Джон Браннер - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

От корки до корки в который уже раз перечитывал он рассказы Арчин, почти пьянея от видений, встававших у него перед глазами.

— В Ллэнро родители никогда не наказывают детей. Если ребенок делает что — то не так, они спрашивают себя, что они сделали плохого, и в чем показали дурной пример. Ребенок считается независимой и ответственной личностью после того, как научится говорить, и его учат и подбирают ему работу по его внутренним способностям. Заставлять ребенка делать ту работу, которую он не хочет, считается жестокостью, может вызвать неприятные замещения и испортить детство.

«Как мое. Талантлив или нет, они не должны были заставлять, подкупать, тащить волоком по этой лестнице.» — В Ллэнро те, кто вступают в брак, дают обет всему обществу, что согласны взять на себя ответственность родить и воспитать детей, стать им лучшими друзьями на всю жизнь, теми, к кому они всегда смогут обратиться за помощью и советом.

Зачатие без такого торжественного обещания считается неправильным для нерожденного ребенка, и власть обычно рекомендует принудительный аборт.

Люди очень серьезно относятся к родительству, у нас никто не давит на молодых людей, чтобы они женились и рожали детей, нет и социального давления, как это часто бывает в вашем мире, поэтому многие дети у вас вырастают и считают себя обязанными своим родителям.

«И даже если с ребенком что — то случается, например, нервный срыв от переутомления, им все равно не надоедает напоминать своему чаду, сколь многим он им обязан за неуклонное выполнение родительского долга.» — С другой стороны, проявления сексуальности в Ллэнро разрешаются и поощряются, и физическое выражение своих чувств тоже.

«Интересно, что бы подумал мой отец, если бы я попытался поцеловать его в щеку.»

В один прекрасный день Пол вдруг поймал себя на том, что начинает терять терпение из — за какого — то упрямого пациента, и в голове у него тут же пронеслось:

так не поступают в Ллэнро.

Гнев тут же утих. Спокойно и рассудительно он разобрался со всеми проблемами, и когда те остались позади, почувствовал, как по телу разливается теплая волна.

Выработалось расписание: он встречался с Арчин каждое утро, кроме понедельника, когда приходилось помогать Элсопу на приемах в Бликхемской клинике, и постепенно стал посылать за нею все раньше и раньше, так что пришлось даже переносить на более раннее время ланч, потому что иначе он рисковал заработать расстройство желудка.

Однажды в июне, прорвавшемся, наконец, летним теплом, он вошел в туалет для персонала, чтобы вымыть перед едой руки. Он уже давно не был в парикмахерской, и теперь, бросив взгляд в зеркало, безуспешно пытался придать своей прическе более пристойный вид. Приглаживая волосы руками, он разглядывал отражавшийся в зеркале пейзаж за окном.

«На что похожи эти холмы, когда они покрыты морем цветов? Каких цветов?

Подсолнухов? Выше меня, она сказала. Но разного цвета: Я почему — то представляю их маками с огромными лепестками, которые хлопают на ветру.» Дверь туалета открылась. Он поспешно пригладил непослушную прядь волос, стыдясь, что его застанут за ленивым созерцанием своего отражения и пейзажа. Вошедшим оказался Мирза.

— Доброе утро, Пол, — сказал он, подставляя руки под холодную струю. — Есть новости от Айрис?

— Нет, — ответил Пол тоном, который должен был означать, что это его абсолютно не волнует. Мирза бросил на него быстрый взгляд и снова отвернулся.

— Прости, что говорю, — пробормотал он, — но ты все равно не умеешь скрывать. Ты ужасно выглядишь.

«Чепуха. Я только что видел себя в зеркале, и, по — моему, все в порядке.

И вообще, какое Мирзе дело?»

— Со мной все в порядке! Прости, что разочаровываю, но не ты ли повторял не раз, что Айрис не самая подходящая для меня жена, так чего же ты хочешь теперь?

Мирза набрал полные пригоршни воды и плеснул себе в лицо. Громко фыркнув, потянулся за полотенцем — Что — то я не заметил, чтобы ты пользовался своим холостяцким положением.

— Ох, оставь! Это тебе нравится бесконечная очередь случайных телок. Я сделан из другого теста. Ты бы не стал выбрасывать пять лет семейной жизни, как: как это грязное полотенце!

— Только не нужно срывать на мне зло, — сказал Мирза после паузы.

— Только не изображай из себя строгого папашу. Что тебе, собственно, не нравится? Может, кто — то жаловался, что я не справляюсь с работой?

— Нет, конечно, но:

— Очень хорошо. Я сейчас успеваю сделать за день столько, сколько раньше, когда Айрис вертелась вокруг, успевал за неделю. Так с чего тебе пришло в голову мне сочувствовать?

— Достаточно на тебя посмотреть, — ответил Мирза.

— Что?

— Ты похудел, у тебя под глазами мешки, как после недельного запоя, и уже не первый раз ты бесишься из — за ерунды.

— Из — за ерунды? — отозвался Пол и попытался рассмеяться. — Может, для тебя потерять женщину и ерунда. К тебе всегда полдюжины в очередь стоят.

Мирза повесил полотенце обратно на крючок и вздохнул.

— Брось огрызаться. Тебе не идет. Я хочу только, чтобы ты перестал делать вид, будто на тебя это никак не подействовало. Люди считают само собой разумеющимся, что рухнувший брак — это несчастье. Зачем отшатываться от их сочувствия, когда оно вполне искренне, так, словно ты думаешь, что они — как бы это сказать — смотрят свысока на твои переживания.

Несколько секунд Пол молчал. Потом резко тряхнул головой.

— Ты никогда не ловил себя на том, что завидуешь своим пациентам, Мирза?

— Завидовать им? Господи, нет, конечно!

«Уйти отсюда, отдаться милосердию ветра и плыть над морем цветов над землей Ллэнро…» — Почему? У наших сумасшедших есть одно большое преимущество: когда жизнь для них становится слишком тяжела, им помогают, о них заботятся.

Здоровые люди должны выплывать сами.

— Если ты действительно так думаешь, то ты чертовски низкого мнения о своих друзьях. Для чего человеку друзья, если не для того, чтобы помогать выбираться из проблем?

— Некотоые проблемы проходят по категории частной собственности, — пробормотал Пол. — Согласно законам нашей страны, брак — союз мужчины и женщины, исключающий все другие: Ох, ну его к черту.

— Согласен, — незамедлительно парировал Мирза. Он шагнул к окну и высунулся наружу с выражением преувеличенного удовольствия на лице. — Слишком хороший день для споров. Невероятный отсюда вид, правда? Я уже начинаю жалеть, что опять возвращаюсь в большой город, надо было подождать, пока лето не кончится.

— Что? — Пол почувствовал неприятный озноб. — Ты уходишь из Чента?

— Да. Ты ведь знал, что я ищу работу.

— Да, но:

Мирза повернулся и спокойно посмотрел Полу в глаза. Помолчав некоторое время, он сказал: