Александр Золотько - Орден Хранителей. Инквизитор

— А майор, наверное, уже в аду, — задумчиво сказал Круль. — Вчера была пятница, сегодня — суббота, Божий мир, никуда не денешься. Из этого следует, что майор, который убил в субботу и не получил отпущения, отправляется в ад. И рассказывает дьяволу свою нехитрую историю.

— Сволочи! — выкрикнул Крыс. — Ублюдки!

Он даже ударил ногой Круля, но попал в бронежилет и закряхтел от боли.

— Это вы его довели до такого… Вы специально!

— А если да, то что из этого? — спросил Круль. — Время идет, срок уже близенько. Что бы ты ни планировал: пять демонов, миллион, одну штуку — информация уже пошла. А дьявол, ты уж мне поверь, сможет все просчитать. Он-то знает все обряды.

— Твою мать! — Старик отбросил сигарету. — Ладно, будем действовать.

Крыс бросился к телефону, крутанул ручку.

— Я сейчас пойду в здание. Со мной будет три единицы багажа. До блокпоста я их доставлю, а там ты вышли своих. Да. И быстрее…

Крыс окликнул солдат, стоявших вдалеке, приказал поднять Ивана и Круля и нести к интернату.

Солдаты бросали быстрые взгляды на тело своего комбата, но спорить не стали, по четыре человека взяли Круля и Ивана. Тепа встал и пошел сам.

Возле остатков блокпоста их ждали другие солдаты.

В свете уцелевшего фонаря Иван увидел струйку крови, вытекающую из-под разбитой бетонной плиты. Солдаты, несшие его и предавшегося, аккуратно переступили через кровь.

Окна первого этажа интерната были забраны массивными решетками. Иван как-то не обратил внимания на это в первый свой визит в интернат. Получалось, что любая атака все равно захлебывалась здесь. Значит, шансов у них все равно не было. Коридоры были освещены, в дверях стояли солдаты, молодые ребята, одетые в камуфляж и вооруженные автоматами. Недавние выпускники интерната. С ними рядом были ребята и девушки помладше. И тоже с оружием.

Их лица имели одно и то же выражение — восторженная озабоченность, подумав, сформулировал Иван. Им что-то сказали, как-то объяснили то, что возле интерната гремят взрывы и выстрелы. И объяснение было очень правильным, ребята чувствовали свою ответственность и доверие. Верили в то, что им рассказали. И рассказали им по вере.

Дверь в актовый зал была открыта, оттуда доносился гул голосов.

Иван хотел посмотреть, что там происходит среди ночи, но его проволокли дальше.

— Тепа, глянь! — успел крикнуть Иван.

Тепа плечом оттолкнул конвоира, бросился к двери в зал. Его нагнали, солдат ударил прикладом в бок, Тепа согнулся от боли, но заглянуть в зал успел.

— Там все, — выпалил Тепа, догнав солдат, несших Ивана. — Все, кроме самых младших.

— В безопасном месте? — спросил Иван Крыса, тот пожал плечами и не ответил.

— Так кто из нас сволочь?

Их внесли в приемную директора интерната. Ивана сильно приложили плечом о дверь, но боли он не почувствовал. Собственно, он и плеча не чувствовал.

Их по очереди внесли в кабинет, бросили на ковер, покрывавший пол. Кроваво-красный ковер. Втолкнули Тепу.

— Так, говоришь, все дети в зале? — спросил Иван, безуспешно пытаясь лечь хоть чуть-чуть удобнее.

— Все. Младшие — в центре, те, что постарше, — по краям. Самые взрослые — у дверей с оружием.

— У вас детям доверяют оружие?

— У нас детей готовят сражаться во имя Бога! — сказал Тепа.

— Сдается мне, что их больше готовят умирать за Бога. Или, в крайнем случае, убивать, — буркнул Круль. — Слышь, Иван, я не поверю, что у тебя нет ключа от наручников.

— Остались в сгоревшей машине. — Иван кое-как прислонился плечом к стене. — Обидно, да?

— У меня есть, — сказал Тепа. — Мне только доставать его неудобно. Он у меня в нагрудном кармане, а руки сзади…

— Деревня… — с презрением произнес Круль. — Кто же ключ от наручников в нагрудном кармане носит? Подойди ко мне, я попытаюсь своей больной рукой все-таки достать его…

Тепа шагнул к предавшемуся, но тут в кабинет вошел Крыс и бесцеремонно оттолкнул Тепу. Тот сел на один из стульев вдоль стены.

— Здравствуйте, — прозвучало от двери.

— Привет! — быстро ответил Круль. — А я все думал, кого это не хватает в мизансцене. А оказалось — самого главного и не хватает. Ты, Ваня, так и не успел познакомиться с тутошним патриархом? Разреши представить — Иона Лазаревич Симеонов, собственной персоной.

В кабинет вошел старик.

Крыс тоже был стариком, но по сравнению с вошедшим как-то сразу потерял в возрасте. Если Крысу было около семидесяти, то вошедший прожил не меньше девяноста лет. И каждый из этих годов отпечатался на внешности патриарха.

Череп был абсолютно гол, кости лица — обтянуты сухой кожей, глаза, лишенные ресниц и бровей, были лишены также и цвета. Пустые стеклянные шарики с черной точкой посредине.

— Значит, это и есть тот самый Круль? — спросил патриарх, усаживаясь в директорское кресло. — Знаменитый внук знаменитого деда?

— Вы знакомы с моим дедом? — оживился Круль. — Он честно уверен, что является самым старым человеком Земли. Но тут, похоже, он ошибается…

— Может быть, — ответил патриарх. — Очень может быть. Я знаю точно, что на момент Возвращения мне было двадцать лет. И был я сержантом, командиром танка. Значит, сейчас мне девяносто один. Почти. Это что-то меняет?

— Ну… Мой дед теперь почти юноша по сравнению с вами, я бы с удовольствием поболтал на эту тему, но мне жутко неудобно, спина болит, нога и рука затекли… Можно что-нибудь предпринять по этому поводу? — Круль даже застонал, демонстрируя, насколько ему плохо.

— Сигизмунд Петрович, — тихим, чуть хрипловатым голосом попросил патриарх. — Если не трудно, подтащите, пожалуйста, нашего гостя к батарее и пристегните его — не очень строго — к трубе.

Крыс выполнил распоряжение, запыхался, но все равно остался стоять возле двери.

— Вы идите, Сигизмунд Петрович, — сказал патриарх. — Идите, проследите за всем… А я тут поговорю. Полагаю, что и у меня, и у наших гостей накопилось много вопросов. Особенно в свете последних событий.

— Давай, барон, греби отсюда! — развязным тоном приказал Круль.

— И Степана Ефимовича тоже заберите с собой. — Патриарх провел ладонями по столу перед собой, словно разглаживая невидимые складки.

Крыс тихо закрыл за собой дверь.

— Вы извините меня, Иван, что я не могу снять с вас наручники, — ровным бесцветным голосом произнес патриарх. — Мне сказал Сигизмунд Петрович, что демон, которым вы одержимы, сдался очень демонстративно…

Патриарх замолчал, его бесцветные сухие губы раздвинулись в усмешке.

— Вот проскакивают такие забавности в самый серьезный момент моей жизни… Демон — демонстративно. Но мы не об этом. Я хотел спросить у вас — зачем вы прибыли. Вначале — у предавшегося. Он наверняка получил хоть какие-то инструкции. Ведь так, Ярослав? Извините, не знаю, как вас по батюшке. Нигде не нашел его имени.