Сидни Шелдон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Кэтрин казалось, что ритм города изменился. Люди стали быстрее передвигаться и чувствовать себя напряженнее. Заголовки в газетах кричали о все новых вторжениях и кризисах в Европе. Падение Франции произвело на американцев гораздо большее впечатление, чем молниеносное развитие всех остальных событий в Европе. Американские граждане восприняли это как нарушение их личных прав. Одна из стран, ставшая колыбелью свободы, вдруг потеряла ее.

Пала Норвегия, Англия не на жизнь, а на смерть боролась за свое существование, и между Германией, Италией и Японией был заключен союз. Росло ощущение нестабильности, и создавалось впечатление, что Америка собирается вступить в войну. Как-то раз Кэтрин спросила об этом Фрэзера.

— Полагаю, что это просто вопрос времени. Рано или поздно мы примем участие в этой войне, — сказал он ей, тщательно подбирая слова. — Если Англия не в состоянии остановить Гитлера, это придется сделать нам.

— Но ведь сенатор Борах говорит…

— Американская политика всегда строилась на самообмане, — зло заметил Фрэзер.

— А что вы будете делать, если начнется война?

— Стану героем, — ответил он.

Кэтрин представила, как в офицерской форме ее красивый начальник отправляется на войну, и мысль об этом ей крайне не понравилась. Ей казалось совершенной глупостью, что в наш просвещенный век люди должны убивать друг друга, чтобы устранить возникшие между ними разногласия.

— Не беспокойтесь, Кэтрин, — заверил ее Фрэзер. — В ближайшем будущем все останется по-старому. А когда нам придется вступить в войну, мы будем к этому готовы.

— А как же Англия? — спросила она. — Если Гитлер решит напасть на нее, сможет ли она противостоять ему? У него столько танков и самолетов, а у Англии…

— У них будут и танки, и самолеты, — успокоил ее Фрэзер. — И будут очень скоро.

Он сменил тему, и они вновь вернулись к работе.

Через неделю газеты запестрели заголовками о ленд-лизе, новом плане Рузвельта. Фрэзер заранее знал об этом и пытался разуверить Кэтрин, не разглашая государственной тайны.

Время шло быстро. Иногда Кэтрин ходила на свидания, но каждый раз она невольно сравнивала своего кавалера с Уильямом Фрэзером и удивлялась, зачем она вообще встречается с кем-то другим. Она отдавала себе отчет в том, что психологически загнала себя в угол, но искренне не знала, как из него выбраться. Себе она объясняла свое поведение тем, что сильно увлеклась Фрэзером, но что постепенно справится с этим наваждением. А пока ее чувства не позволяют ей получать удовольствие в компании других мужчин, потому что все они безнадежно уступают Фрэзеру. Однажды, когда Кэтрин работала поздно вечером, Фрэзер после спектакля неожиданно вернулся к себе в кабинет. Когда он проходил мимо нее, Кэтрин удивленно посмотрела на него.

— Мы что, устроили здесь галеру? — рявкнул он.

— Мне просто хотелось закончить отчет, — пояснила Кэтрин, — чтобы завтра вы взяли его с собой в Сан-Франциско.

— Вы же могли послать мне его по почте, — возразил Фрэзер.

Он сел на стул напротив Кэтрин и изучающе поглядывал на нее.

— Неужели по вечерам вы не можете придумать чего-нибудь поинтереснее, чем составление отчетов? — спросил он.

— Просто сегодня у меня свободный вечер.

Фрэзер откинулся на спинку стула и, подперев рукой щеку, уставился на нее.

— Помните, что вы сказали мне, когда впервые пришли в эту контору?

— Я говорила массу глупостей.

— Вы сказали, что не хотите быть секретаршей. Вы хотели стать моей помощницей.

Она улыбнулась:

— Я тогда не знала, что к чему.

— Но теперь-то вы знаете.

Она посмотрела на него:

— Я не понимаю.

— Все очень просто, Кэтрин, — спокойно продолжал он. — За последние три месяца вы действительно превратились в мою помощницу. И теперь я хочу оформить это официально.

Она глядела на него, не веря своим ушам.

— Вы уверены, что хотите?

— Раньше я не давал вам этой должности и прибавки к жалованью, чтобы не напугать вас. Но сейчас вы сами видите, что это вам по плечу.

— Уж и не знаю, что сказать, — пробормотала Кэтрин. — Я… вы не пожалеете об этом, господин Фрэзер.

— Я уже жалею, потому что мои помощники обычно зовут меня Биллом.

— Билл.

Поздно вечером, когда Кэтрин уже лежала в постели, она вспомнила, как он посмотрел на нее и что она при этом почувствовала, после чего долго не могла уснуть.

Кэтрин неоднократно писала отцу и спрашивала его, когда же он навестит ее в Вашингтоне. Ей очень хотелось показать ему город и познакомить его со своими друзьями, а также с Биллом Фрэзером. На последние два письма она не получила от отца ответа. Забеспокоившись, Кэтрин позвонила в Омаху. К телефону подошел дядя.

— Кэти! Я… я как раз собирался звонить тебе.

У Кэтрин замерло сердце.

— Как там отец? Последовала долгая пауза.

— С ним случился удар. Я хотел сообщить тебе раньше, но отец попросил меня подождать, пока ему станет лучше.

Кэтрин изо всех сил сжала трубку.

— Ему лучше?

— Боюсь, что нет, Кэти, — ответил дядя. — Его разбил паралич.

— Я немедленно вылетаю, — заявила Кэтрин.

Она пошла к Биллу Фрэзеру и рассказала ему о своем несчастье.

— Мне очень жаль, — посочувствовал он ей. — Чем я могу помочь?

— Не знаю. Я хочу немедленно поехать к нему, Билл.

— Конечно.

Он снял трубку и сделал несколько звонков. Его шофер отвез Кэтрин домой, где она наскоро побросала в чемодан кое-что из одежды, а затем доставил в аэропорт. Билет ей был уже заказан.

Когда самолет приземлился в Омахе, в аэропорту Кэтрин встречали тетя и дядя. Едва взглянув на их лица, она поняла, что отца уже нет в живых. Молча все трое отправились в морг. Там Кэтрин охватило чувство невосполнимой утраты и бесконечного одиночества. Что-то умерло в ней и больше никогда не возродится. Ее провели в небольшую часовню. Отец лежал в простом гробу в своем лучшем костюме. Время сморщило и уменьшило его тело. Казалось, что трудности жизни постепенно сводили его на нет. Дядя отдал Кэтрин личные вещи отца, все, что он скопил и берег до конца своих дней, — пятьдесят долларов наличными, несколько старых фотографий, подписанные счета, наручные часы, потемневший от времени серебряный перочинный нож и пачку адресованных отцу писем, страницы которых обтрепались по краям от постоянного чтения. Такое наследство представлялось необыкновенно жалким для любого человека. Но ведь это все, что осталось у ее отца, и сердце Кэтрин разрывалось от горя. Какие грандиозные мечты он вынашивал и как ничтожны оказались успехи! Она вспомнила, каким веселым и жизнерадостным казался ей отец в ее раннем детстве, в какой праздник превращалось его очередное возвращение из командировки, когда он появлялся дома с набитыми деньгами карманами и дорогими подарками в руках. Кэтрин подумала о его бесконечных изобретениях, которые никогда не воплощались в жизнь. Воспоминания, конечно, небогатые, но других у нее не было. Кэтрин вдруг захотелось так много сказать отцу, столько сделать для него, но теперь у нее уже никогда не будет такой возможности.