Ольга Голотвина - Гильдия

Отстранив пленника, Шенги по-хозяйски шагнул во двор. Рябой слуга разинул рот, но закричать не успел: крепкий удар в челюсть уложил его на утоптанную землю двора…

– Ты?! – изумился Шершень, глядя сверху вниз на мелкое недоразумение, похожее на двуногий подсолнух. – Ты в своей шайке за главаря?

– Я, а что? – хладнокровно сплюнул Айсур. – Высота, дядя, хороша для осадной башни, а мне на штурм не переть!

Шершень ухмыльнулся, налил в чашу вина и протянул собеседнику – разбойника позабавила дерзость языкастого заморыша, которого Жабье Рыло прислал к нему в помощники.

Айсур с показным равнодушием принял чашу. Но не удержался-таки, зыркнул глазами по сторонам: видят ли завсегдатаи «Шумной радости», какая ему, бродяжке, честь оказана? Ведь этот пришлый явно не мелкая шантрапа! И дело ему Жабьим Рылом поручено большое и страшное, это вам не рыбу с возов тырить!

– Стало быть, слушаются тебя? – Странный паренек явно заинтересовал Шершня.

– Попробовали бы не слушаться!

– Ну-ну… мне-то, впрочем, что за дело! Лишь бы завтра твои парни не подвели.

– А то ж! Как Жабье Рыло велел, так все и будет…

Голос уличного оборванца звучал небрежно и высокомерно. Можно было подумать, что Айсур получил распоряжение лично от Жабьего Рыла, в дружеской беседе за кубком вина.

– Ты посылал к алхимику? – озабоченно спросил Шершень. – У него все готово?

– Ага. Он порошок завертел в тряпки, а тряпки промаслил, чтоб быстрее вспыхнули. Мы у мусорщика тележку тяпнули, на дно пакеты положили, сверху мусором засыпали, так и привезли. Какому стражнику охота совать нос в вонючую мусорную тележку?

– Ловко! – одобрил Недомерок.

Айсур небрежно кивнул, а сам опять подумал: кто же они? Явились в Аргосмир только сегодня. По мордам и тряпью – обычные лесные бродяги. Таких тут встречают неласково: проваливайте, волки, в свой лес, не отбивайте добычу у городских псов!

А вот поди ж ты – сразу к Жабьему Рылу в честь попали! И это быстро стало известно: вон как пляшет вокруг них трактирная прислуга!

– С нищими потолковал? – продолжал беседу Шершень.

– Сейчас с ними Вьюн бренчит.

– Шуму должно быть много! – влез с назиданием Недомерок.

Айсур неприязненно покосился на долговязого придурка. Выслушивать поучения он был готов разве что от Шершня, в котором за драконий скок виден главарь.

Но все же сдержался, ответил учтиво:

– Шуметь мы любим, а за деньги так и вовсе…

– Славно, – подвел черту Шершень. – Главное – чтоб началось разом по всему городу.

– Ага! – с неожиданной мечтательностью протянул Айсур. – По всему городу! Ох, жарко будет!

Красавчик, который все это время лежал на скамье, закинув руки за голову, и не вмешивался в беседу, повернул лицо к Айсуру и с жадным интересом спросил нараспев:

– А Безли-иких не бои-ишься? Ведь хра-амы!..

Шершень и Недомерок воззрились на приятеля: мол, ты и сморозил!

Но Айсур не обиделся. Наоборот, блеснул глазами, как будто ждал этого вопроса.

– Безликие? А куда они смотрели, когда у нас с Айраушем отец сгинул в море, а мать умерла… тогда был Черный Мор… Мы совсем мелкими были, я брата под кровать загнал, чтоб нас смерть не заметила и тоже не забрала… сидели под кроватью, скулили от страха. А потом к соседям кинулись: помогите, люди добрые, с погребальным костром! Они и помогли… вместе с домом спалили маму, чтоб зараза дальше не пошла. А что двое мальцов без крова остались – про то Безликим интересно было знать?.. А когда я милостыню просить пробовал, а меня нищие камнями забросали – где тогда были Безликие, а?.. Когда Айрауша на рынке за вора приняли… он же дурачок, настоящий вор ему крикнул: «Беги!» – он и побежал… как его догнали и всей толпой били – про то Безликим ведомо?..

Айсур сдержал возбуждение, закончил почти спокойно:

– Вот как запылают разом все аргосмирские храмы, может, хоть тогда Безликие соизволят заметить Айсура-заморыша?

Большой сундук был опрокинут, по полу рассыпались нарядные льняные скатерти, чеканные кубки, серебряные блюда.

Шенги гневно пнул эту груду и представил себе, как это выглядит со стороны: бежавший из тюрьмы преступник ворвался в добропорядочный дом и бушует посреди разгромленной трапезной.

Именно так его видят вжавшиеся с стену пленники. Именно таким отражается Шенги в их глазах, круглых от ужаса.

Совиная Лапа не раз бывал в этом доме гостем. Знает в лицо каждого из слуг.

Вот сторож, на лице которого расплывается свежий синяк: крепко Шенги с ним поздоровался!

Вот конюх, который только что пережил сильное потрясение: спокойно чистил, насвистывая, лошадку – и вдруг у его виска щелкнули стальные когти и голос позади посоветовал вести себя тихо и делать что прикажут…

Вот повар, крепкий детина. Выглядит полным придурком… но у него хватило ума принять верное решение, когда ему был предложен выбор: либо он будет во всем слушаться грозного чужака, либо его воткнут башкой в котел с горячей похлебкой…

Вот старая рабыня, которая присматривает за хозяйством… ну, ее можно в расчет не брать, она не полезет геройствовать!

Ладно, со старухи спроса нет. Но остальные, дюжие парни, могли дать отпор двоим непрошеным гостям, из которых один – калека! Так нет же, размазались по стене, вздрогнуть боятся…

Хиави выбрался из-под стола и протянул руку к стоявшим у стены костылям:

– Нету там тайника, я пол простучал!

– Из чего она была сделана? – хмуро спросил Шенги.

– Из какого-то темного заморского дерева, он сам вырезал, каждую чешуйку. Ты же знаешь, он любит повозиться с ножом и деревяшкой.

Шенги хмыкнул. «Возиться с ножом и деревяшкой» – это было слабо сказано. Унсай был талантливым резчиком по дереву, а кто в этом сомневается, тому достаточно посмотреть по сторонам. Карниз в виде играющих лис, таскающих друг друга за хвосты; ножки стола – тролли с дубинками; спинки лавок, с которых ухмыляются забавные рожи…

– И когти как настоящие, – вздохнул Хиави. – Унсай сказал, что всю зиму над нею трудился…

– Постой, – насторожился Шенги. – Всю зиму? Он вырезал ее еще до того, как вы с этим пиратским посланником предложили ему сделать из меня мартышку наррабанскую?

Хиави озадаченно помолчал.

– Выходит, так… – признал он наконец. – Даже до того, как Хастан к нам приехал… Может, Унсай сам хотел учинить тебе пакость какую-нибудь… ну, боялся, что Лауруш выберет преемником его, а не тебя?

Но размышлять об этом было некогда…

Вспомнив о талисмане, Шенги с надеждой прижал серебряную пластинку к груди и подумал о лапе – черной, чешуйчатой, когтистой…

И даже зажмурился – так вспыхнуло вокруг серебристое сияние! Ах, марь болотная, он же про свою лапу подумал…