Джеймс Сваллоу - Молот и наковальня

— Мне просто повезло найти его в пустыне, — на ходу придумал Тегас. — И у меня получилось разобраться в некоторых его функциях. — А вот это уже была правда, и Механикус решил за нее зацепиться. — Если бы у меня не вышло, вам, вероятно, не удалось бы вернуться из… — Он специально не закончил фразу, и, как он и рассчитывал, одна из сестер нарушила молчание, чтобы продолжить за него.

— Мы нашли пещеры, — начала женщина с мелтаганом. — И там же ваш тайный аванпост!

«До чего легко манипулировать неаугментированными», — про себя сказал жрец, не в силах сдержаться на пике эмоций.

— Я могу все объяснить. — Тегас настроил свой голосовой модуль так, чтобы казаться раскаивающимся. — Боюсь, нас всех ввели в заблуждение…

— Смотри не утони в своей же лжи, железка ты бесхребетная, — перебила его Имогена. — Твои друзья-жестянки чуть нас не прикончили.

Тегас беззвучно обругал нерасторопность Феррена, но вслух никак не прокомментировал обвинение.

— Из-за них повылезали ксеносы, — продолжила Имогена, — и теперь нас всех тут могут прикончить!

Квестору так много хотелось разузнать, но он хорошо понимал, что следующая его реплика может стать последней, если не пойти на уступки. Передав остальным адептам приказ не оказывать сопротивления, он склонился перед Сороритас в знак капитуляции:

— Уверен, всему можно найти какое-нибудь объяснение.

— Посмотрим, — бросила Имогена и подозвала свою заместительницу. — Скрутить его! Игрушку его тоже захватите. Канонисса должна знать, с чем мы имеем дело. — Старшая сестра вновь посмотрела на Тегаса. — Тебе придется заплатить непомерно высокую цену за ту правду, что утаивал от нас, слизняк.

— Сестра, — обратилась к ней другая Сороритас, — а что делать… с ней? — Она показала на загадочную незнакомку.

— Она тоже пойдет с нами, — твердо решила Имогена, взмахивая оружием. — Пора раскрыть, что, черт возьми, творится в этом месте.

Тяжелые шаги железных ног Оссуара разносили приглушенное эхо в затхлом воздухе коридора, под уклоном ведущего в стазисную гробницу. У самого входа в усыпальницу немесора стояли двое личей-стражей, держащих грозные боевые косы на груди. Из богато украшенных черепов поднимались небольшие гребни, указывающие на их статус. Мертвые глаза смотрели в пустоту и даже не замечали присутствие криптека, поскольку за одну секунду мнемонического зондирования потока данных, полученного из информационного центра комплекса, личи молча узнали его намерения и позволили ему пройти.

На ходу Оссуар, в свою очередь, предпринял неосмысленную попытку просканировать охранников и разобраться в их образе мышления. Однако разум боевых автоматов всегда оставался для него непостижим, ведь, в конце концов, его мироощущение криптека разительно отличалось от взглядов воинских сословий.

Оссуар и такие, как он, играли роль предвестников, в чем заключалось их единственное предназначение после биопереноса, и спустя минувшие эры Великого сна ничего не изменилось. Психоманты вроде него лучше других понимали суть малообразованных юных рас, и потому он часто бился в авангарде, используя свои необычные способности. Его собратья, будь то геоманты или плазманты, времяплеты или бурезовы, составляли интеллектуальную элиту расы некронтир и навеки остались теми, кем были до прихода К’тан, вознесших их на невиданные высоты. Но кем они не были, так это солдатами. Мыслители? Да. Ученые советники династических домов? Верно. Мелочные занятия вроде массового истребления «мешков с мясом» их не занимали. Хотя… в какой-то степени Оссуар признавал, что скоротечное боестолкновение с человеческими особями женского пола получилось довольно… волнующим.

Он спускался по наклонному коридору в предкамеру, ведомый клином путеводных скарабеев, на спинах которых виднелись элементы глифа саутехского клана. Того же самого, что был выжжен лазером на его стальной грудине. Встроенные в стены компьютеризированные ловушки опознали его и пропустили, деактивировав смертоносные гаусс-излучатели, спрятанные в резном орнаменте.

Когда он наконец проник в покои немесора, скарабеи отвесили ему поклон, присев на свои шесть лапок, и удалились в стенные ниши. Оссуар сделал паузу, чтобы проверить по Кодексу Сомнус текущий статус, и обнаружил, что процесс воскрешения перешел в финальную стадию. Справа располагалась пристройка, заставленная всевозможными видами оружия; в личной оружейной можно было различить свежеватели и эфирные проекторы, надеваемые как перчатки пустотные клинки и нуль-копья, тахионные стрелы и гиперфазовые мечи. Оссуар находил бессмысленной подобную демонстративную выставку инструментов смерти, поскольку ему, например, никогда не требовалось ничего, кроме посоха Бездны, с которым он не расставался ни на минуту. Воители же сделали из оружия сущий фетиш, нечто само собой разумеющееся для всех своих видов, даже для самых низших.

На камеру, следящую за происходящим в гробнице, Оссуар сотворил священные знамения Активации и Вечности; отчасти по той причине, что ему полагалось выразить свое почтение Повелителю Бурь в такой ритуальной форме, но в большей степени для того, чтобы посредством жестикуляционного интерфейса управления опустить силовую стену, отделяющую его от внутренней камеры. Сияющее поле рассеялось, и криптек вошел непосредственно в усыпальницу.

Саркофаг немесора уже отделился от удерживавшей его специальной рамы и теперь понемногу переходил из горизонтального положения в вертикальное, из-за чего по его поверхности стекала тонкая струйка пыли. И хотя гибернационный период в этом аванпосте занял бесконечно малую долю тех миллионов циклов, что их род провел в Великом сне, Оссуар тем не менее испытывал некоторое волнение, учитывая, что процедура пробуждения всегда предполагала определенные трудности, порой приводившие к психическим расстройствам. Криптек вспомнил собственное возвращение из Безвременной грезы, и каким беспомощным поначалу он себя ощущал в те минуты уязвимости, что предшествовали воссоединению механического тела с его сущностью. Ему бы совсем не хотелось повторить тот малоприятный опыт. Для себя Оссуар решил, что больше никогда не заснет, и в значительной мере поэтому вызвался стать неусыпным хранителем этого места.

Крышка железного гроба разломилась посередине, затем по всей длине, а после приподнялась и разошлась на четыре секции металлизированного камня, являя взору немесора.

Как и Оссуар, военачальник имел тот же скелетообразный облик, равно как и все гуманоидные некронтир; нынешняя машинная оболочка неслучайно напоминала о хрупких костлявых телах, которые они покинули, приняв величие биопереноса. Но если криптека можно было назвать тощим и длинным, то генерала — мускулистым. Его конечности и туловище покрывали дополнительные слои пластинчатой брони из живого сплава, а вытянутое стальное лицо, отливавшее медью, венчал расширяющийся кверху головной убор.