Сидни Шелдон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Мадемуазель Аррио обучала их французскому языку и вела дополнительный курс по умению модно и красиво одеваться, всегда подчеркивая важность правильного выбора стиля одежды, гармоничного сочетания цветов и наличия соответствующих принадлежностей туалета.

— Помните, девочки, — говорила она, — самая красивая одежда в мире без соответствующих аксессуаров будет простой тряпкой.

«Аксессуары» было любимым словечком мадемуазель Аррио. Лежа в теплой ванне, Элизабет ловила себя на мысли, что часто думает о мадемуазель Аррио, вспоминая ее ласковый взгляд и то, как во время разговора она мягко и нежно поглаживает ей руку.

Сидя на уроках по другим предметам, она вдруг ни с того ни с сего вспоминала, как, утешая ее, мадемуазель Аррио обвивала ее шею руками, прижимала ее к себе, затем касалась руками ее груди. Сначала Элизабет думала, что эти касания случайны, но всякий раз после этого мадемуазель Аррио мягко смотрела на нее влажными глазами, в которых застыл немой вопрос, требовавший ответа. Мысленно Элизабет пыталась представить себе мадемуазель Аррио, ее мягко выступающие груди, длинные стройные ноги, и ей страстно хотелось увидеть свою учительницу обнаженной в постели. Вот тогда и пришла к Элизабет поразившая ее как громом догадка.

Она, Элизабет, лесбиянка.

Ее не интересовали мальчики, потому что ее интересовали девочки. Но не глупышки-одноклассницы, а некто явно постарше, более чувственный, более отзывчивый и сострадательный, как, например, мадемуазель Аррио. Элизабет видела себя с ней в постели, видела, как они обнимают и ласкают друг друга.

Элизабет много читала и слышала о том, как трудно быть лесбиянкой. Общество смотрело на них с укоризной. Считалось, что лесбиянство — это преступление против естественного хода вещей. Но что же противоестественного, задумывалась Элизабет, в любви к ближнему? Разве так важно, мужчина он или женщина? Чем же гетеросексуальный брак не по любви лучше гомосексуального единения двух любящих сердец?

Элизабет понимала, что отец, узнав о ней правду, придет в ужас. Ну что же, это его проблема! Теперь ей придется по-новому думать о своем будущем. Она не сможет вести так называемый нормальный образ жизни, когда женщина обзаводится семьей: мужем и детьми. Теперь она вне закона, бунтарь, живущий вне общества, противостоящий ему. Вместе с мадемуазель Аррио — Шанталь! — они снимут себе где-нибудь маленькую квартирку или домик. Элизабет выкрасит их дом в нежные, пастельные тона и снабдит его соответствующими принадлежностями: элегантной французской мебелью, повесит на стены чудесные картины. В этом ей поможет отец — нет, помощи от него, видимо, ждать не стоит. Скорее всего он вообще перестанет с ней общаться.

Элизабет позаботится и о своем гардеробе. Хоть она и лесбиянка, но одеваться она будет по-своему. Никаких тебе твидовых брюк и шорт, никаких купленных в розницу костюмов и вульгарных шляп мужского покроя. Эти аксессуары, словно колокольчик прокаженного, с головой выдают эмоционально ущербных женщин. Нет, она будет выглядеть счастливой, полноценной женщиной.

Элизабет решила, что выучится кулинарному искусству, чтобы готовить мадемуазель Аррио — Шанталь! — ее любимые кушанья. Ей представлялось, как они вдвоем сидят за столом, украшенным свечами, в маленькой квартире или домике и едят приготовленный Элизабет обед. Начнут они с фруктового сока, за которым последует восхитительный салат, затем устрицы или омар, а на десерт либо «Шатобриан», либо великолепное мягкое мороженое. После обеда они сядут прямо на пол у пылающего камина и будут смотреть, как снаружи падает снег. Снег. Так это будет зимой! Элизабет спешно меняет меню. Вместо охлажденного сока она приготовит питательный луковый суп или омлет из яиц и плавленого сыра. На десерт она подаст суфле. Надо будет проследить, чтобы оно не опало до того, как его подадут на стол. Тогда они сядут на пол у пылающего камина и будут читать друг другу стихи Т. С. Эллиота или, возможно, В.Дж. Раджадона.

О да, Элизабет видела, как бесконечной чередой убегают вперед месяцы и годы, как тает время в золотистом, теплом пламени. И засыпала.

Элизабет ждала этого, но когда это произошло, оно тем не менее застало ее врасплох. Однажды ночью она проснулась оттого, что кто-то осторожно вошел в ее комнату и тихо прикрыл за собой дверь. Элизабет в ужасе открыла глаза. Она увидела скользящую по полу тень, и, когда на секунду лунный свет выхватил из мрака лицо мадемуазель Аррио — Шанталь! — сердце Элизабет бешено заколотилось.

— Элизабет, — прошептала Шанталь.

И сбросила с себя ночную рубашку, под которой ничего не было. У Элизабет пересохло во рту. Она так часто думала об этом мгновении, но вот оно настало, а она ничего, кроме панического страха, не чувствует. Правда, она к тому же еще и не знала, что должна делать. Ей не хотелось выглядеть дурочкой и неумехой перед женщиной, которую она боготворила.

— Смотри на меня, — сдавленным голосом хрипло скомандовала Шанталь.

Элизабет посмотрела. Глаза ее быстро обежали стоявшую перед ней обнаженную женщину. Во плоти Шанталь Аррио оказалась совсем не такой, какой ее себе представляла Элизабет. Груди ее были похожи на два сморщенных яблока и немного провисали. Впереди выступало небольшое брюшко, а задница — у Элизабет не нашлось другого выражения — висела как куль.

Но все это было не важно. Главное было внутри, душа любимой женщины, ее смелость и стремление быть отличной от других, бросать вызов всему миру и непреодолимое желание разделить с Элизабет свою жизнь.

— Подвинься, mon petit ange, — зашептала мадемуазель Аррио.

Элизабет послушно отодвинулась, и учительница быстро юркнула в постель. От ее тела шел сильный терпкий запах. Она обвила руками Элизабет и прошептала:

— О, cherie, я так мечтала об этом миге.

Она со стоном поцеловала Элизабет прямо в губы, раздвинула их своим языком и протолкнула его ей в рот. Более мерзкого ощущения Элизабет в жизни не испытывала. Оцепенев, она осталась неподвижной. Пальцы Шанталь — мадемуазель Аррио — ощупывали ее тело, стискивали ее груди, медленно двигаясь вдоль ее живота к бедрам. А слюнявые, как у животного, губы не отпускали губ Элизабет.

Вот он, вот он, этот волшебный миг счастья. Слившись воедино, ты да я, мы станем Вселенной, и звезды и небеса будут двигаться с нами в такт.

Руки Аррио скользнули вниз, лаская бедра Элизабет, стараясь раздвинуть ей ноги. Элизабет тщетно пыталась воскресить в памяти мечты об обедах при свечах, суфле, о вечерах перед камином и всех тех годах, которые они проведут вместе. Бесполезно. Разум и плоть ее взбунтовались, ей казалось, что кто-то насильно пытается овладеть ее телом.