Руди Рюкер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

— Я собираюсь поработать с Ником Делонгом. Заходи в его лабораторию завтра после обеда, может, у нас будет что-нибудь интересненькое для тебя.

— Я приду. — И он ушел, беспечно махнув классным журналом.

Кабинет Ника был размером с кладовку для швабр, зато у него был доступ к хорошо оснащенной лаборатории. Правительство приобрело для них все самое лучшее оборудование в обмен на контракт, дававший ему право на все открытия и изобретения. Они полагали, что физический факультет в Бернко занимался разработкой устройств для борьбы с загрязнением атмосферы. Физический факультет полагал, что Ник занимается исследованием, результаты которого будут достойны опубликования.

А Ник располагал всеми игрушками, о которых он когда-либо мечтал.

Я застал его за экспериментом. Свет был пригашен, а сам он изучал происходящее на экране маленького осциллоскопа, засунув при этом руки по локоть в устрашающего вида жидкость. Я заглянул в чан. В нем были провода, переплетение стеклянных трубок и несколько угрожающе тлевших пирамидок. На дне деловито пыхтело нечто, напоминающее миниатюрную паровую машину.

— Чарльз называет это не иначе, как моим fondue chinoise, китайским фондю, — сказал Ник, не отрывая взгляда от осциллоскопа. Внезапно зеленые загогулины сцепились в устойчивую, зубчатую, как пила, кривую.

Он удовлетворенно вздохнул. — Это должно продержаться с полчаса. — Он вынул мокрые руки из ванны и, капая на пол, подошел к раковине, чтобы смыть с них вещество.

— Ник, это что, кулинарный жир?

— Господи, нет, конечно. Это жидкий тефлон. Единственное вещество, обладающее подходящей плотностью и электропроводностью. — Он вытер руки и раскатал рукава рубашки. — Ты говорил, у тебя есть идея?

Прежде чем я смог ответить, на другом конце стола замигал красный огонек.

— Погоди, — сказал он. — Разогрелся лазер.

Он подошел и перебросил рубильник. Тут же возник и повис над столом узор из пересекающихся рубиновых лучей. Система зеркал и светоделителей была организована так, чтобы луч лазера переплелся в «кошачью колыбельку». Конец последнего отрезка упирался в тонкое кварцевое окошко в стенке чана.

Ник быстрыми, твердыми шагами подошел к стене и перебросил еще один рубильник. Под столом что-то загудело. Звук был, как у вентилятора. По телу поползло покалывание, а волосы попытались встать дыбом. — Ионизатор воздуха, — объяснил Ник. — Хуже не будет, если попробую с ним.

Зеленый зубчатый узор стойко держался на экране осциллоскопа, а над столом ровно светилось переплетение лучей. Ник перебросил еще один рубильник и тяжело сел.

— Этот процесс займет с полчаса. На автоматике.

— А что именно ты проверяешь?

— Как тебе известно из моей статьи, я работаю над теорией гиперматерии.

Я не очень внимательно читал статью Ника, но тем не менее кивнул ему, чтобы он продолжал.

— Моя идея заключается в том, что существует отличный «от других тип материи, шары невидимого желе, плавающие вокруг нас. Эта сетка лазерных лучей должна, по идее, загонять эти шары в чан, а маленькая машинка на дне — конденсировать их. Все остальное нужно лишь для того, чтобы выявлять сконденсированные шары гиперматерии.

— Колобошки, — сказал я.

— Что?

— Представь черную воду, представь белое небо.

Представь остров и пролетающих над ним колобашек, — продекламировал я. — Это из «Доктора Севеа». Ты ловишь колобошек!

— Ну что ж, можно и так сказать, — ответил Ник. — Хотя мне не хотелось бы афишировать этот факт. — Но тут его поразило явное соответствие. — Разве ты не говорил, что видел кучи колобошек, когда выходил из своего тела?

Я кивнул:

— А еще я научился управлять этим выходом. — И я потянулся к сознанию Ника, его учености и одиночеству. Я ухватил Множество и превратил его в Одно, потом рванул назад с вывертом, благодаря которому мое астральное тело осталось вне тела физического. Я осмотрелся. Возле шкафа у противоположной стены толпилась стайка колобошек.

Я подлетел поближе и попробовал согнать их в фондю Ника. При первой попытке моя рука просто прошла сквозь них. Тогда я сделался поменьше и поплотнее и попробовал снова. На этот раз, когда моя рука проходила сквозь них, я ощутил легкое сопротивление. Они едва заметно шевельнулись. Я снова и снова прорезал рукой колобошек, понемногу подталкивая в нужную мне сторону.

Тогда я вошел в ускорение и после алеф-нуля гребков мне удалось загнать шесть маленьких сереньких колобошек в окошко чана. Мне на это понадобилась пара минут. Закончив, я совместил свои тела и сообщил Нику.

Он склонился над оборудованием. Только тусклые циферблаты освещали его лицо. Он быстро повернул какую-то ручку и перепроверил показания приборов, потом заулыбался.

— Ты в самом деле сделал это, Феликс. У меня сейчас самые лучшие данные за все время!

Я с улыбкой откинулся на спинку стула.

— Я могу наловить тебе столько колобошек, сколько пожелаешь, Ник.

Внезапно его улыбка погасла, — А что толку? Если кто-нибудь попытается проверить мои данные, у него ничего не получится, если тебя не окажется рядом. А если я им скажу об этом, они запишут меня в сумасшедшие исследователи-псионики. — Он мрачно запустил пальцы в редеющую светлую шевелюру. — Я в любом случае сумасшедший, потому что воспринимаю твои россказни всерьез. Может быть, тебе это и сойдет с рук, Феликс, но только не мне.

Мои мысли умчались вперед, изучая возможности.

Нику требовалось физическое подтверждение его теории.

Физическое доказательство, доступное для общего восприятия. Мне тоже нужно было доказательство. Физическое доказательство существования бесконечности.

— Ник, — спросил я, наклоняясь вперед, — насколько хорош этот твой конденсатор? В смысле, сможет он, если я накидаю в него достаточно колобошек, слепить из них кусок эфира…, или гиперматерии…, достаточно большой и плотный, чтобы его мог увидеть любой?

Ник пожал плечами:

— Не вижу, почему бы и нет. Однако для этого потребуется чертова уйма…, колобошек. И потом я не уверен, что гиперматерия будет на вид отличаться от обычного вещества.

— Еще как будет, — возбужденно воскликнул я. — Она будет состоять из алеф-одной частицы, поэтому ее можно будет нарезать на алеф-нуль кусков, достаточно больших, чтобы их можно было разглядеть. — Я вскочил на ноги. — Вот оно, Ник! Мы сделаем куб из этого вещества, и я нарежу его на бесконечно много долек. Пусть попробуют списать это на пристрастность экспериментатора!

Мы проработали до вечера. После того как я загнал в аппарат всех колобошек, сшивавшихся в лаборатории, Нику пришло в голову послать меня в подвал проверить топку котельной. Там оказалось множество довольно крупных колобошек, которых я поднял наверх сквозь этажи по одному. Когда пришло время ужинать, мы позвонили женам и договорились встретиться в местной пиццерии.