Александр Быченин - Из глубин

И цвет, всепроникающий серый. Зелено-серый, буро-серый, желтовато-серый… и еще миллион оттенков серого. Даже небо не пронзительно голубое, как у нас (естественно, в ясную погоду), а либо белесое, либо тускло-серое. И этому тоже есть объективная причина — особенности местного светила, которое тут все бесхитростно обзывают Солом. Другой у него класс, нежели у моей родной звезды. Плюс горизонт очень близко, потому и непривычно все, первые три дня вообще глаза дико уставали. Даже на море пялиться долго не мог, хотя для меня это зрелище в диковинку — суровый Новый Оймякон на открытые водные пространства небогат. Но все равно я как-то к голубой, на крайний случай густо-синей воде привык. А тут зеленая. Вернее, серо-зеленая. Из-за спектра звезды, атмосферы, а еще из-за вездесущего фитопланктона. И это еще с учетом того, что Эль-Мар-Азурро (Синее море, ха-ха три раза!) располагалось внутри Периметра, и этой растительной микроскопической гадости в воде было раз этак в сто меньше, чем в открытом океане за пределами территории Патриа-Нуэво. А вне Периметра вообще бурое болото.

Что характерно, причиной всех этих сомнительных удовольствий служили банальные водоросли — тот самый фитопланктон, что сначала заполонил все моря и океаны, вынудив Фрро переселиться на сушу, а потом еще и изменил состав атмосферы, в результате чего бедные амфибии повымерли. Девать их было некуда, вот Фрро и приспособились использовать халявный ресурс в качестве сырья для производства биопластика. А тот, какой краситель ни добавь, все равно получался серый. Зелено-серый, буро-серый, желтовато-серый… и еще миллион оттенков серого, как я уже и говорил. Куда ни кинь, всюду клин, короче. Это моя русская половина о себе напомнила, а шведская пока молчала, потому как была более флегматичной и попросту еще толком не проснулась. Умыться бы, тогда вообще буду как огурчик… если разогнусь потом: ванная у меня крошечная. Одному бы поместиться, не то, что с девушкой. Хотя мысли такие мелькали периодически, когда я на некую особу засматривался… но о ней чуть позже.

Зато здесь дышится легче. Воздух морской, свежий, насыщенный йодом и запахом гниющих водорослей. Впрочем, едва различимым, все-таки Периметр довольно далеко от нашего острова. Но это во мне еще и лирик заговорил. А физик (пусть и с приставкой «био») и без того прекрасно знал, что причиной необыкновенной легкости во всем теле являлась меньшая, нежели на Новом Оймяконе, сила тяжести. У нас 1,01 «же», а здесь всего лишь 0,97. Каких-то четыре процента, а каков эффект! Как будто пружины на пятках выросли. Или пропеллер сзади приделали, как у древнего сказочного героя, который жил на крыше в одной из скандинавских стран. Еще тех, со Старой Земли.

Глянув-таки в окно, я обреченно вздохнул и поплелся в душ. Судя по расположению Сола, дело уже шло к полудню. В более раннее время светило не имело привычки выглядывать из-за длинной скалы, у подножия которой притулилось мое бунгало. Да и не только мое, почти весь жилой комплекс здесь же теснился. Просто мне повезло больше остальных — задняя стена дома практически упиралась в крутой склон. С одной стороны хорошо, не нужно было далеко ходить, чтобы устроить тренировку по скалолазанию. С другой — вставать по утрам тяжко, потому как темень, а будильник охота грохнуть о ближайшую твердую поверхность. Правда, и здесь меня в первый же день ждал облом: мало того, что смартфон, подаренный не так давно папенькой, отличался прочностью и невосприимчивостью к сотрясениям, так еще и все стены вкупе с потолком пружинили — до того тонкие. Плюс вездесущий «софт-тач» долбаного биопластика. Зато до пляжа буквально два шага. А лагуна здесь хорошая, даже, не побоюсь этого слова, великолепная — просторная, достаточно глубокая, притом не обделенная ни песочком, ни пальмами (самыми настоящими, земными), ни плавсредствами. А еще почти со всех сторон она прикрыта скалами, из-за которых остров и получил название Ла Пинца: на виде сверху он очень походил на крабью клешню, внутри которой и была заключена лагуна. Атолл вулканического происхождения, если строго по науке. Плюс местные кораллы, те, что еще до засилья проклятой зеленой водоросли в окрестных водах обитали.

