Стивен Гулд - Рефлекс [litres]

– Ладно, присядь на пару минут. – Конли заметно встревожился. – Отдохнешь, и попробуем снова.

Так прошел следующий час. Наконец отсутствие результата и усиливающийся холод вынудили Конли остановиться.

Дэви перенес доктора к себе в комнату и буквально пополз к кровати:

– Сил нет никаких…

Конли задумчиво посмотрел на него, и Дэви стал гадать, не раскусил ли его доктор.

– Пожалуйста, дезактивируйте ключи на пляже, – попросил Конли, повернувшись к зеркалу, потом сказал Дэви: – Мне нужно еще раз все обдумать. У тебя измученный вид. Может, вздремнуть ляжешь?

– Хорошая мысль. Да, пожалуй.

Дэви притворился дремлющим, хотя голова работала в турборежиме. Особенно его интересовало, для чего похитителям место для прыжков в здании американского посольства в Каракасе. Если они хотят просто переправлять людей туда-сюда, прежнее место отлично сгодилось бы.

«Дело во власти, – прикидывал он. – Так или иначе, все сводится к ней. В Нигерии меня заставили освободить Руля. Теперь в американском посольстве что-то затеяли. Есть ли связь?»

Дэви понимал: нужно как-то помочь Соджи. С помощью имплантата им вертят как хотят, но это, хоть и ужасно, касается только его. Дэви очень пугало, что Симонс позволил Соджи увидеть его. Отпускать ее они не намерены.

И наконец, Милли. Милли, которая по крайней мере выбралась из горного убежища.

Дэви обдумал заявления Симонса о том, что она телепортируется, и снова им не поверил. Просто ее поступки удивили Симонса. Или не удивили, а он шутки с ним шутит. Милли должна спрятаться, чтобы Симонс ее не нашел. Она должна беречь себя. Если Симонс до нее доберется, это будет последней каплей, точкой разрыва, так сказать.

Тогда много чего разорвется.

К ужину Гиацинта спустилась с высокой прической и в шелковом обтягивающем платье с глубоким декольте. Таком прозрачном, что Дэви увидел бы каждый шовчик, каждую складочку на белье, надень его Гиацинта. Получилось так, что он видел очертания… чего-то другого.

Дэви старался не смотреть, но стоило ослабить самоконтроль, взгляд приклеивался к груди Гиацинты. Не помогали и воспоминания о том, что этой груди он однажды касался.

«Сиди на попе ровно! – велел себе Дэви. – На попе… Вот так ирония!»

– Тебе не холодно в этом платье?

Гиацинта глянула на него, и губы у нее дрогнули в улыбке.

– Местами холодно.

Уточнять Дэви не стал.

После ужина Гиацинта отправилась следом за ним и поманила в небольшую гостиную у основания лестницы.

– Давай немного посидим в гостиной.

– Зачем? – прямо спросил Дэви.

Гиацинта захлопала глазами.

– Ну, поговорим… – она показала себе на грудь. – Как киборг с киборгом.

Платье скрывало рубец под ключицей, но бледный след на шее просматривался.

Дэви проследовал за ней, наблюдая, как играют мышцы спины и как колышутся ягодицы под шелковым футляром.

«Беги! – велел он себе. – Беги отсюда!»

В топке облицованного мрамором камина горело полено. Гиацинта встала на коврик спиной к огню.

– Местами, – повторил Дэви.

Гиацинта приподняла подол, подставив теплу икры.

– Ах, как приятно!

В коридоре застучали шаги – дворецкий Эбни пришел предложить им напитки. Дэви попросил тоник, Гиацинта – двойной мартини. Она повернулась лицом к камину, и все ее «вкусности» четко проступили в отблесках пламени.

Дэви нервно сглотнул, отвернулся и с осторожностью присел на подлокотник дивана. Секунду спустя Гиацинта подошла к другому краю дивана, скинула туфли и села, поджав ноги под себя. Диван был длинный, и Дэви решил, что с подлокотника можно спуститься без опаски: между ними добрых четыре фута. Он не сводил глаз с пламени.

– Эй, Дэвид, ты где?

– Хороший вопрос, – отозвался он. – Мы на южном берегу острова Мартас-Винъярд. До твоей подсказки я думал и о Нантакете, и о Кейп-Коде, а теперь только решаю, что сюда ближе, Менемша или Эдгартаун.

Гиацинта заморгала и на миг села нормально:

– Это часть твоих способностей? Ты всегда точно определяешь, где находишься?

Дэви покачал головой:

– Ты запретила мне разговаривать со сварщиками, которые устанавливали пластину у меня в комнате. А следовало запретить им разговаривать со мной.

– Они с тобой не разговаривали.

– Со мной нет, а вот между собой – да. Местный выговор у них очень характерный.

– А как ты догадался, что берег южный?

– Небесами не дано управлять даже Симонсу. Солнце по-прежнему встает на востоке и садится на западе.

Гиацинта чуть заметно улыбнулась и снова посмотрела на огонь.

Эбни принес напитки и поставил каждому на свой приставной столик, не забыв кружевные подложки.

– Что-нибудь еще, мисс Поуп?

– Когда будете уходить, пожалуйста, закройте дверь.

– Да, мэм.

Двустворчатая дверь из тяжелого дуба закрылась, отрезав свет из коридора. Теперь гостиную освещало только пламя камина. Гиацинта хлебнула мартини. Дэви выдавил в тоник лаймовый сок и встряхнул кубики льда, чтобы все смешалось.

– Спрошу как киборг киборга, – начал Дэви. – С какой целью тебе ставили имплантат? Что хотели изменить в твоем поведении? В отличие от меня, тебя удерживать на одном месте не стремились. Так от чего тебя удерживали?

Чуть заметная улыбочка Гиацинты померкла. В лице отразилось нечто, столь не похожее на привычную маску, что Дэви не разобрал, какие это эмоции. Потом маска появилась снова, и Дэви засомневался в увиденном. Может, это просто отблески пламени? Игра света, а не выражение лица?

– От болтливости, – наконец отозвалась Гиацинта.

– Как это контролируется, черт подери? Кто-то постоянно подслушивает, держа палец на кнопке?

– Кто-то подслушивает. – Гиацинта пожала плечами и постучала себя по левому виску. – Все дело в настройках. На что реагирует имплантат, я точно не знаю. Думаю, он как-то отслеживает стрессовое состояние, хотя к обычному стрессу не чувствителен. Мы прошли шестинедельную послеоперационную программу, половину которой провели под наркогипнозом. Другая половина программы состояла из тестовых допросов, рвоты или поноса. Считай что из рвоты и поноса.

Игра воображения спровоцировала волну тошноты, и Дэви догадался, какое выражение мелькнуло на лице у Гиацинты.

– Ну и гадость!

Гиацинта снова отвела взгляд.

– Ну, мы под этим подписались. – Она допила мартини и встала у камина, протянув руки к огню.

Зачем она так откровенничает? Ну помимо очевидной причины? Гиацинта нарядилась для соблазнения, но по своему почину или по приказу? Неужели Симонсу нужны новые способы воздействия? Стоило сделать еще один глоток тоника, как руки и ноги задрожали. Вопреки ожиданиям, уголки рта поползли вверх. Дэви посмотрел на тоник.

– Что ты мне подмешала?