Роберт Хайнлайн - Избранные произведения в одном томе

Темнота сомкнулась над ними непроглядная — ни звездочки на небе. Воды они больше не видели, зато слышали и чувствовали ее отлично. Вода была не холодной, и, когда она поднялась до подмышек, стало даже лучше, чем раньше. Дети сидели теперь у них на плечах, опираясь спинами на затопленный столб. Течения теперь было почти не заметно.

Раз что-то натолкнулось на них в темноте — дохлая корова, бревно, а может, труп — как знать? Толкнув их, нечто прошло дальше. Раз водителю вдруг показалось, что свет мелькает над водой, и он быстро сказал бродяге:

— Слушай, а фонарь, который ты спер у меня, все еще с тобой?

Последовала долгая пауза, затем бродяга натянуто ответил.

— Ты меня, значит, узнал…

— Ну еще бы. Где фонарь?

— Я его пропил в Центро. Но, слышь, Мак, — рассудительно продолжал бродяга, — кабы я его и не пропил, он бы все равно сейчас в машине лежал, в бардачке… А будь он у меня в кармане, так намок бы и никуда уже не годился.

— А, ладно. Забудь.

— О’кей. — Они немного помолчали, а потом бродяга спросил: — Друг, ты можешь чуток обоих детишек подержать?

— Наверное. А зачем?

— Вода-то все прибывает. Может, и с головой еще накроет. Ты возьми ребятишек, а я заберусь на столб, усядусь сверху и ногами его обхвачу, а ты мне потом их обоих передашь. Так мы дюймов восемнадцать выиграем, а то и целых два фута.

— А я как буду?

— Будешь за мое плечо держаться так, чтобы голова над водой была.

— Ну, давай попробуем.

Получилось. Дети уцепились за бродягу по бокам, поддерживаемые водой и его руками, а шофер уцепился за что мог — сначала за ремень бродяги, потом, когда вода еще поднялась, а ноги не доставали больше до дна, за его ворот. Они все еще были живы.

— Эх, хоть бы светло было, что ли… В темноте хуже.

— Ага, — отозвался бродяга. — Было бы светло, нас бы кто-нибудь заметил.

— Кто?

— Да хоть с самолетов. Когда потоп — всегда самолеты высылают.

Внезапно шофера нещадно затрясло, точно волна ужаса накатила и накрыла с головой. Он вспомнил другой потоп, когда не было никаких спасательных самолетов.

— Что стряслось, Мак? — тут же спросил бродяга. — Спекся?

— Нет, я в порядке. Просто воды не выношу.

— Хочешь, давай поменяемся. Ты держи ребят, а я плавать буду.

— A-а… Не надо. Еще уроним кого… Пускай уж как есть.

— Ладно, не боись. Поменяемся, и все будет в порядке, — бродяга встряхнул ребятишек. — Эй, просыпайтесь! Просыпайтесь, мои хорошие, и держитесь крепче.

Дети перешли на плечи шофера, а он с помощью бродяги обхватил коленями столб. Потом он осторожно умостился на самой верхушке столба; бродяга же столб отпустил и свободно лежал в воде, заякорившись за владельца машины одной рукой.

— Ну как, порядок? — спросил шофер.

Рука бродяги слегка сжала его плечо в темноте.

— Нормально.

— Держись.

— Это уж — будь уверен.

Шофер был пониже бродяги ростом, и ему, чтобы голова не уходила под воду, приходилось сидеть очень прямо. Дети крепко вцепились в него, а он поддерживал их, чтобы было повыше. Потом бродяга спросил:

— У тебя ремень есть?

— Ага. А зачем?

— Сиди смирно.

Вторая рука бродяги зашарила по его поясу, вытащила ремень, и брюки распустились посвободнее.

— Я хочу ноги твои к столбу привязать. Тут что плохо — у тебя икры судорогой свело. Держись-ка покрепче, я сейчас.

Он почувствовал, как руки бродяги нащупывают под водой его ноги, затем вокруг колен обернулся, туго притягивая их к столбу, ремень. Он ослабил хватку. Да, польза от ремня была, и еще какая — теперь он мог держаться прямо, почти не напрягаясь.

А бродяга с плеском вынырнул где-то неподалеку.

— Где ты?! — в голосе его был страх.

— Да здесь же, здесь!

Он пытался рассмотреть что-нибудь сквозь угольно-черную темень. Безнадежно.

— Сюда! Сюда давай!

Казалось, всплески приближаются. Он закричал снова, но, вопреки ожиданиям, рука из темноты не появилась. Он кричал и кричал, затем стал делать паузы, вслушиваясь. Плеск давно стих, но ему долго еще казалось, что он слышит его.

Он перестал кричать лишь тогда, когда совершенно потерял голос. Маленькая Лора рыдала на его плече, а Томми старался ее успокоить. Из их разговора он догадался, что дети еще не поняли, что произошло, и объяснять не стал.

А вода уже доставала ему только до пояса, и он пересадил детишек к себе на колени. Теперь руки его, невообразимо уставшие, потому что спадавшая вода все меньше и меньше помогала поддерживать детишек, могли отдохнуть. Уровень воды неуклонно понижался, и занимающаяся заря показала ему, что под столбом есть клочок земли, хоть землю эту можно было назвать сушей с большой натяжкой.

Он встряхнул Томми.

— Слышь, парень, я не могу спуститься. Сможешь меня отвязать?

Мальчик моргнул и протер глаза. Осмотревшись, он, похоже, вспомнил все, что с ним произошло, без испуга.

— Конечно. Спустите меня.

С некоторым трудом мальчик расстегнул пряжку, и шофер осторожно оторвался от своего насеста. Он попытался встать, но ноги его не слушались; он вместе с девочкой упал в грязь.

— Больно? — садясь, спросил он у нее.

— Нет, — твердо ответила она.

Он осмотрелся. Рассвет набирал силу, так что уже были видны холмы на западе; теперь путь к ним не преграждала вода. На востоке дела обстояли иначе: Солтон-Си, как такового, больше не существовало. Водная гладь простиралась на многие мили от северных своих берегов — до самого южного горизонта.

Видна была и его машина. Вода ушла из овражка, оставив после себя лишь редкие лужи. Он спустился к автомобильчику, чтобы размять ноги, и заодно поглядеть, сгодится ли машина еще на что-нибудь. Здесь и нашел он бродягу.

Тело лежало, уткнувшись в правое заднее колесо, точно оставленное там откатившейся волной.

Он вернулся к ребятишкам.

— К машине не ходите. Ждите здесь, — распорядился он. — Там надо еще кое-что сделать.

Подойдя к автомобилю — ключи все еще торчали из замка зажигания — он с некоторыми усилиями открыл багажник и достал небольшую лопату, которую возил с собой на случай, если забуксует в песке пустыни.

Могила вышла — не шибко-то из себя, просто узкая ямка в мокром песке; едва-едва хватило бы положить и закопать тело. Но он дал себе слово, что после вернется и организует все чин-чинарем. Теперь же — не было времени. Вода, размышлял он, еще вернется, откатившись назад с высшей точки, и ему с детьми нужно успеть добраться до холмов.

Едва засыпав могилу, он подозвал ребятишек.

— Идите сюда, теперь можно!

Впрочем, оставалось еще кое-что. Вокруг валялся плавник — стебли юкки, обломки дерева. Он выбрал две щепки — одну покороче, другую подлиннее, порылся в инструментальном ящике, отыскал кусок проволочки и привязал короткую щепку накрест к длинной. Вышло грубое подобие креста. Он воткнул крест у изголовья могилы.