щеки.

— Наряд тебе идет, — выдохнула Салуна.

— Да.

Огненная ведьма безрадостно улыбнулась, обнажив коронку, вырезанную из пальца бывшего любовника, затем подняла руку. Жезл, который принес смерть даже Гесте Гестилль, сиял, словно слиток, только что вынутый из пламени, да так ярко, что Салуна моргнула и отвела взгляд.

Однако куда неприятнее были звуки, испускаемые жезлом. Тонкий, чистый, но пронзительный каскад нот, одновременно похожий на колокольный звон, только сильнее — словно играли на барабане, кожей для которого служила сама земля. Ноты сотрясали ближайшие скалы и пики, бились внутри головы Салуны так, что она стала задыхаться.

Впрочем, прежде чем она смогла вдохнуть снова, звук исчез. Это зловещее молчание показалось Салуне еще неприятнее прежней музыки.

У нее не было времени выразить свое недовольство. Мягкой командой Пайтим поторопила ее. Когда они приблизились к загону, воздух стал крайне беспокойным. Тяжелые ветви елей дрожали. Сухая хвоя и папоротники кружились в миниатюрных вихрях. Ограда изогнулась, затем взорвалась фонтаном щепок. Стайка зловещих певунов вспорхнула с верхних веток самой высокой ели и с воплями исчезла в темнеющем небе.

— Ты что, не можешь ее контролировать? — закричала Пайтим.