Уильям Гибсон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Бертон тогда был совсем другой. Не просто тощий и долговязый (во что сейчас верилось с трудом); он еще постоянно создавал вокруг себя беспорядок. Накануне вечером Флинн заметила: все в трейлере, к чему она не успела прикоснуться, стоит строго параллельно краю чего-нибудь другого. Леон говорил, что Бертон вернулся из корпуса морской пехоты повернутым на аккуратности, но Флинн как-то раньше об этом не задумывалась. Она напомнила себе, что надо будет выкинуть банку из-под «Ред булла» в контейнер для металлических отходов и вообще немного прибраться.

Официантка принесла яичницу.

Снаружи, за парковкой, протарахтел трицикл Коннера. Очень характерный звук, ни с чем не спутаешь. Полиция фактически закрывала на Коннера глаза, поскольку он катался в основном по ночам.

Хотелось верить, что он едет домой.

Ему хотелось произвести на нее впечатление, и подарок казался идеальным: за деньги не купишь, и вообще, судя по объяснениям Льва, что-то из готического романа с привидениями.

Разговор произошел в постели.

— И все они умерли? — спросила она.

— Вероятно.

— Давно?

— До джекпота.

— А в прошлом еще живы?

— Не в прошлом. Когда происходит начальный контакт, в нашем прошлом этого не случается. Возникает развилка. Они уже не движутся сюда, так что здесь ничего не меняется.

— Здесь? В моей постели? — Она с улыбкой раскинула руки и ноги.

— В нашем мире. В истории. Ни в чем.

— И он нанимает их на работу?

— Да.

— А чем он им платит?

— Деньгами. Их валютой.

— А как он ее добывает? Отправляется туда?

— Туда попасть нельзя. Но можно пересылать информацию в обе стороны, а значит — делать деньги там.

— Кто тебе про это рассказал?

— Лев Зубов. Мой бывший одноклассник.

— Русский.

— Старое клептархическое семейство. Лев — младший. Богатый бездельник. Может позволить себе дорогие игрушки. Это из последних его увлечений.

— Почему я до сих пор про такое не слышала?

— Дело новое, неафишируемое. Лев ищет передовые направления, в которые его семья может вложиться. Он думает, это из Шанхая. Что-то связанное с квантовым туннелированием.

— Как далеко назад можно попасть?

— В две тысячи двадцать третий — самое раннее. Лев считает, тогда что-то изменилось. Был достигнут определенный уровень сложности. Что-то, чего тогда никто не заметил.

— Напомни мне об этом позже.

Она потянулась к нему.

По стенам в рамах — три ее последние содранные кожи. Под ним — ее теперешняя, тогда еще чистый лист.

Сейчас было десять часов вечера. На кухне в ноттинг-хиллском особняке, принадлежащем отцу Льва, его «доме искусства». Недертон знал, что есть еще «дом утех» к югу от Гайд-парка, несколько «домов бизнеса» и «семейный дом» в Ричмонде. Ноттинг-хиллский особняк приобрел еще дед Льва в середине века. Это была его первая лондонская недвижимость, на самой заре джекпота. Благородный упадок говорил о заоблачном блате: здесь не было уборщиков, ассемблеров, никакого наружного контроля. Разрешения на такое за деньги не купишь. Зубов-отец просто входил в круг тех, кому можно всё, и Лев, по праву рождения, тоже, хотя его братья (которых Недертон всячески избегал) с виду больше напоминали брутальных самцов, способных отстоять фамильные привилегии.

За окном кухни один из двух тилацинаналогов Льва присел погадить у ярко освещенной клумбы с функиями, и Недертон задумался, сколько стоит помет такой зверюги. Существовали разные школы тилациноводства, враждующие геномы. Еще одно хобби Льва. Зверь повернулся со своей особой непесьей грацией, показав бок в вертикальных геральдических полосах, и как будто уставился на Недертона. Странная штука — взгляд млекопитающего хищника, который не кошка и не собака, заметил как-то Лев. А может, глазами тилацина смотрела сейчас Доминика. Она терпеть не могла Недертона и при его появлении сразу ушла наверх или в традиционно глубокий айсберг олигархических подземных этажей.

— Это не так просто, — сказал Лев, ставя красную кружку с кофе на изрезанный дубовый стол, рядом с желтым кубиком лего, забытым его сынишкой. — Сахару?

Образ Льва складывался из высокого роста, старомодных очков, русой бородки и художественного беспорядка в одежде.

— Не вижу, в чем сложность. Скажи ей, что система перестала работать. — Недертон глянул на Льва. — Ты мне говорил, такое возможно.

— Я говорил, что никто из нас понятия не имеет, как и почему это началось, кому принадлежит сервер и уж тем более — как долго он будет доступен.

— Вот и скажи ей, что все закончилось. Бренди у тебя есть?

— Нет, пей лучше кофе. Ты знаком с ее сестрой Аэлитой? — Лев опустился на стул напротив Недертона:

— Нет, хотя она планировала нас познакомить. До того как. Вроде бы они не настолько близки.

— Довольно близки. Даэдра его не захотела. И честно говоря, я ее понимаю. Те, кому не безразличен континуум, таким не балуются.

— Не захотела?

— Попросила меня отдать его Аэлите.

— Своей сестре?

— Теперь он в ее охране. Роль минимальная, но она про него знает.

— Уволь его.

— Извини, Уилф. Аэлита заинтересовалась. В четверг мы встречаемся за ленчем. Я надеюсь объяснить ей, что полтеры — далеко не главное в континуумах. Думаю, она поймет. По разговору показалась довольно умной.

— Почему ты мне не сказал?

— У тебя других забот хватало. Да и честно говоря, ты тут был уже ни при чем. Даэдра позвонила, сказала, что ты милый, что ей не хочется тебя обижать и не могу ли я отдать твой подарок ее сестре, которая любит всякие курьезы. Я не придал этому большого значения, поскольку не похоже было, что у вас с нею всерьез и надолго. Потом позвонила Аэлита, я понял, что она искренне заинтересовалась, и отдал его ей.

Недертон обеими руками поднес кружку к губам и задумчиво отхлебнул кофе. По сути выходило, что проблема устранилась сама собой. Он больше никак не связан с Даэдрой. Друг и сестра бывшей любовницы познакомились при его косвенном участии — вот и все. Про Аэлиту Недертон помнил только, что ее назвали в честь советского немого фильма. У Рейни в досье о ней было совсем мало, и Недертон тогда поленился вникать.

— Чем она занимается? Какая-нибудь почетная дипломатическая должность?

— Их отец был спецпредставителем по разрешению кризисных ситуаций. Думаю, Аэлита унаследовала часть его полномочий, хотя многие назовут Даэдру более современной версией.

— С ногтями-стилетами?

Лев наморщил нос:

— Тебя увольняют?

— Очевидно, да. Хотя формально еще не уволили.