Джек Чалкер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

В центре шатра находился длинный низкий деревянный стол, уставленный блюдами, источавшими незнакомые ароматы. Стульев не было, но людям тут же предложили свёрнутые в рулоны одеяла или ковры, что позволило им расположиться с большими удобствами.

— Прошу прощения за столь скромный приём, — извиняющимся тоном сказал герцог. — Но другого выхода у нас не было. Я надеюсь, что каждый из вас найдёт на этом столе подходящую для него пищу — посол Ортега оказался в данном случае в высшей степени полезен. Мы, разумеется, не ожидали, что вы примете такой вид, но проблем это вызвать не должно. Жаль, что я не могу пригласить вас в свой замок.

— Где находится ваш замок? — спросил Бразил. — Я не видел здесь никаких сооружений, кроме этого шатра.

— На океанском дне, конечно, — ответил герцог. — Глмон не всегда был таким, каким вы его видите сейчас. Он менялся очень медленно, тысячелетиями. Когда климат начал становиться все более сухим и жарким, мы поняли, что не сможем бороться с песком, и научились жить под ним. Воздушные насосы, постоянно находящиеся под надзором опытных специалистов, гонят через вентиляционные отверстия очищенный воздух с поверхности. Что-то вроде жизни под куполами в глубинах океана — я слышал, что так делают повсюду. Наш океан — это пустыня. Мы можем в ней плавать, хотя и медленно, и перебираться с одного места на другое, следуя вдоль направляющих проводов и поднимаясь наверх лишь для переходов на большие расстояния. Когда Бразил это перевёл, Вардия спросила:

— Но откуда вы получаете пищу? Там же наверняка ничего не растёт.

— Мы — плотоядная раса, — ответил герцог, когда ему перевели этот вопрос. — В песке обитает масса живых существ, и многих из них мы одомашнили. Вода — не проблема, так как под землёй вдоль коренных пород текут ручьи. Овощные блюда приготовлены специально для вас. Мы выращиваем некоторое количество овощей в теплицах, расположенных ещё ниже.

Они ели и продолжали беседовать. Не зная, какова фактическая степень участия глмонийцев в экспедиции, Бразил тщательно избегал любого намёка на эту тему, так же вёл себя и герцог Оргондо.

После обеда радушный хозяин попрощался с ними.

— Наверху имеется много соломы, если вы не сможете спать на ковре, — сказал он. — Я знаю, что вы устали, и не хотел бы вас беспокоить. Завтра вам предстоит отправиться в долгое путешествие.

Вардия и Варнетт нашли мягкое местечко в углу шатра и через несколько минут заснули. Вучжу попыталась последовать их примеру, но сон к ней не шёл. Бессонница вывела её из душевного равновесия: она устала, у неё всё болело, ей было тревожно, и всё же ей не спалось.

Факелы погасли, но девушка разглядела массивное тело оленя, который стоял недалеко от входа в шатёр. С большим трудом она встала и направилась к нему. Бразил не спал. Когда Вучжу приблизилась, он повернул к ней голову.

— Что случилось?

— Я… я не знаю, — нерешительно ответила девушка. — Не могу заснуть. А вы?

— Я просто думаю, — сказал он, и его электронный голос прозвучал странно, почти печально.

— О чём?

— Об этом мире. Об этой экспедиции. О нас и не только о нас двоих — обо всех. Это конец, Вучжу. Больше не будет начал, только концы.

Непонимающе посмотрев на него, Вучжу решила изменить вопрос.

— Что с нами будет, Натан? — спросила она.

— Все и ничего. Это зависит от того, кто вы, — загадочно ответил он. — Сейчас вы поймёте, что я имею в виду. Вам было очень тяжело, Вучжу. Но вы уцелели. Вы — стойкий человек и заслуживаете того, чтобы наслаждаться жизнью. — Он переступил с ноги на ногу, устраиваясь поудобнее, и продолжал:

— Спрошу вас из чистого любопытства. Если бы у вас был выбор и вы могли бы вернуться в наш сектор Вселенной, где вас ожидало бы нечто желанное, что бы вы избрали?

Она подумала и смущённо ответила:

— Я никогда не собиралась возвращаться.

— Но если бы вы знали, что можете стать тем, кем вы захотите, и жить там, где захотите, — как б сказке о джинне с тремя желаниями, — что бы вы выбрали?

Она невесело усмехнулась.

— Знаете, работая на ферме, я ни о чём не мечтала. Нас научили быть всегда довольными. Но потом меня заставили стать проституткой в Партийном доме. Мужчин и женщин там держали отдельно. Мы никогда не видели ни одного мужчины, за исключением партийных функционеров и привилегированных рабочих. Нас запрограммировали так, чтобы мы были сверхсексуальными и дарили адское наслаждение. Я уверена, что крестьянские парни были столь же фантастически привлекательными для женщин-начальников. Нас пичкали гормонами, считали, что мы не можем думать ни о чём, кроме секса, а мы и вправду постоянно мечтали о нём, настолько, что в периоды затишья лежали в постели друг с другом.

Но члены партии, — продолжала она, — во многом разбирались, бывали в разных местах. Некоторые из них любили поболтать, и таким образом мы много узнали о внешнем мире. Мы мечтали выбраться туда, может быть, даже в другие миры, мечтали об иной жизни.

Она на мгновение остановилась, затем продолжала мечтательно, задумчиво, даже с некоторой тоской в голосе:

— Вы сказали — три желания. Ладно, продолжим эту игру. Я желала бы стать богатой, жить столько, сколько мне захочется, быть всё это время молодой и фантастически красивой. Конечно, не в комм-мире, но ведь это, кажется, уже четыре желания?

— Продолжайте, — попросил её Бразил. — Не думайте о трёх. Что ещё?

— Мне хотелось бы иметь вас на тех же самых условиях, — ответила Вучжу.

Он рассмеялся, довольный и польщённый.

— Но, предположим, меня с вами не будет, — сказал он, на этот раз серьёзно. — Предположим, вы станете независимой. Что тогда?

— Я даже думать об этом не хочу.

— Ну, давайте, — подначивал капитан. — Это же только игра.

Подняв голову, Вучжу немного подумала.

— Если вас не будет, — сказала она наконец, — то, полагаю, мне захотелось бы стать мужчиной.

Если бы у Бразила было человеческое лицо, оно застыло бы от удивления.

— Мужчиной? Почему? Чуточку смутившись, девушка пожала плечами.

— По правде говоря, не знаю. Помните, я сказала: хочу быть молодой и красивой. Мужчины — крупнее, сильнее, они не могут забеременеть, их нельзя изнасиловать. Возможно, мне бы захотелось иметь детей, но не думаю, чтобы кто-нибудь, кроме вас, Натан, смог бы меня возбудить. Для мужчин в Партийном доме я была всего лишь машиной, секс-машиной. Моей семьёй стали другие девушки. Они заботились обо мне и главное — ничем мне не угрожали. Вот почему партия отдала меня Хаину: я дошла до такого состояния, что вообще не могла быть ни с одним мужчиной, только с женщиной. Все мужчины, которых я встречала, представляли собой угрозу, все, кроме вас. Можете вы это понять?