Ольга Голотвина - Гильдия

Дайру был так измучен, что даже не сумел как следует обрадоваться этому чуду из чудес – светлому пятну впереди.

– По корням дерева – и наверх! – распорядился Унсай громче. – Держу!

Дайру выпустил длинный тонкий корешок, за который цеплялся, и забарахтался в потоке, стараясь приблизиться к пятну света. Но веревка, вместо того чтобы натянуться, помочь, вдруг резко ослабла.

Дайру закувыркался в тугих струях, чувствуя, как черная река тащит его все левее. Его то вышвыривало на поверхность, то вновь погружало в ледяной мрак. К телу прильнуло что-то мягкое. Дайру почувствовал, что студенистые пелены закутывают его, тянут все глубже. Заболела грудь, в глазах поплыли яркие пятна, мелькнула мысль о ноже за голенищем, но дотянуться до него не было сил, и разом все стало безразлично… а потом и вовсе исчезло…

Когда в легкие ударил воздух, а в глаза вернулся свет, возвратилась и боль в груди. Руки и ноги почти не слушались, но тело все же дергалось, пытаясь держаться на плаву. Впрочем, больше пользы было от чужой сильной руки, что поддерживала его на поверхности.

Дайру налетел на что-то твердое, большое – и распахнул объятия нежданной опоре.

– Лезь по корню на ствол! – проорал в ухо Фитиль – ах, так это он тащил Дайру к спасению?..

Сбывшаяся мечта потрескивала чернеющим хворостом, приплясывала прозрачными, едва видимыми в солнечном свете язычками пламени, источала благословенный жар.

Дайру блаженно придвинулся к костру – так близко, как только могла выдержать покрасневшая кожа – и спросил:

– Что это была за тварь?

– Не знаю, – откликнулся Фитиль, отхлебнув из маленькой чашечки и протянув ее Нургидану.

Чашечка уже успела обойти всех по кругу. Выточенная из древесины «ходячего ясеня», чашка придавала кипятку мутно-белесый цвет и горький вкус, но как превосходно бодрил этот напиток! Ни один Охотник не отказался бы иметь в своей суме такую чашку… Увы, пытаться срубить «ходячий ясень» или хотя бы сломить ветку мог только недоумок или шальной смельчак, не ценящий свою жизнь ни в медяк. Приходится искать сучья, которые дерево само сбрасывает, как змея – кожу…

Дайру проводил чашку завистливым взглядом и спросил:

– Но она ведь хищная, тварь-то? Охотилась?

– Угу. И он это прекрасно знал. – Фитиль повел взглядом на лежащего рядом Унсая.

Тот не отозвался. Действие древесного гриба подходило к концу, и теперь Охотник расплачивался мучительной слабостью и болью. Но крепился пока…

– Это точно, – вступил в разговор Нургидан. – Еще бы не знал…

– Тише, – сказал ему Дайру и взглядом показал на спящую Нитху. Измученное личико девочки казалось не смуглым, а серым.

Нургидан перешел на громкий шепот:

– Уж очень хорошее место для охоты, тут у зверья водопой… А занятно было бы вытащить эту тварь на бережок да рассмотреть поближе!

– Эй, ты только не вздумай!..

– Да ладно, я же понимаю, нам сейчас некогда…

Дайру вскользь (и не в первый раз уже) подивился выносливости друга. Тот первым вскарабкался по древесным корням на берег, помог выкарабкаться остальным, вытащил привязанные на конце веревки мешки – и сразу начал собирать хворост для костра. От самого Дайру, увы, пользы почти не было…

– Мой напарник знал, что под берегом кто-то сидит! – повторил Фитиль с удовольствием (мол, я так и знал, что все люди сволочи!). – И решил скормить нас твари.

– Может, веревка сама лопнула, – нехотя отозвался Дайру (не потому, что в это верил, просто неприятно было соглашаться с Фитилем).

В голове поднимался шум, горло саднило. «Заболею», – равнодушно подумал Дайру и покосился на Нитху. Ей-то каково, хрупкой южаночке? Они, все трое, скинули одежду и сушат над костром, а глупая девчонка раздеться отказалась наотрез.

Впрочем, Дайру припомнилось, что Нитха, отдав Унсаю драгоценный гриб, слизнула с ладони крошки. Может, и продержится до города…

– А на кой Унсаю нас топить? – усомнился Нургидан. – У него заемная сила кончается, он же пропадет посреди складки! На ногу-то не ступить!

– А тут Ворота рядом, – объяснил Фитиль. – За Воротами до проезжей дороги можно и ползком, а там проезжие подберут…

– Как – умер?! – возмущался Эшузар. – Что значит – умер?! Он же нужен нам… единственная ниточка, что ведет к Серебряному подворью…

– Да, дедушка, – сочувственно вздохнул принц, развалившись на перламутровом троне. – Вот такой мерзавец этот Хиави – взял да и помер, не спросив у тебя дозволения… куда катится мир?

– Не дерзи деду, паршивец! – стукнул Зарфест ладонью по золотому подлокотнику. – А ты, отец, успокойся. Нам не вернуть на тетиву тот болт, что пустил идиот-«крысолов». Надо принимать вещи такими, как есть. Мы потеряли Хиави, который был единственным, кто имел дело с Хастаном. Что за дурни стражники: сперва стреляют в кого попало, потом тащат раненого во дворец, вместо того чтобы привести лекаря на место драки!.. – Зарфест осекся, сообразив, что тоже сокрушается о том, чего не вернуть. – Теперь мы имеем только слова Шенги…

– …Который может оказаться главным злодеем! – напомнил король-отец. – Трудно ли свалить вину на покойника, которого сам подставил под стрелу?

– А книга? – ревниво взвился принц. – Книга, которую я… ну, мы с Прешкатом…

– Которую вам всучил неведомый бродяга, – уточнил Эшузар. – И в которой алхимик мог написать всякую ложь… если ее действительно написал Эйбунш!

– Это так, – хмыкнул король. – Но кого же считать надежным свидетелем?

– Того, кто пройдет пытку, – жестко ответил Эшузар. – Вот единственное истинное свидетельство. Всех на пытку – и Совиную Лапу, и Унсая…

– И Лауруша… – коварно подсказал внук.

– И Лау… – с разгона продолжил Эшузар. – Тьфу! Шуточки тут будешь шутить, сопляк?

– Пытка – это не так уж надежно, – вздохнул король. – В руках палача человек признается в том, что это он в последнее новолуние украл луну с неба… К тому же того, кого я охотно положил бы под кнут, на допрос брать нельзя.

– Ну да, Хастан… – мечтательно кивнул Эшузар. – Кстати, Глава Гильдии уверял, что у него есть говорушка. Может, нам посланника угостить вином?

– Я об этом думал. Увы, мои люди сообщают, что наш гость каждый день принимает некое снадобье. Однажды проболтался, что оно лишает силы все яды – и не только яды…

– Ну да, проболтался! – хохотнул Эшузар. – Нарочно сказал, чтоб мы не трудились…

– А почему бы вам без всякой пытки, вежливо не спросить посланника, виновен ли он в гибели кораблей на рейде? – любезно осведомился принц.

Отец и дед обратили к наследнику взоры, в которых читалась одна и та же мысль. Вслух ее произнес Эшузар:

– Какую же наглую, дерзкую и глупую тварь мы вырастили!