Фрэнсис Вилсон - Избранные произведения в одном томе

— Если Расалом выйдет на свободу, у вас уже не будет нормальной жизни.

— Но сейчас, когда в мире правят Гитлер и Железная Гвардия, что нового и еще более ужасного может сделать этот Расалом?

— Ты меня просто плохо слушала, — сердито сказал Гленн. — Когда Расалом окажется на свободе, Гитлер станет для него лишь товарищем по детским играм, которым они, может быть, какое-то время даже будут предаваться вместе.

— Нет, никто не может быть хуже Гитлера, — уверенно заявила Магда. — Никто и ничего!

— Расалом может. Неужели ты не понимаешь, что какое бы зло ни нес Гитлер, в мире все же остается хоть какая-то надежда? Ведь Гитлер — всего-навсего смертный человек. Когда-нибудь он умрет, или его убьют. Может быть, завтра, а может, через тридцать лет, но все равно его век рано или поздно закончится. Он же, в сущности, контролирует лишь незначительную часть земли и совсем уж смехотворный отрезок времени. И хотя сейчас он действительно кажется непобедимым, ему ведь предстоит еще сразиться с Россией… Не сдалась еще и Британия. И, наконец, остается Америка! А уж если американцы решатся временно повернуть свое производство и людей на войну, то ни одна страна, даже гитлеровская Германия, не сможет им долго противостоять, Так что, как ты сама можешь видеть, даже в такие мрачные дни нашей жизни все равно остается еще надежда.

Магда медленно кивнула. То, что говорил сейчас Гленн, без труда находило отклик в ее сердце.

— Но Расалом…

— Расалом, как я уже объяснял тебе, питается человеческим несчастьем и страхом. А этого сейчас как никогда много именно в Восточной Европе. Пока рукоятка остается в замке, Расалом не только будет заточен там, но и не сможет питаться всем этим горем и отчаянием побежденных народов. Если же убрать рукоятку из замка, то представляешь, сколько энергии хлынет сразу же к Расалому? Как много появится у него новых источников силы — смерть солдат, пытки и убийства в Бухенвальде, Дахау, Освенциме и других лагерях… Он как губка впитает в себя все зверства и ужасы этой войны. Он начнет жадно всасывать все самое чудовищное, что творится вокруг, и очень скоро станет непобедимым. Его силы увеличатся до невероятных размеров, и тогда уже действительно никто не сможет ему противостоять. Никогда! Но он не остановится на этом. Ему потребуется еще больше, и он начнет перебираться из одного государства в другое, убивая их правителей и свергая власти, а народы превращая в толпы запуганных животных. Какая армия будет в состоянии сражаться с легионом живых мертвецов, который он создаст себе за считанные часы?.. И скоро все вокруг поглотит сплошной хаос. Вот тогда-то и начнется настоящий кошмар! Ты говоришь, нет ничего страшнее Гитлера? А ты представь себе на минутку, что весь мир превратился в один сплошной лагерь смерти!..

Магда отказывалась поверить в то, о чем говорил сейчас Гленн.

— Нет, этого не может быть!

— Почему же? Ты думаешь, мало найдется добровольцев, которые захотят служить в лагерях смерти, организованных Расаломом? Нацисты прекрасно доказали, что в мире больше чем достаточно людей, готовых с радостью убивать своих соплеменников. Но и это еще не все! Ты видела, что творилось сегодня с жителями деревни? Все плохое, что было спрятано в самых темных уголках их сознания, теперь начало всплывать на поверхность и одерживать верх. У них не осталось ничего, кроме злобы, ненависти друг к другу и жажды насилия.

— Но как это произошло?

— Под влиянием Расалома. Гуляя по замку, он постепенно окреп, кормясь смертью и страхом немцев, да еще медленным разложением личности твоего отца. Одновременно с этим солдаты понемногу разрушали сам замок, делая заслон от зла с каждым днем все слабее. Они методично крушили стены и перекрытия этажей, ставя под угрозу целостность всей системы. И поэтому день ото дня сила Расалома распространялась все дальше за пределы крепости.

Ведь замок был выстроен по старинному образцу, и изображения рукояти меча располагались на его стенах именно таким образом, чтобы заточить Расалома внутри и надежно сдерживать его силу, как бы наложить печать на его энергию. Теперь же вся система нарушена, и в результате за это вынуждены расплачиваться ни в чем не повинные жители деревни. Но стоит Расалому вырваться из замка и начать питаться злом повсеместно, расплачиваться придется уже всему человечеству! Потому что когда дело дойдет до выбора жертв, Расалом не будет столь щепетильным, как Гитлер: для него сгодятся люди любых рас и наций. Никакая религия не помешает ему убивать. Он уравняет перед собой буквально всех — богатые не смогут выкупить у него свою жизнь, благочестивые не вымолят пощады; ни хитрецам, ни смельчакам не удастся избежать страшной кары. Пострадают все. А сильнее всего — женщины и дети. Ведь люди будут рождаться лишь для того, чтобы жить в вечном горе; все дни их существования наполнятся безысходным отчаянием, а умирать они будут в страшных муках. Поколение за поколением, все будут страдать для того, чтобы питать Расалома.

Гленн остановился, перевел дыхание и продолжил:

— И что хуже всего, Магда, — тогда уже не останется НИКАКОЙ надежды! И этому не будет конца! Расалом сделается всесильным, непобедимым, бессмертным… Если он освободится сейчас, его никто уже не остановит. В прошлом его мог сдержать только меч. Но сейчас, когда весь мир находится в таком состоянии… даже если соединить рукоятку с клинком, его сила вряд ли ослабнет. ЕГО НЕЛЬЗЯ ВЫПУСКАТЬ ИЗ ЗАМКА.

Магда поняла, что Гленн собирается идти туда.

— Нет! — закричала она и обхватила его обеими руками, загораживая дорогу. Она ни за что не пустит его в замок. — Ты еще очень слаб, он уничтожит тебя! Неужели это не может сделать кто-нибудь другой?

— Только я! Никто другой не может! В конце концов это моя вина, что Расалом до сих пор еще существует, и я должен сам ее искупить.

— Почему твоя?

Гленн не отвечал. Тогда Магда решила поставить вопрос иначе:

— А откуда Расалом появился?

— Он был человеком… когда-то. Но потом отдался во власть темных сил, и они полностью изменили его.

Магда почувствовала, что во рту у нее пересохло.

— Но если Расалом служит темным силам, тогда кому служишь ты?

— Другим силам.

Она заметила, что он отвечает неохотно, но тем не менее продолжала настаивать:

— Это силы добра?

— Возможно.

— И давно?

— Всю свою жизнь.

— Но как же так получилось?.. — Магда боялась услышать ответ. — Как это может быть твоей виной, Гленн?

Он отвернулся в сторону.

— Мое имя не Гленн, меня зовут Глэкен. И я так же стар, как и Расалом. Это я выстроил замок.

С тех пор как Куза спустился в яму за талисманом, он больше не видел Моласара. Сначала старик услышал, как тот пообещал пойти рассчитаться с немцами за то, что они без спроса ворвались в его дом — при этом голос его доносился уже откуда-то издалека — а потом бас боярина смолк совсем. В это время трупы снова зашевелились, и, выстроившись в колонну по одному, послушно двинулись вслед за своим повелителем, каким-то чудесным образом управляющим ими на расстоянии.