Роберт Хайнлайн - Избранные произведения в одном томе

— Каким образом? — спросила Кэти. — Бедняжек кормят насильно?

Зог покачал головой.

— Так они никогда не научатся есть.

— Нет, их обучают сосать, — сказал я.

Кэти нахмурилась.

— Но как ? Если кто-то слишком глуп для того, чтобы понять, что питаться приятно, то чем же его можно стимулировать?

Я улыбнулся.

— Музыкой.

Морщинки на лбу Кэти разгладились.

— О, это мне нравится.

— Стимулируют ритмом? — осведомился Зог.

— Можно было бы предположить, что ритмом, но это не так, — сказал я. — Мелодией. Малютки стараются изо всех сил, чтобы добиться повторения полюбившейся мелодии. Вот с какой силой запечатлена любовь к музыке в мозгу человека. Она провоцирует инстинкт самосохранения.

— Не вижу в этом особого смысла, — признался Зог. — Каким образом мозг мог так эволюционировать?

Я развел руками.

— Спросите у бога. А я просто тут работаю. Единственное, что могу сказать, так это то, что это моя любимая загадка.

— Ты тоже любишь музыку? — спросила Кэти. — Я ужасно люблю.

— А какую?

Вопрос ее, видимо, озадачил, но она все же попробовала дать ответ:

— Слышимую.

Ей нравилась любая музыка? Мне-то, с моей рафинированностью, казалось, что люди, которым нравится все, чаще всего в искусстве ничего не понимают. Но мне было всего восемнадцать, не забывайте, ладно?

— В последний час мне казалось, что здесь неплохо звучало бы банджо, — изрек я.

— На борту «Шеффилда» двое банджистов, которые об этом заявили, — сказала Кэти. — И еще один, который предпочел этого не афишировать. Все они — довольно хорошие музыканты.

— А ты откуда знаешь? — полюбопытствовал я.

Она пожала плечами.

— Просто я провела поиск еще на Земле, послушала записи тех музыкантов, которые подали заявки на полет на «Шеффилде». И еще я попросила бортовую компьютерную систему извещать меня всякий раз, когда кто-нибудь начнет играть вживую и давать мне послушать, если только музыканты не будут запрещать прослушивание. Так я нашла, по меньшей мере, шестерых официально не зарегистрированных музыкантов. На самом деле самый лучший из тех, кого мне пока довелось услышать, как раз из незарегистрированных. Он подал заявку на полет в последний момент, поэтому его не успели прослушать.

Я открыл рот и тут же закрыл.

— А на каком инструменте он играет? — спросил у Кэти Зог.

— На саксофоне. Несколько пьес я сыграла с ним дистанционно. Хотела потом представиться ему, но к тому времени, когда я стала пытаться выудить из системы его личный телефонный номер, кто-то из тех, с кем он сидел в тот вечер в ресторане, установил жесткую защиту.

— И с тех пор ты не пыталась его разыскать?

Мой дисциплинированный микрокомпьютер мелодично запищал. Сработал будильник. Сегодняшняя смена была закончена. Это меня спасло.

— Зог, — сказал я, — жутко не хотелось бы в самый первый день, как только я тут появился, поглядывать на часы, но мне на самом деле нужно…

— Нам нужно кое о чем потолковать, — прервал меня Зог.

— Понимаю. М-м-м… Я могу встретиться с вами через пару часов где-нибудь. У вас в кабинете?

Я стал переминаться с ноги на ногу, словно мне жутко хотелось по-маленькому.

— Ступай. Наши персональные компы как-нибудь между собой договорятся.

— Спасибо, Зог, приятно было познакомиться, Кэти, завтра увидимся, — выпалил я скороговоркой и обратился в бегство.

— Не пойму я что-то, — признался Герб, с прищуром глядя на изображения, мелькавшие на дисплее своего наручного микрокомпьютера. — Эта девушка явно красивее тебя, несмотря на то что она брита налысо, что у нее много родинок и стеклянный глаз. Ты же восторгался тем, как взыгрывает она на клавишах — а теперь утверждаешь, что она способна выносить твои собственные музыкальные закидоны, а это значит, что она добрая и умеет прощать. Она что, так плоха в постели?

— Я… Я не пытался. Говорю тебе: не пытался. Мне это неинтересно, пойми.

— Возраст, рост, вес, семейное положение, экономическое положение, состояние здоровья, привлекательность, талант — все в пределах разумного. И ты можешь забыть обо всех этих факторах и помнить только о трех главных вещах.

Я закатил глаза.

— Говори.

— Она — особь женского пола, у нее бьется сердце, и она считает тебя лучшим музыкантом на борту этой посудины.

Я в отчаянии скривился.

— Ты меня плохо слушаешь? Мне… мне неинтересно. Я тебе уже говорил: для меня этот урок уже пройден. С женщинами покончено.

Свое отчаяние Герб вложил во вздох.

— Джоэль, двадцать лет — это очень, очень долгий срок. И если ты так будешь к этому относиться, он покажется тебе еще более долгим.

— У нас с ней нет ничего общего. Я тебе говорил, какая у нее самая грандиозная мечта для человечества? Телепатия, представь себе!

— Тебя что-то не устраивает в телепатии? — негромко осведомился Герб.

Я покраснел.

— О… ну ты же понимаешь, что я имею в виду. Она говорит о такой телепатии, когда ни у кого нет друг от друга никаких секретов, и тем не менее все друг друга любят. Это просто фантазии.

Герб уже успел передать от меня еще два секретных послания малышке Эвелин Конрад. Ее ответы меня всегда радовали. Но они приходили ко мне по обычной электронной почте, а не через курьера-телепата; по какой-то причине она была не против того, чтобы получать информацию от телепата, но не желала передавать свои письма через кого бы то ни было из них. Я немного опасался, что она может переоценивать безопасность почтового маршрута, которым пользовалась. По этому свел свои послания к минимуму, боясь, как бы ей не перепало от старших.

Раздумья о телепатии подсказали мне идею.

— Елки-палки, Герб, а почему бы тебе самому не поухаживать за Кэти?

Он странно посмотрел на меня.

— Ты что, серьезно?

— Ну… Она тебя явно интересует. А она не считает телепатию дикостью.

— И ты не будешь против?

Я зажмурился, сосчитал до пяти и открыл глаза.

— Почему я должен быть против? Разве ты не слышал, что я сказал? Я покончил с романами, покончил с любовью, я больше не считаю звезды над головой.

— Значит, ты говоришь совершенно серьезно.

Я запрокинул голову и попросил потолок каюты быть свидетелем тех страданий, которые я тут терпел.

— Да, ради всего свя… Это твой или мой пищит?

Герб прижал к уху свой наручный компьютер-коммуникатор.

— Твой. Ответь.

Я нажал кнопку ответа.

— Да?

Лицо на дисплее было мне незнакомо, и с первых же слов стало ясно, что я вижу этого человека впервые.