Сидни Шелдон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Днем Ларри не появлялся дома, но обедать старался вместе с Кэтрин. Обедают в Афинах в любое время между девятью и двенадцатью часами. С двух до пяти дня все отдыхают. В магазинах в это время бывает перерыв. Они открываются после пяти и работают до позднего вечера. Кэтрин увлеченно знакомилась с городом. На третий день ее пребывания в Афинах Ларри привел домой своего друга графа Георгиоса Паппаса, симпатичного грека лет сорока пяти, высокого, стройного, с темными волосами и сединой на висках. Он держался с каким-то старомодным достоинством, и Кэтрин это нравилось. Он пригласил их на обед в небольшую таверну в старом районе Афин Плака. Этот район представлял собой небольшой участок холмистой местности в самом центре деловой части города. Там было много извилистых улочек и развалившихся ступенек, которые вели к крохотным домишкам, построенным еще при турецком владычестве, когда Афины напоминали обычную деревню. Плака — это разбросанные по склонам холмов побеленные домики, свежие фрукты, цветочные лотки, чудесный запах поджариваемых прямо на улице кофейных зерен, кошачий вой и шумные уличные драки. Плака завораживает вас. В любом другом городе, подумала Кэтрин, подобный район превратился бы в трущобы. Здесь он остался памятником старой культуры.

Таверна, в которую привел их граф Паппас, находилась на открытом воздухе. Она разместилась на крыше одного из домов, с которой открывался вид на город. Официанты были одеты в яркие национальные костюмы.

— Что бы вы хотели заказать? — спросил граф Кэтрин.

Она безуспешно пыталась разобраться в незнакомом меню.

— Может быть, вы мне что-нибудь предложите? А то я боюсь, что ненароком закажу самого владельца этого заведения.

Граф Паппас заказал роскошный обед, состоявший из множества блюд, чтобы Кэтрин могла попробовать каждое из имевшихся в меню кушаний. Они отведали dolmades, мясные тефтели, завернутые в виноградные листья, mousaka, сочное мясо с запеченными в тесте баклажанами, stiffado, тушеного зайца с луком, и taramosalata, греческий салат из черной икры с оливковым маслом и лимоном. Граф заказал также бутылку retsina.

— Это наше национальное вино, — пояснил он. Его забавляло то, как Кэтрин изо всех сил старалась залпом проглотить этот терпкий напиток с едким сосновым запахом, но у нее ничего не получалось. Наконец она набралась смелости и одним махом опрокинула бокал.

— Такое вино может мертвого на ноги поставить! — воскликнула Кэтрин.

Пока они ели, трое музыкантов заиграли живую, веселую и заразительную мелодию. Посетители таверны стали танцевать. Вскоре на танцплощадке их собралось довольно много. Кэтрин поразило, что танцевали только мужчины. Они оказались замечательными танцорами. Весь вечер Кэтрин веселилась от души.

Ларри, Кэтрин и граф просидели в таверне до трех часов утра. Граф отвез их домой, на новую квартиру.

— Вы уже успели осмотреть город? — спросил он Кэтрин.

— Я видела далеко не все, — призналась она. — Жду, когда у Ларри будет для этого свободное время.

Граф обратился к Ларри:

— Пожалуй, я мог бы пока ознакомить Кэтрин с некоторыми достопримечательностями Афин, а вы, когда освободитесь, составите нам компанию.

— Это было бы замечательно, — согласился Ларри. — Если только вы уверены, что поездки по городу не слишком утомят вас.

— Наоборот, они доставят мне удовольствие, — успокоил его граф и повернулся к Кэтрин: — Не возражаете, если я стану вашим гидом?

Она посмотрела на него и вспомнила Димитропулоса, крохотного агента по найму квартир, со страшной скоростью говорившего на непонятном языке.

— Я буду просто счастлива, — искренне ответила Кэтрин.

Кэтрин прекрасно провела следующий месяц. Утром она возилась с квартирой, а после обеда, если Ларри не было дома, отправлялась с графом осматривать город.

Однажды они поехали в Олимпию.

— Вот тут состоялись первые Олимпийские игры, — сказал ей граф. — Они проводились здесь ежегодно на протяжении тысячи лет, невзирая на войны, голод и эпидемии.

Кэтрин с благоговением смотрела на развалины огромного сооружения, стараясь представить себе все величие спортивных состязаний, в течение веков проходивших на этой древней арене. Сколько замечательных побед она видела… и сколько горьких поражений…

— Спортивные соревнования Итона не идут ни в какое сравнение с тем, что было в Олимпии, — заметила Кэтрин. — Ведь именно здесь зародился дух честного соперничества, правда?

Граф рассмеялся.

— Боюсь, что нет, — ответил он. — Откровенно говоря, это совсем не так.

Кэтрин с интересом взглянула на него:

— Почему?

— Первая гонка на колесницах, проведенная на этой арене, отмечена жульничеством.

— Жульничеством?

— К сожалению, да, — признался граф Паппас. — Дело в том, что был у нас один богатый господин по имени Пелопс, издавна враждовавший со своим соседом. Они решили помериться силами в гонке на колесницах и таким образом выяснить отношения. Ночью накануне гонки Пелопс незаметно повредил ось в колеснице соперника. Вся округа собралась посмотреть гонку. Одни шумно болели за Пелопса, другие подбадривали его конкурента. На первом же повороте у противника Пелопса отвалилось колесо и он перевернулся. Запутавшись в вожжах, наездник не мог высвободиться. Испуганные лошади продолжали бежать и тащили несчастного за собой до тех пор, пока тот не лишился жизни. Пелопс же благополучно закончил гонку и был объявлен победителем.

— Это ужасно! — воскликнула Кэтрин. — Что сделали с Пелопсом?

— Вот тут-то и начинается самое неприглядное во всей этой истории. Когда раскрылся обман Пелопса, он совершенно неожиданно превратился в героя и всеобщего любимца. В его честь в храме Зевса возвели фронтон, который можно видеть там и сегодня. — Граф горько улыбнулся: — Думаю, что после своей подлости негодяй Пелопс жил богато и счастливо. Кстати, — добавил граф, — всю территорию, расположенную к югу от Коринфа, назвали Пелопоннесом, тем самым увековечив память нечестивца.

— Выходит, зря говорят, что преступления не приносят счастья и славы, — саркастически заметила Кэтрин.

Когда у Ларри появлялось свободное время, они с Кэтрин бродили по городу, заглядывали в экзотические лавочки, где часами торговались с продавцами, и посещали расположенные на отшибе ресторанчики, некоторые из которых пришлись им по душе. Ларри был веселым и галантным спутником, и Кэтрин уже не жалела, что бросила работу в Штатах и поселилась с мужем в Греции.

Ларри Дуглас никогда не был так счастлив. О работе, предоставленной ему Демирисом, он мечтал всю жизнь. Ларри платили хорошие деньги, но он относился к ним равнодушно. Больше всего его интересовали замечательные самолеты, на которых он летал. Ему понадобился всего час, чтобы научиться водить «хокер-сиддли», и еще пять часов в воздухе, чтобы окончательно овладеть этой машиной. Ларри в основном летал с Полом Метаксасом, маленьким веселым греком, тоже работавшим у Демириса пилотом. Метаксас был удивлен внезапным уходом Йана Уайтстоуна, и замена его Ларри Дугласом очень беспокоила греческого летчика. Он немало слышал о Дугласе и был о нем невысокого мнения. Однако Ларри, по-видимому, действительно нравилась его новая работа, и уже в первом полете с ним Метаксас убедился, что Ларри превосходный пилот.