Александр Золотько - Орден Хранителей. Инквизитор

— Стоять! — выкрикнул Иван, пробираясь к центру мизансцены. — Ноги убираем, и тогда никто не пострадает…

— Чего? — не понял главный исполнитель, замерев с занесенной для удара ногой, — чистый памятник неизвестному футболисту. — Это ты мне?

— Вам, — подтвердил Иван самым уверенным тоном, насколько получилось.

Он вдруг вспомнил, как прятал пистолет в сумку, а сумку в рундук. И удостоверение тоже. И форма осталась висеть на плечиках возле зеркала. То есть это сейчас не Старший Исследователь и даже не Специальный Агент Ордена Охранителей портит отношения с разогретой праведным делом толпой. Это проезжий придурок нарывается на неприятность и рискует совсем опоздать на свой поезд.

Но не извиняться же, в самом деле.

Бок начал болеть на все четыре сломанных ребра. То есть сломанных было два, но два треснувших раньше, чем мозг Ивана, сумели просчитать свое будущее в ближайшей перспективе.

Крепыш осторожно переступил через лежащего и, прищурившись, посмотрел на Ивана.

— Тебе делать нечего? — поинтересовался памятник футболисту. Крепкому такому футболисту. И неприятному. — Без пилюли на ночь и не спится?

— Не спится ему, Вася, — подтвердил женский голос из толпы.

Таки Вася, чуть не засмеялся Иван, не переставая искать все-таки выход из нелепой ситуации. Можно отморозиться и двинуться назад. Но нет уверенности, что толпа, легко расступавшаяся перед ним по дороге туда, так же легко раздвинется при обратном движении.

Замкомвзвода говорил в таких случаях, что проблема — как шишка в задницу. Входит легко, а выходит с кровавыми клочьями.

И, опять-таки, бить двоих — это куда зрелищнее.

— Они вдвоем, наверное, Вася! — высказал предположение мужичок лет пятидесяти справа от Ивана. — Тот непотребства пишет, а этот на стреме стоит. А потом отмазывает.

— Ага, щас, — кивнул Вася. — Щас я его отмажу. Вот его отмажу, а потом снова художником займемся.

Ребра у Ивана нервничали, наперебой напоминали о том, что ситуация накаляется, и просто требовали принять меры к их, ребер, спасению.

Иван смотрел не в глаза футболисту. Чего там смотреть? Разве что рассматривать внутреннюю стенку затылка через их незамутненную сомнениями прозрачность. Руки — вот на что нужно смотреть.

Крупные, крепкие руки, костяшки пальцев не набиты до мозолей, как у профессионального бойца, но заставляют задуматься. Особенно когда сжимаются в кулаки.

— Чо тянешь, Вася? Он же на поезд опоздает, — выкрикнула молодка слева, и люди одобрительно засмеялись.

А если он меня сейчас ударит, то получится нападение на Инквизитора. И светит бедняге Бездна. Или не светит, засомневался Иван. Про убийство он помнил точно, а вот про нанесение оскорбления действием…

Что-то легонько коснулось ног Ивана сзади, чуть пониже колен. Ага, старый, испытанный годами, если не столетиями, способ разборки своих с не своими. Это вам не карате какое-нибудь, это благородная народная разборка. Тут ногами бьют только лежащего. И всячески берегут силы в драке, пустой рукой не бьют. Зачем бить рукой, если можно врезать палкой. А еще лучше, один опускается на четвереньки за спиной клиента, второй толкает в грудь и…

Иван отступил в сторону, уловив движение рук местного чемпиона, зацепил того за рукав и рванул вперед.

Чемпион споткнулся о того самого мужичка, что заподозрил Ивана в пособничестве вандалу, а теперь стоял на четырех костях, пригнув голову, чтобы не отшиб приезжий, падая. Чемпион споткнулся, но не упал, на ногах его удержала сочувствующая и благожелательно настроенная толпа.

Вася тут же вцепился в куртку Ивана, пришлось ударить его в горло. Не сильно, но недвусмысленно. Вася замер и стал оседать, жутко, будто предсмертно, захрипев.

— Убили! — заголосила старуха. — Ваську убили!

Ивана ударили в бок, не сильно, но по ребрам. Потом несколько ударов пришлось в спину, били пока женщины и не прицельно, но стоять на месте не стоило. Иван оттолкнул все еще хрипящего Васю и рванул на центр круга, ко все еще лежащему обладателю шикарной кожаной куртки.

— Дави его! — заорал, вскакивая на ноги, неугомонный мужичок.

В руке у него был нож, неприятно блеснувший в свете фонаря. И это уже было серьезно.

Толпа даже и не сообразит, что мероприятие переходит из категории тяжких телесных повреждений, через непреднамеренное убийство к убийству преднамеренному. И ни одного городового, как специально.

Мужичок оказался прытким, взмахнул ножом, почти достал Ивана по лицу. Если бы тот отклонился на сантиметр меньше — получилось бы замечательное украшение поперек лица.

Лезвие замерло на секунду и понеслось вперед, в глубоком выпаде. Умел мужичок работать железом, имел опыт. Толпа вздохнула разом, ожидая убийства, прогремел выстрел, и мужичок упал. Как подкошенный. Не как в кино, когда пораженный в голову еще несколько секунд сползает вдоль невидимого столба, а в мгновение рухнул, без картинных взмахов рук и хрипов. Только что был жив и хотел убить. А через секунду — стал мертвым. С пулей в голове трудно оставаться живым.

Люди замерли.

— Александров, на выход, — приказал незнакомый мужской голос. — Остальным лучше не дергаться.

— Да ты что творишь?! — закричала женщина, и пистолет выстрелил снова, на этот раз просто послал пулю поверх голов в стену, как раз в середину буквы «д». Взлетело облачко белой пыли, женщина взвизгнула и замолчала.

— Если кто-то пошевелится — умрет, — сказал мужской голос. — Александров, поезд сейчас тронется…

Иван шагнул вперед, люди расступились. Иван посмотрел на убитого, у того дергалась нога, а пальцы левой руки скребли по земле, оставляя извилистые следы в пыли.

Не раздумывая, Иван схватил главного виновника торжества за воротник куртки и потащил сквозь расступающуюся толпу. Прошел мимо человека с пистолетом в руке. Невысокий, нормального телосложения, неприметной наружности. Кажется, ехал с Иваном в одном вагоне, в соседнем купе.

— Не бежать, — сказал попутчик, когда Иван проходил мимо него. — Не бежать, спокойно. У нас еще три с половиной минуты.

— Хорошо, — ответил Иван и только тут почувствовал, что задыхается, будто пробежал только что километров двадцать по пересеченной местности.

Паренек висел, не трепыхался, ноги волочились по земле. Он даже не пытался помочь, хорошо еще, что весу в нем было килограммов пятьдесят, не более.

Пассажиры возле вагонов смотрели на них, провожали взглядами Ивана с его ношей и попутчика, который хоть и опустил пистолет, но палец со спуска не убрал. Проводница их вагона попятилась, когда они подошли к двери и поднялись по ступенькам в вагон.

— Двигайтесь в свое купе, — сказал мужчина с пистолетом. — Сейчас сюда придут представители власти. Будем разбираться.