Ростислав Марченко - Перевал [litres с оптимизированной обложкой]

Морские пехотинцы зашушукались, оптимизмом они сильно не заразились, но растолкать и вывести из-под пресса осознания результатов довольно неудачного боя, как посчитал Крастер, ему удалось. Лейтенант продолжил развивать успех:

– То, что я вам сказал, мне, возможно, говорить и не стоит, однако я не считаю возможным для себя и вас избегать неприятных фактов. Если мы начнем жить в вымышленном мире, всё очень плохо закончится. Самый главный наш факт таков: за нашей спиной лежат тридцать три тысячи фунтов высокотехнологического хайтека, который страшно даже подумать на что может натолкнуть башковитых ученых. И только от нас с вами сейчас зависит, чьи они будут – наши или коммунистические. Я так считаю, что комми и так доставили миру неприятностей куда больше, чем им стоило позволять. – Лейтенант смерил подчинённых яростным взглядом. – Поэтому сам Господь повелел нам глянуть в прицелы на врагов нашей страны. Если они так сильно желают поэкспериментировать с американской демократией, – Крастер повысил голос, – нам надо убивать их до тех пор, пока наших врагов не затошнит от этих убийств и они не оставят нас и наши свободы в покое! [59] Автор напоминает, что лейтенант ещё слишком молод, чтобы выдумывать подобные фразы самостоятельно.

Естественно, что рева восторга, в отличие от фильмов, после такой речи не последовало. Однако морпехи определённо взбодрились, и этого Крастеру было достаточно.

В этот раз устроить засаду на опушке высоты 222 он не рискнул. Пусть отделения морпехов, выкашивающие стрелковые роты из штурмовых винтовок, в прошлый раз и отлично работали, однако сейчас морпехов было слишком мало. Огневая производительность двадцати шести винтовок рисковала быть недостаточной, чтобы обратить пусть и потрепанный, но батальон в бегство. Автоматическим результатом подобной неудачи становилась угроза фронтальной атаки со смятым взводом, истребленным в преследовании. Либо, что ещё хуже, вариант того же «молота и наковальни», что только что продемонстрировали корейскому передовому отряду сами морские пехотинцы.

В итоге у него, собственно, не оставалось другого выбора, кроме морального прессинга наступающих коммунистов с целью затянуть бой до темноты. Никакого агрессивно навязываемого боя на уничтожение и минимум размышлений о том, как бы нанести коммунистам как можно большие потери. Только ведение боя на средних и больших дистанциях, дабы реализовать преимущество морпехов в вооружении, расчет не столько на нанесение потерь, сколько на затягивание времени, и постоянная смена позиций, чтобы противник, ведя ответный огонь, не пристрелялся. И кроме этого – никакого пренебрежения окапыванием. Но сначала требовалось правильно выбрать позицию.

А вот с этим были проблемы. Возвращение к обороне по гребню перевала лишало свободы маневра и несло риск в очередной раз быть уничтоженными тупой атакой в лоб, что же касается обороны по опушке леса на высоте 222, то сдерживающим действиям опять мешала дистанция. Роты северокорейцев разворачивались в боевой порядок на предельных дальностях действительного огня и при грамотных действиях и хорошей огневой поддержке опять-таки могли навязать Крастеру лобовой удар с преследованием и жестким ближним боем в зарослях.

Короче говоря, если взглянуть на карту, а потом окинуть взглядом местность, для затягивания боя требовалось принять северокорейцев из района рощиц у подножия перевала. Собственно, как на этом этапе прикинул Крастер, данная позиция для засады с последующим отходом годилась даже больше, чем выбранная им ранее на опушке высоты 222. При занятии взводом дальней рощи, которую он так и наименовал – Дальняя, вероятность наконец прихватить врага в походной колонне была высока, как никогда ранее. Впрочем, данную мысль он решил конкретно обдумать не раньше, чем он проведёт там рекогносцировку. На данный момент для построения конкретного плана действий у него не было достаточной информации.

Выбранная для завязки боя рощица была хороша и удобна абсолютно всем, кроме одного-единственного, но критического в данном варианте фактора – она была слишком чистой, полоса подлеска шла по одному её левому краю. На всей остальной площади вгрызались в землю редкие горные сосны, перемежаемые лезущими из земли булыганами и кое-где отдельными чахлыми кустами кустарника. Вообще, приличные укрытия для двадцати шести человек, в принципе, можно было найти или сделать и тут, проблемой была их смена. Ввалить коммунякам шквал огня и безнаказанно сменить позицию даже на средних дистанциях в этой голой роще было бы непросто.

Осмотрев рощицу, Крастер облегчённо вздохнул – этот вариант событий даже сам по себе подталкивал его пусть и к менее эффектному, но зато куда более надежному решению классических сдерживающих действий с их расстрелом передовых подразделений и охранения врага и принуждением его терять время, разворачиваться и атаковать участки местности, где тебя уже нет. После чего огребать ещё раз – с новой позиции. В районе перевала для такого петляния пространства, конечно, не было, но пару-тройку раз провернуть подобный номер определённо можно, нет – нужно было попробовать. Никаким иным способом перевал было не удержать. И Крастер верил, что в этот, юбилейный седьмой раз он наконец-то сможет это сделать.

Естественно, у позиции были и положительные стороны, как обычно в таких случаях являвшиеся продолжением недостатков. Низкая плотность горного сосняка и невысокая трава позволяли распределить морпехов почти на половину её площади, а не типичной линией вдоль опушки, пусть даже оттянувшись под тень зарослей от нее самой. Это обеспечивало примерно такую же скрытность и очень серьезно понижало вероятность задавить засаду ответным огнём. Непростреливаемые ближние подступы не имели значения, Крастер планировал удерживать рощу ни на секунду дольше, чем цепи противника сумеют продраться сквозь огонь двадцати шести штурмовых винтовок в это мёртвое пространство. Ради этого можно было, в принципе, даже потерпеть миномётный огонь – при окопах достаточной глубины и редких деревьях мины становились опасны только при прямом попадании в окопы. Если же коммунисты это не смогут… тем хуже для них. В рощице можно будет и до темноты посидеть.

При менее оптимистичном варианте Крастер собирался принять северокорейцев огнем из соседней рощи – Длинной, далее, пользуясь ее более плотной растительностью, отойти и, поднявшись по склону, повторить тот же номер из рощи Ближней. В Длинной попытка надолго остановить комми была бы невыгодной, лесочки были слишком близко друг от друга, а вот в Ближней, где было рукой подать и до Зелёной на гребне перевала, можно было снова поиграть с жёсткой обороной. До тех пор, пока минометы не пристреляются. Далее уйти в Зеленую и оттуда снова накидать коммунистам пулек калибра 5,56 мм. Впрочем, Крастер откровенно сомневался, что тем хватит духа и отмороженности достичь до данного этапа до темноты.