Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

Она указала на ожидавшие кабриолеты и крылатые караваны, на привязанных лошадей и спящих горгозавров, выстроившихся вдоль длинной извилистой дороги. Салуна бросила последний скорбный взгляд на свою лодку и пошла за Пайтим.

На сердце у нее было тяжело. Она больше не могла притворяться, что ее накопленное годами самообладание вовсе не испарилось без следа, причем вполне вероятно, что безвозвратно, после недавней встречи с жезлом, который содержал черную жемчужину. Впервые в жизни она поймала себя на том, что думает о прежних, более добрых временах и событиях, которые, хоть ведьма этого и не понимала, были по-настоящему счастливыми. Зеленая трава, усыпанная сотнями крошечных молочно-белых зонтиков, первые богатые спорами плоды после теплого летнего дождя; песня дроздов и розовогрудых дубоносов; пурпурное облако, летящее прочь от заходящего солнца и расплывающееся фиолетовыми завивающимися нитями, предвестник последних дней Земли. Салуна видела все это — и еще в тысячу раз больше; но она никогда не делила ни один момент радости с другим человеком.

«К сожалению», — прошептал голос в голове. Это и означает прожить жизнь в одиночестве.

— Быстрей, Салуна Морн, мы опаздываем. — Огненная ведьма сцапала ее за руку. — Сюда…

Пайтим схватила пакетик и поспешила к огромной пещере, которая плавно перетекала в зал громаднее любого, что Салуне приходилось когда-либо видеть. Янычары в ливреях вытянулись вдоль стен крепости, у входа маячили несколько гостей: бородатая девица, тучный мужчина с усами, похожими на складки лишайника, гиганты из Трилла со стеклянной кожей, чьи лица были окутаны белым туманом, скрывавшим черты, но не уменьшавшим их красоту.

Салуна с недовольством осмотрела собственный наряд: безнадежно измятые брюки, промокшие от росы нелепые шлепанцы с загнутыми носами, бесформенное кимоно на плечах. Только ядовитое ожерелье казалось более-менее подходящим предметом для Алого дворца. Она с обидой взглянула на огненную ведьму, и та пожала плечами.

— Ты со мной, — сказала Пайтим и направилась к вратам.

Салуна сжала кулак, сминая пакет, данный ей Пайтим. Его содержимое не пострадало, как она убедилась, когда открыла его и обнаружила внутри две желтоватые пробки — затычки из пчелиного воска, которые должны были защитить их от черной жемчужины. В ярости Салуна захотела бросить их в грязь, но побоялась еще больше заляпать тапочки.

— Ваше приглашение?

Чародейка подняла глаза и увидела, что огненная ведьма стоит перед молодым мужчиной в костюме арлекина.

Пайтим поняла руку.

— Мое приглашение?

Одна из змей-браслетов приподнялась, готовая к броску, а затем открыла пасть и выплюнула блестящую рубиновую бусину, которая зависла в воздухе. Из нее раздался призрачный пронзительный голос:

— Пайтим Норингал, Огненная и Непокорная! Твоя ссылка закончилась вслед за неожиданной и несчастной смертью ее величества Паолины Двадцать Восьмой. Его величество Паолина Двадцать Девятый требует твоего присутствия на балу, следующем за коронацией.

Огненная ведьма опустила руку. Змея спряталась, призрак исчез во вспышке золотого пламени.

Арлекин склонил голову.

— Пайтим Норингал. Простите меня.

— Моя гостья, Салуна Морн, прославленная ведьма Кобальтовых гор, — промолвила Пайтим и взмахнула фальшивым букетиком. — А теперь впусти нас.

Они двинулись по узкому коридору, высеченному в мягком красном камне. Вокруг слышалась странная музыка, витали ароматы горелого иссопа, сладкой клистры, кожуры мандаринов. Неподалеку, в атриуме, Салуна заметила празднующих в роскошных одеждах, с гирляндами из цветов сальи и гранатов. Когда они отошли от входа, огненная ведьма остановилась и схватила Салуну за руку.

— Думаю, твой наряд совершенно не подходит для столь роскошного праздника. Боюсь, твое присутствие привлечет ненужное внимание к нам обеим и помешает нашему заклинанию.

Салуна кивнула и поспешно повернулась к выходу.

— Совершенно с тобой согласна, я лучше подожду снаружи.

— В этом нет необходимости. Простой покров обеспечит тебе модный наряд. Закрой глаза, иначе сияние тебя ослепит.

Салуна помедлила, разочарованная, но согласилась. Даже с закрытыми глазами она почувствовала слабое дыхание огненного заклинания и услышала, как ее одежда тихо зашуршала, изменяясь.

— Ну вот, — довольно промолвила Пайтим.

Салуна открыла глаза и обнаружила, что неуместный наряд сменился складками белоснежного шелка, а волосы туго стягивает сеточка из тафты в форме изящных кораблей. Вместо нелепых тапок на ногах красовались туфельки с серебряными носами, отделанные живыми сияющими муравьями, — необычные и очень модные. Ядовитое ожерелье теперь как нельзя лучше подходило к наряду. Ее рука инстинктивно поднялась к поясу и тут же нащупала мешок с травами, превращенный в сумочку из шкуры ифта; Салуна провела пальцами по знакомым очертаниям хрустального сосуда с универсальным противоядием.

— А теперь пойдем, — сказала Пайтим. — Возможно, сам король захочет пригласить тебя на гавот.

Салуна побледнела при такой мысли, но ее спутница уже вплыла в атриум. Последовав за ней, Салуна окунулась в новые ароматы и феромоны, а также в вездесущий запах пота, услышала смех и веселую музыку. Над головами в фиолетово-зеленых сумерках сияли великолепные лампы.

Танцоры выстроились в сложных фигурах; другие присутствующие парами отдыхали в альковах, где потягивали ликер из икры и алый лагер.

— Ты видишь короля? — спросила Салуна.

Пайтим едва заметно указала на позолоченное возвышение.

— Он развлекается вон там. На нем церемониальные штаны, которые служат отличительным признаком его положения. Как Земля скатилась к старости, болезням и упадку, так и Паолины измельчали. Он последний из развратной династии, никто не будет оплакивать его смерть.

Салуна воззрилась на бочкообразную фигуру, державшую большую бутыль пенящейся жидкости. Грязные желтые перья свисали с рыхлого торса. Остатки кружевных складок застряли среди перекрученных веток Алого Венца с тускло поблескивающими драгоценными камнями, а церемониальные штаны были заляпаны.

При этом король пританцовывал и пронзительно смеялся. Он стоял между такими же выпивохами-гостями, которые перебрасывали его назад и вперед, словно он был мячом для игры.

— Пренеприятное зрелище, — заметила Салуна. — Но точно ли все собравшиеся не обладают добродетелями и заслуживают уничтожения?

— Думаешь, нет? Смотри! Лалула Линдини, в равной степени порочная и хорошенькая, вырезала всю свою семью, когда та спала, а затем скормила тела гру. Вон там — молочно-белое лицо Ванфредо дела Руиза, он делил постель с глосом. А вот — сросшиеся близнецы Дил и Дорла Клаксен-Хау, любящие использовать в своих сексуальных развлечениях плачущих детей и плазменную пилу. Здесь нет ни одного человека, которого бы Зандоггит Справедливая не приговорила бы к бесконечным пыткам, окажись она сейчас среди нас.