Теодор Старджон - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Вот видишь, забил ей голову своей научной фантастикой…

— По-твоему, это фантастика? Молли рассуждает куда разумнее тебя.

— А ты рассуждаешь как семилетний ребенок. И… и еще на… настраиваешь ее против ме… меня!

— Ой, мам, ну чего ты плачешь!

И в эту минуту словно какой-то великан сшиб кулаком двухкомнатный мезонин приморского коттеджа и расшвырял обломки по пляжу. Лампы погасли, а снаружи весь берег озарила яркая вспышка голубого слепящего света.

— Джек, милый, ты ранен?

— Мам, у него кровь!

— Джек, родной, скажи хоть слово! Ну, пожалуйста!

— Уф! — послушно отозвался Джек Герри и сел; с него шурша посыпалась дранка и обвалившаяся штукатурка. Обеими руками он осторожно взялся за голову и присвистнул:

— Дом рухнул.

— Не совсем, милый. — Жена обняла его, попыталась стряхнуть пыль с его волос, погладила по затылку. — Я… мне страшно, Джек.

— Страшно? — Он неуверенно огляделся; в комнату едва сочился лунный свет, все казалось смутным. И вдруг затуманенный взгляд наткнулся на яркое сияние в самом неожиданном месте. Он стиснул руку Айрис. — Верх снесла… — выговорил он хрипло и, шатаясь, через силу поднялся на ноги. — Комнату Молли… Молли!

— Я тут, пап. Ой! Ты меня раздавишь!

— Счастливая семейка, — дрожащим голосом сказала Айрис. — Проводим лето в тихом домике у моря, чтобы папочка без помех писал статьи о технике, а мамочка успокаивала нервы… Телефона нет, до кино сто лет добираться, а теперь еще крыша улетела. Джек… Что это в нас попало?

— Одна из тех самых штук, про которые ты не желаешь слушать, — язвительно ответил Джек. — Ты же их не признаешь, потому что они нас никак не касаются. Припоминаешь?

— Это про нее говорили по радио?

— Возможно. Давай-ка выберемся отсюда. Пожалуй, дом еще рухнет па нас или сгорит, мало ли.

— И-нас-у-бьет! — пропела Молли.

— Замолчи, Молли! Айрис, я пойду погляжу, что к чему. А ты бы присмотрела место, где можно поставить палатку… если только я ее отыщу… Тише, Молли!

— А я молчу. Мя-а-у!

— Разве это не ты мяукаешь?

— Не я, пап, честно!

— Как будто кошку придавило, — сказала Айрис. — Только откуда тут взяться кошке? Они умные, они сюда не полезут.

Уу-ууа-ау!

— Ну и воет, прямо жуть берет!

— Джек, это не кошка… Мммм-ау, ммммм… ммм.

— Не знаю, что там за зверь, но уж, наверно, не очень большой, если он так мяукает, — сказал Джек. — И совершенно нечего трусить.

Он сжал локоть Айрис, потом осторожно перешагнул через груду обломков и начал всматриваться. Молли полезла туда же.

Вой больше не повторялся, и за пять минут они ни до чего не доискались. Джек вернулся к жене, она шарила среди обломков и мусора в гостиной, бесцельно поднимала и расставляла опрокинутые стулья.

— Я ничего не нашел…

— Ух!!!

— Молли! Что такое?

Молли копошилась в кустах у самого дома.

— Ой… ой, пап, иди скорей!

Это прозвучало так, что отец стремглав выбежал наружу. Молли стояла вся вытянувшись в струнку и старалась запихнуть себе в рот оба кулака разом. А у ее ног лежал на земле человек с кожей серебристо-серого цвета; рука у него была сломана, он поглядел на Джека и замяукал.

«…Военно-морское министерство дало отбой тревоги. Пилот почтового самолета сообщил, что неизвестный предмет скрылся в зените. В последний раз его заметили в восемнадцати милях восточнее Норманди-Бич, штат Нью-Джерси. По сообщениям из этого района, он летел очень медленно, издавая громкий свистящий звук. Хотя несколько раз неизвестный предмет снижался до каких-нибудь четырех-пяти футов над землей, по имеющимся сведениям, никакого ущерба он не причинил. Расследование продолжа…».

— Надо же, — фыркнула Айрис, выключая транзистор. — Это называется «никакого ущерба».

— Угу. И раз никто не видел, как эта штука ударила в наш дом, значит, никакие расследователи сюда не явятся. Так что смело можешь удалиться в палатку и залечь, никто не пристанет к тебе с вопросами.

— Ложиться спать? Ты с ума сошел, спать в тоненькой палатке, когда тут валяется это чудовище и мяукает?

— Ну, что ты, мам! Он больной. Он никого не тронет. Они сидели у веселого костра, который разожгли дранкой с крыши. Джек без особого труда поставил палатку. Серебристо-серый человек дремал, растянувшись поодаль в тени, и порой тихонько стонал.

— Обожаю, когда ты болтаешь глупости, лапочка, — усмехнулся Джек, глядя на Айрис. — До чего ловко ты ему вправила руку, любо-дорого было смотреть. Пока ты с ним нянчилась, ты вовсе не думала, что он чудовище.

— Вот как? Может быть, чудовище — не то слово. Знаешь, Джек, у него в предплечье только одна кость.

— Что? Чепуха, дружок. Наука такого не допускает. Тут нужно гибкое сочленение, иначе кисть не будет подвижной.

— Кисть у него подвижная.

— Посмотрим, — пробормотал Джек, взял фонарик и направился к распростертой на земле долговязой фигуре.

В луче фонаря мигали серебристо-серые глаза. Какие-то они были странные. Джек посветил фонарем поближе. В луче зрачки были не черными, а темно-коричневыми. И очень узкими — просто еле заметные щелочки, сдавленные с боков точно у кошки. Джек перевел дух. Потом осветил тело лежащего. Надето на него было что-то вроде широченного купального халата, ярко-синее, с желтым поясом. У пояса — пряжка: но виду словно две пластинки желтого металла лежат рядом, совершенно непонятно, как они скреплены. Просто держатся вместе — и все. Когда они нашли этого человека и он сразу лишился чувств, Джеку пришлось пустить в ход всю свою силу, чтобы разделить эти пластинки.

— Айрис!

Она поднялась и подошла.

— Не мешай бедняге, пускай спит.

— Айрис, какого цвета был его балахон?

— Красный с… да он синий!

— Теперь синий. Айрис, что за чертовщина такая на нас свалилась?

— Не знаю… не знаю. Какой-то несчастный сбежал из приюта для… для…

— Для кого?

— Я почем знаю? — огрызнулась Айрис. — Наверно, если вот такие родятся, их куда-нибудь отдают.

— Люди такими не родятся. Айрис, он не урод. Просто совсем другой.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Сама не знаю почему, но понимаю. Только вот что я тебе скажу… — она запнулась и молчала так долго, что Джек в недоумении обернулся. Айрис медленно докончила:

— Он такой странный, такой безобразный, я должна бы его бояться, но… я не боюсь.

— А я тоже не боюсь!

— Молли, ложись сейчас же! Молли скрылась в палатке. Серый человек замяукал.

— Чего ты, приятель?

Здоровой рукой человек потрогал стянутое лубками предплечье.

— Ему больно, — сказала Айрис, опустилась на колени подле раненого и отвела его руку от повязки.

Он не сопротивлялся, только лежал и смотрел на Айрис, щуря страдающие глаза.

— У него шесть пальцев, — сказал Джек, опустился на колени рядом с женой и осторожно взял запястье раненого. И удивленно присвистнул: