Джек Чалкер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Думаю, что могу, — ответил Бразил не сразу. — Это естественно, учитывая ваше прошлое. Однако имеется много миров, где официально признан гомосексуализм и где вы можете иметь детей разными способами — от клонирования до искусственного осеменения. И, конечно, у мужчин столько же проблем и навязчивых идей, сколько у женщин. Трава не бывает более или менее зелёной, она просто бывает другой.

— И всё же я настаиваю на своём желании, Натан, — ответила она. — В конце концов, это нечто такое, чего я никогда не испытала, так же как прежде я никогда не была кентавром, а вы — самцом антилопы. Я знаю, что значит быть женщиной, и меня это не особенно заботит. Кроме того, мы ведь только играем.

— Конечно, — отозвался он. — И коль скоро мы играем, не хотите ли вы снова превратиться в диллианку? Для этого надо всего лишь вернуться в Зону и снова пройти сквозь Ворота. Вам будет возвращён тот вид, который вы приняли после первоначального изменения. Это самый распространённый способ, позволяющий снимать наложенные здесь чары. Если бы у меня было время, я бы использовал его в Ивроме, вместо того чтобы идти на риск столкновения с царицей роя.

— Я… я не уверена, что могла бы вернуться в Диллию, — тихо сказала девушка. — О, мне нравилось быть такой большой и сильной, я полюбила эту страну и её замечательный народ, но я им не подхожу. Именно это и сводило меня с ума. Джол был чудесным созданием, но Дал влекло ко мне. Представляете, чем это могло бы закончиться?

Бразил кивнул.

— Значит, вот что вы имели в виду, когда сказали мне, что люди должны любить людей вне зависимости от их формы или внешности. Но как же быть со мной? — спросил он. — Предположим, я превращусь в нечто ужасное, настолько чуждое, что невозможно будет обнаружить никакого сходства с тем, что вы знали.

Вучжу засмеялась.

— Вы подразумеваете летучую мышь или чиллианина, а может быть, русалку?

— Нет, я говорю о настоящем чудовище.

— До тех пор пока вы будете оставаться самим собой внутри, думаю, ничего не изменится, — ответила она серьёзно. — Но почему вы так говорите? Вы ожидаете, что превратитесь в чудовище?

— В этом мире всё возможно, — напомнил ей Бразил. — Вы видели лишь шесть гексов, шесть из тысячи пятисот шестидесяти. Здесь имеется масса куда более необычного, — сказал он мрачно. — Кстати, нам предстоит встретиться с новым Датамом Хаином. Он превратился в гигантского жука женского пола, в чудовище, каких мало.

— Ну что ж, теперь его внешний вид соответствует его душе, — с горечью заметила девушка. — Чудовища — порождение не расы, а разума. Он был чудовищем всю свою жизнь.

Бразил кивнул.

— Поверьте мне, Хаин получит то, что заслуживает, — и так будет со всеми. Попав в Колодец, мы станем такими, какими когда-то были, и тогда придёт час расплаты.

— Даже для вас? — спросила она. — Или вы останетесь оленем?

— Нет, не оленем, — ответил он уклончиво, а затем и вовсе сменил тему:

— Что ж, может быть, это и к лучшему. Ещё два дня, и всё кончится.

Вучжу очень хотелось заставить его говорить яснее, но вместо этого она спросила:

— Натан, почему вы живёте так долго? Вы — марковианин? Варнетт считает, что это так. Бразил вздохнул.

— Нет, не марковианин. Но то, что кто-то так думает, — хорошо. Я смогу воспользоваться этой верой, чтобы предотвратить слишком быстрое распространение правды.

Эти слова ошеломили её.

— Так, значит, намекая на то, что вы — один из создателей этого мира, вы блефовали? — спросила она. Он медленно покачал головой.

— Нет, блеф тут ни при чём. Но я очень стар, Вучжу. Так стар, что я не в состоянии жить, сохраняя мои воспоминания. Я их блокировал и до прибытия в Мир Колодца был, к счастью, блаженно невежествен. Ни один разум не может долго функционировать с таким гигантским запасом знаний, сведений и воспоминаний. Шок, полученный в результате битвы и перевоплощения в Мурителе, вернул мне прошлое, но его оказалось так много! Его почти невозможно рассортировать, с ним тяжело жить. Но эти воспоминания дают мне преимущество: я знаю то, чего не знаете вы. Я отнюдь не находчивее или мудрее, но во мне сосредоточены опыт и знания тысяч людей. Это обеспечивает мне превосходство.

— Но они рассчитывают, что вы приведёте Колодец в действие, — заметила девушка. — Все сказанное вами раньше свидетельствует о том, что вы знаете, как это сделать.

— Правильно. Поэтому Серж и оставил нас в живых, — объяснил Бразил. — Поэтому нас балуют и подгоняют. Я не сомневаюсь, что коробочка, из которой исходит мой голос, содержит специальный контур, контролируемый Сержем. Вероятно, он и сейчас нас слышит, но меня это больше не волнует. Вот почему он был в состоянии помогать нам, знал, где мы находимся и что с нами происходит. Вот почему мы идём навстречу ему; вот как все это заранее было подготовлено. Он считает, что, если ему не удастся использовать меня, он использует Скандера или Варнетта.

— Зачем ему вы, Скандер и Варнетт — это понятно, — ответила Вучжу, — но зачем ему остальные? Например, я?

Если бы Бразил мог рассмеяться, он бы это сделал.

— Вы не знаете старину Сержа. Меня так убаюкал разговор о жене и детях, что я забыл, как мало этот мир изменяет то, что таится в глубине души.

Хаин? Что ж, Хаин полезен и для наблюдения за Скандером, и для его транспортировки. Не знаю, кто там ещё впереди нас, но будьте уверены — они все по какой-то причине нужны Сержу, или он ещё просто не сообразил, как должным образом их использовать.

— Но почему я? — повторила она.

— Они должны иметь каких-нибудь приручённых подонков в комм-мире, — ответил он с иронией. — Вы — заложница, Вучжу. Вы для него ключ ко мне.

Девушка побледнела.

— Натан! — сказала она робко. — А если до этого действительно дойдёт? Выполните вы ради меня то, что он потребует?

— До этого не дойдёт, — успокоил её Бразил. — Поверьте мне, этого никогда не будет. Варнетт уже понял — почему, хотя и забыл в юношеском задоре.

— И что же дальше?

— Я приведу их к Колодцу и покажу всё, что они хотят. Но им придётся понять, что дорога к сокровищам терниста. Держу пари, что, узнав истинную цену всего этого, они сочтут её слишком высокой.

Вучжу удивлённо покачала головой:

— Я ничего не понимаю.

— Поймёте в полночь у Колодца Душ, — загадочно ответил он.

Путешествие в Удликм было не из лёгких, так как всю дорогу их изрядно трясло. Ехали они, причём довольно быстро, в больших деревянных санях, запряжённых восемью огромными животными, которых глмонийцы называли песчаными акулами. Впрочем, рассмотреть их не представлялось никакой возможности — в песке мелькали лишь серые спины и острые, как бритвы, плавники. Управлял ими кучер-глмониец, державший в руках вожжи.