Джеймс Сваллоу - Молот и наковальня

Генерал пристально вглядывался в каждого из-за парапетной стены монолита, чувствуя, как под ним мерно гудят контргравитационные моторы. Хайгис задержался, чтобы запомнить момент единения; он подключил свой интеллект к обширной контрольной матрице, охватывающей его низших солдат, и принялся разбирать их недавние воспоминания и сортировать информацию.

Воины едва ли имели разум в истинном значении этого слова. До Великого Преображения и сладостного облегчения, что принес биоперенос, они составляли самые презренные касты некронтир, к коим относились рабочие, прислуга, бедняки. Звездные боги освободили их от тирании разума, лишили эмоций и характера. Оставили лишь саму суть, мельчайшую из возможных искорок жизни, сделав их бездушными и покорными.

«Счастливые, блаженные, — подумал Хайгис, предполагая, каково им должно быть в их состоянии. — Не обремененные нуждой принимать решения».

Превосходившие их по всем параметрам Бессмертные, в свою очередь, во времена Плоти были солдатами в армиях династов, что нашло отражение после перерождения. Они были лучше вооружены, имели усовершенствованную броню, но прежде всего — сохранили чуть большую частичку прежних себя. Конечно, ее недоставало, чтобы дать им имя или личность, но вполне хватило, чтобы остались приобретенные военные навыки. Это был обычный холодный расчет, ведь иначе время и силы, затраченные на их обучение, пропали бы даром. Как и рядовым некронам, им не хватало ума, и они существовали только в настоящий момент. И те и другие были всего-навсего ходячим оружием, инструментами для убийств, и со своей функцией они справлялись превосходно.

Хайгис не помнил, как проходил его биоперенос. Лишь то, как он проснулся уже в механическом теле, пульсирующем от внутренней мощи и смертоносного потенциала. Самым сильным воспоминанием о том восхитительном мгновении было чувство невероятной легкости, свободы от мирских забот и проблем вроде разложения его органической оболочки и бесполезных нравственных норм смертных созданий. Немесор забыл, кем был до Преображения, так как эту информацию стерли и удалили из него, но, несомненно, он занимал высокое положение, раз ему сохранили некоторую долю самосознания. Такое объяснение его вполне устраивало. Первое, что Хайгис сделал в новообретенной машинной оболочке, — склонился перед своим господином, Имотехом Повелителем Бурь.

Другим, разумеется, повезло куда меньше. В ходе трансформации одни понесли ощутимый ущерб сразу, а у других осложнения проявились спустя многие тысячелетия. Так, например, возникли Уничтожители — некронтир, которые из-за сбоя энграмм и нигилистического настроя превратились в берсерков, жаждущих убивать всех на своем пути и не способных думать о чем-либо еще. Однако они не шли ни в какое сравнение с омерзительными Освежеванными, которые слетались на запах крови, словно стервятники. Движимые необъяснимым влечением, которое Предвестники называли проклятием, они надевали на себя содранную кожу и прочесывали поля сражений в поисках трупов. Кое-кто утверждал, будто они одержимы безумием, и именно в нем кроется причина их странной мании; лишенные плоти, они якобы стремились воссоздать ее, срезая мясо с тех, кто умер в бою с некронами. Иные находили в их поведении влияние одного из звездных богов, убитых в ходе Войны на небесах, который напоследок выпустил вирус, что однажды заразит всех той же страшной болезнью.

Хайгис не выносил ни первых, ни вторых и никогда бы не позволил своим войскам вступить в битву вместе с ними. Возможно, это был отголосок его былого Я, но немесор рассматривал сражение как нечто неприкосновенное, нечто такое, где проверяются любые истины и где воля и сила дают ответы на все вопросы. Будь генерал по-прежнему способен на подобного рода эмоциональные реакции, про него верно было бы сказать, что он относится к войне с отеческой любовью.

По завершении систематизации данных генерал принялся тщательно их просеивать. Он одновременно увидел все: каждое отдельное столкновение, каждую схватку, каждое убийство в рукопашной, каждый выстрел свежевателя и тесла-заряд. Разум постепенно рисовал огромную картину смерти, по мере того, как перед некронским военачальником разворачивались сотни небольших битв с точки зрения его солдат; изображения прокручивались синхронно, наслаиваясь друг на друга. Он созерцал, как проигрывают павшие и как одерживают верх победители. И все это за те короткие мгновения, что Хайгис пребывал в центре сети и поглощал сведения.

Когда он закончил, то отсоединился, и в его глазницах ярко разгорелось изумрудное пламя. У него был план, составленный на основе отчетов о первом наступлении, и у него были солдаты, значительно превосходящие числом тех женских особей, что сидели за стенами форпоста.

В уме Хайгис уже одержал победу. Поражение человеческих захватчиков было неизбежным. Теперь оставалось только претворить замысел в жизнь. Выдвинутую им теорему смерти требовалось доказать.

Из энергокристалла на вершине монолита полился свет и окутал немесора дрожащим ореолом, когда он воздел руку в огненной перчатке и показал ею в песчаные пустоши — в сторону недалекой долины, где органики доживали свои последние минуты.

В посланном сигнале он во всех деталях изложил собравшимся свою стратегию, чтобы ни у кого не возникало недопонимания или двойственного восприятия его команд. Закончив объяснять подчиненным, куда идти и кого убивать, Хайгис сказал одно слово, и вокодер его машинной оболочки воспроизвел звук через бортовые усилители монолита. В этом не было никакой нужды, но сама ритуальность, категоричность этого жеста очень нравилась ему.

Словом этим было «казнить»; без всяких боевых кличей или ликования, без страха или сомнений армия некронов двинулась по направлению к Святилищу-101.

— А вдруг это такой хитрый ход, — тихо сказала Верити, так чтобы только Мирия услышала ее.

Боевая сестра, стоявшая на одном колене, отвлеклась от проверки снаряжения и подняла на нее глаза.

— Думаешь, мне это не приходило в голову?

Верити оглядела всю Великую часовню и скорчила гримасу.

— Мало того, что ты должна отправиться в эту опасную миссию, так еще и ксеномеханизм будет активирован здесь, в священном месте…

— Это самая защищенная часть монастыря, сестра, — напомнила ей Мирия.

— Да, — согласилась она, — но, по-моему, это все равно кощунство.

— Не спорю, — серьезно ответила сестра-милитантка и сделала паузу. — Я хорошо понимаю намерения Тегаса. И, когда наступит время, я припасу для него пулю.

— Адептус Механикус явно нельзя назвать верующими, по крайней мере, не такими, как мы, — настаивала на своем Верити.