Погода, кстати, тоже баловала, причем почти весь предыдущий месяц. Пару раз всего ветер поднимался и приносил кратковременные, но бурные дожди. В открытом море еще и штормило, но в лагуне волнам разгуляться было негде, так что это и непогодой с трудом назовешь. Старожилы рассказывали (а скорее просто трындели), что иногда ветер задувал с особо зверской силой, и тогда, особенно при удачном направлении, через узкий пролив в лагуну устремлялась вода из открытого моря. И вот тогда-то начинался, по меткому выражению одного моего знакомого, Адъ и Израиль. Волны поднимались до двух-трех метров и обрушивались на берег со всей дури. Иной раз вода аж до порогов бунгало докатывалась — не до всех, естественно, а до самых ближних к пляжу. Таких, как мое, например. Но я такого еще не видел, а досужим россказням доверять был не склонен. Ученый я, в конце концов, или где?..

Подостывшая за ночь вода из резервуара на крыше неплохо бодрила, так что из душа я вылез быстро, минут через пять всего, не забыв побриться и почистить зубы. С вечера как-то не до того было, зато сейчас наверстал. Вытерся насухо здоровенным полотенцем, натянул плавки — в местном понимании, то есть просторные шорты до колен, совмещенные с внутренними тесноватыми труселями из дышащей сетки — и прошлепал на крохотную кухоньку. Холодильник размером не поражал, да и мало походил на знакомый мне с детства агрегат — это скорее аквариум, наполненный той самой консервационной жидкостью, что сгинувшие Фрро юзали в транспортных криоустановках. И вот к этому привыкнуть было трудно. Окунув руку в емкость по локоть, я нашарил пару упаковок с чем попало (все равно одни морепродукты, если не рыба, так водоросли или гады беспозвоночные) и переправил добычу на откидной столик, притулившийся у кухонного окна — такого же здоровенного, почитай, на всю стену, как и в спальне. Стряхивать жижу с руки не пришлось, на воздухе она сама невероятно быстро испарилась, ненадолго заморозив волоски на коже. Простейший, между прочим, принцип — хладагент в чистом виде, без дополнительных устройств и системы циркуляции. У нас на Новом Оймяконе тоже начали эту субстанцию использовать вместо фреона. Правда, от традиционного ящика с дверцей и полками так и не отказались, зато сильно упростили конструкцию конкретно охладителя. И оно к лучшему — слишком у нас холодно, чтобы голыми руками во всякой гадости плюхать.

А вот микроволновки здесь вполне себе традиционные, с поправкой, естественно, на все тот же биопластик. Из-за него мне вообще временами кажется, что я в черепашьем панцире обитаю. Или в раковине какого-нибудь моллюска — и по текстуре, и по цветовым переливам похоже, разве что блеска перламутрового нет. Хотя в этом не уверен, может, просто мне такое не попадалось. А вообще нехилый такой контраст: нарочитая угловатость всего и вся с кажущимися живыми покрытиями. Как бы взаимоисключающие параметры. Живое обычно не бывает угловатым, а неживому не присущи такие оттенки и текстуры. Тоже, кстати, не сразу привык. Сейчас-то уже притерпелся, но все равно стараюсь чаще на открытом воздухе бывать, и чтобы при этом ни одно местное строение поблизости не маячило. Получалось, ясное дело, с трудом — все-таки не на необитаемом острове тусуюсь, а в многолюдном исследовательском комплексе, совмещенном с поселением — научным городком и рыбацким поселком одновременно. Веселый у нас остров, все для трудящихся: и кабаки, и дискотеки, и торговый центр с супермаркетом, и даже дом культуры, который здесь называется просто клуб. И это на десять с небольшим тысяч населения. А как вы хотели? По факту, самое крупное поселение Патриа-Нуэво на Внешней гряде, отделявшей внутреннюю акваторию — то же Мар-Эль-Азурро, например — от загаженного фитопланктоном океана. Строго говоря, ограждал Периметр — колоссальное боновое заграждение в паре десятков миль от северного побережья острова Клешни — но остальные обитатели территории не считали это обстоятельство существенным. Более крупные населенные пункты, которые можно было назвать городами, и даже один мегаполис с населением за миллион, располагались на островах Южной гряды. Та лежала ближе к приполярным областям, и хоть не могла похвастаться таким же мягким климатом, зато и биологическое поражение там было не столь масштабным благодаря относительной прохладе. Плюс на тех же островах концентрировались основные производственные мощности, как доставшиеся от Фрро в готовом виде, так и собранные по их разработкам и из их же комплектующих, но спецами колонистов. А еще там же, в столице, располагался главный морской и челночный космический порты. Центр цивилизации, фиг ли.