Теодор Старджон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Молчун кивнул, — Женского пола.

— Тогда наша парочка… Они, значит… Кивок.

— Так вот в чем дело! — Охваченный яростью капитан почти визжал. Выходит, мы все это время имели на борту поганых гомиков? Да если бы я только знал, убил бы к чертовой матери!

Утвердительное мычание.

Главный посмотрел на приятеля. В его взгляде читалось удивление, смешанное с растущим уважением.

— И ты избавился от них, чтобы я не пришил поганцев и не испортил всю операцию? — Он поскреб затылок. — Ах ты, черт возьми! Все-таки у тебя есть голова на плечах, парень! Сам знаешь: если не выношу чего-то, — конец!

Господи, все сходится. Сходится одно к одному! По сравнению с их красотками земные женщины практически ничем не отличаются от нас. И вот прилетает посол, что же он видит? Целая планета гомиков! Конечно, он понимает, что к чему, но все равно не может вынести такого зрелища. Тогда он возвращается к своим, а они посылают нас подальше. Кивок.

— Потом эта парочка голубых бежит на Землю, сообразив, что здесь таким, как они, будет спокойненько и уютно. И ведь им почти все удалось! Но Дирбану требует, чтобы парочку выдали, не желая, чтобы подобные типы представляли их планету. Согласен с ними на все сто! Представь, что единственным землянином на Дирбану был бы голубой! Как бы ты к такому отнесся? Небось, захотел бы убрать его оттуда, и чем скорее, тем лучше, верно?

Молчун не произнес ни слова.

— А теперь, объявил капитан, — давай сообщим Дирбану хорошие новости.

Он отправился к пульту управления.

Понадобилось на удивление мало времени, чтобы связаться с планетой, отгороженной от всех силовым полем. Дирбану приняли их сигнал и передали закодированное приветствие. Декодер отпечатал расшифрованное послание:

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, «ЗВЕЗДНАЯ МАЛЮТКА 439». ВЫХОДИТЕ НА ОРБИТУ. МОЖЕТЕ СБРОСИТЬ НАМ ЗАКЛЮЧЕННЫХ? О ПАРАШЮТАХ НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ».

— Ухты, — произнес Главный. — Хорошие ребята. Слушай, ты заметил, что нам не предложили приземлиться? Они и не думали разрешать посадку. Ладно, что им сказать насчет этих голубых?

— Мертвы.

— Ага. Они ведь и сами того хотят. — Он стал торопливо стучать по клавишам.

Спустя несколько минут декодер выдал ответ.

«ПРИГОТОВЬТЕСЬ К ТЕЛЕПАТИЧЕСКОМУ ПРОЩУПЫВАНИЮ. МЫ ДОЛЖНЫ ПРОВЕРИТЬ. ЗАКЛЮЧЕННЫЕ МОГУТ СИМУЛИРОВАТЬ».

— Ну, вот мы и попались, — произнес капитан.

— Нет, — спокойно отозвался Молчун.

— Но ведь их детектор уловит… Ага, я понимаю твою мысль. Нет жизни — нет и сигнала. Точно такой же результат, если их вообще здесь пег.

Утвердительное мычание.

Декодер снова ожил.

«ВЛАСТИ ДИРБАНУ БЛАГОДАРЯТ ВАС. СЧИТАЙТЕ, ЧТО ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО. ТЕЛА НАМ НЕ ТРЕБУЮТСЯ. МОЖЕТЕ ИХ СЪЕСТЬ».

Главный поперхнулся.

— Обычай, — пояснил Молчун. Декодер выстукивал новое соглашение.

«ТЕПЕРЬ МЫ ГОТОВЫ К СОГЛАШЕНИЮ С ЗЕМЛЕЙ».

— Мы вернемся, овеянные славой! — возликовал Главный. Он передал ответ:

«ЗЕМЛЯ ТОЖЕ ГОТОВА. ВАШИ ПРЕДЛОЖЕНИЯ?».

Пауза, затем бойкий стук аппарата.

«ЗЕМЛЯ НЕ ЛЕЗЕТ В ДЕЛА ДИРБАНУ. ДИРБАНУ НЕ ЛЕЗЕТ В ДЕЛА ЗЕМЛИ. ЭТО НЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ. УСЛОВИЯ ВСТУПАЮТ В СИЛУ НЕМЕДЛЕННО».

— Ах вы, свора ублюдков! — Главный в ярости стукнул неповинный декодер.

И хотя они, держась на приличном расстоянии, кружили над планетой почти четверо суток, никаких новых посланий так и не дождались.

Последняя реплика Главного перед прыжком, знаменующим возвращение домой:

— И все-таки приятно представить себе двух наших гомиков, ползущих, словно тараканы, по космосу в этой шлюпке. Они даже не смогут умереть от голода! Придется проклятым птичкам долгие годы мариноваться вдвоем, пока не найдется место, где можно сесть.

Эти слова эхом отдавались в слуху Молчуна, когда он очнулся, стряхнув оцепенение после прыжка. Великан бросил взгляд на корму и улыбнулся своим воспоминаниям.

— Долгие годы вдвоем, — шепнул он. Слова свернулись клубком, закружились и выстроились в ряд:

Потом аккуратно добавил:

«Ковентри Пэтмор, год рождения — 1823».

Молчун не спеша поднялся и потянулся, наслаждаясь драгоценными минутами одиночества. Подошел ко второй койке. Присел на краешек.

Он всматривался в лицо спящего капитана, как мать любуется младенцем, с особой, чуткой нежностью и вниманием читая книгу его души.

И слова сказали: «Почему должны мы любить там, где ударит молния, а не там, где выбираем сами?».

Потом: «Но я рад. Что это ты, маленький принц, рад, что это ты».

Великан протянул руку и своими толстыми неуклюжими пальцами нежно, как перышком, коснулся неподвижных губ.

ЭТО РАССКАЗ об одном человеке, который слишком многое мог, и о другом, который слишком многого хотел. Того, кто был почти всемогущ, звали Джемсом Киддером, а второй был его банкиром.

Киддер был ученый и парень хоть куда. Жил он совершенно один на маленьком островке близ берегов Новой Англии. Однако он вовсе не походил на тех страшных ученых гномов, о которых вы, наверное, не раз читали. Он не был ни дельцом, думающим лишь о личной выгоде, ни циничным безумцем с манией величия. Он никому не строил козней и, насколько я знаю, ничего не собирался уничтожать. Он аккуратно стригся, следил за своими ногтями и вообще жил и мыслил, как самый обыкновенный нормальный человек. Он любил уединение, был немного ребячлив, невысок, полноват и блистателен. Его специальностью считалась биохимия. Все называли его мистер Киддер. Не доктор и не профессор. Просто МИСТЕР Киддер.

С детства был он, что называется, кислым яблочком, да таким и остался. Он не закончил ни колледжа, ни университета, так как считал, что такой путь к науке слишком долог, а главное — слишком истоптан. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что его учителя, может быть, кое-что знают о том, что говорят. Так же относился он к книгам. Он всегда задавал вопросы, порой весьма щекотливые, но последнее его ничуть не заботило. Он считал Грегора Менделя [5] Мендель, Грегор (1822–1884) — австрийский натуралист, работы которого легли в основу реакционного учения о наследственности. — Прим. ред. отъявленным лжецом, Чарлза Дарвина — смешным философом, а Лютера Бербанка [6] Бербанк, Лютер (1849–1926) — известный американский селекционер-дарвинист, создавший много новых сортов декоративных, плодовых и огородных культур. — Прим. ред. очковтирателем.

Если он вступал в спор, то не успокаивался, пока его жертва не падала бездыханной. Когда он говорил с человеком, который когда-то что-то знал, он спрашивал, что он знает теперь, и вышибал из него дух. Когда же он говорил с человеком, который еще что-то знает, он просто повторял: «А откуда вы это знаете?» Самым любимым развлечением Киддера было сцепиться с каким-нибудь фанатичным евгеником и публично разделать его под орех. Не удивительно, что люди сторонились Киддера и никогда не приглашали на чашку чая. Он был вежлив, но совершенно не умел угождать.