Денис Владимиров - Шкуры из стали

– Как выкорчевывать? – вот это уже интересно, неужели и здесь на кострах жгут ведьм? Или в лучах этого белого света, после которого не остается даже пепла? А, если беременных женщин, вся вина которых – оказались не в том месте и не в то время, то это необыкновенный фашизм 52. Это…это…

– В графстве Вудворд, был окраинный остров. Вот там находился городишко на десять тысяч жителей. Жили просто. Занимались рыбалкой, невысоко он висел над океаном, лесом, добычей тоуля. Если не заглядывать в суть, простой спокойный городок, где убийство – редкость. Да только некоторые его жители заигрались со Злом. Устроили Пробой прямо под центральной площадью, в местных катакомбах. Его создатели думали, что Братство, пойдет на сделку с совестью. Переловит тварей, уничтожит обожженных и на этом все. А тем временем в утробах матерей будут развиваться новые чудовища, жить до определенного момента, как обычные люди. А затем… Так вот, сейчас там только пепелище, плавился даже камень. Мы сожгли все, что могло гореть. И сам остров – блюдце двадцать на тридцать километров, по крайней мере, в ближайшие столетия вряд зарастит раны. Борьба со Злом, борьба с Иными – это не только чувство того, что ты делаешь все правильно и верно. Это вечный выбор, это твоя совесть, которая не дает тебе заснуть по ночам. Ты закрываешь глаза, ворочаешься, ворочаешься, а перед тобой лица, лица, лица!… Сжимаешь кулаки, встаешь, ходишь, ходишь… Хочется выпить, так, порой кажется, что, если не будет этого пойла, которым ты гасишь эту боль, она сожрет тебя к чертям. Забываешься ближе к утру. Бороться с этим нельзя, свыкнуться – можно.

Он замолчал. Посмотрел на пламя костра, вдохнул, и огонь, будто повинуясь, а, так, скорее всего, и было, взметнулся, лизнул лицо сэра Девида. А потом опал, сник, спрятался в угли, которые вмиг почернели. Словно маг выпил его. Аристократ же глухо, но отчетливо, с непоколебимой верой, так говорят, когда открывают для себя какую непреложную истину, которая раньше была недоступна, произнес, вознося вверх указательный палец:

– Не оставляй ворожеи в живых 53! Уничтожай их без пощады, без сострадания, ибо недостойны они его! Зло несут они, а ты, жалея, сам становишься Его проводником! И, если дашь слабину, Оно придет, и уничтожит, сожрет и поглотит сначала тебя, а затем все то, что тебе было дорого!

Все время забывал, что, несмотря на некую адекватность, общался я все же с фанатиком. Появись сейчас перед ним сам Демиург или Творец вселенной, он бы наверняка воскликнул: «Зачем же ты пришел нам мешать?» 54. Поэтому, не заостряя внимания на сказанном, мне итак было понятно, что руки у благородного сэра в крови, не только по локоть, по плечи, чуть помолчал, и задал другой вопрос:

– Неужели так страшны эти изменения? Чем они опасны?

– Тысячу лет назад здесь не было никаких летающих островов, – обвел он тростью окружающее пространство, – Был обычный мир, да, магический. Своеобразный. Огромные города-полисы, между ними гигантские практически незаселенные территории. Пробои и Проколы случались. Бывало, открывались Порталы, они порой изучались, твари кое-где отлавливались, но все поступали, примерно, как ты и сказал – опасностей и так хватало, одной больше, одной меньше. Зачем зря заниматься пустопорожней деятельностью? А потом в один момент, в одночасье случилась Трансформа. Самая ужасная катастрофа для этого мира…

Замолчал. И почему приходится все тянуть, как клещами? Хочешь сказать, говори и договаривай, нет, промолчи и только. Но тот вдохнул дым костра, болезненно поморщился, а затем продолжил.

– И твердь земная раскололась и взмыла в небеса, изменились сами законы этой вселенной, по крайней мере, на отдельной планете. Безобидное вчера заклинание, чистящее одежду, сегодня плющило десятки людей, боевое, способное стереть с лица земли армию, оборачивалось легким бризом. А еще вместе с этим пришла Система, у каждого появился интерфейс. Он ведь и у местных имеется, и точно такой же, как у нас «геймеров», – последнее слово, будто выплюнул, – Так, что, любезный Гаррот, мы латаем дыры, мы не даем развалиться окончательно этому миру. И это не пафос, не патетика, это то, что мы делаем каждый день. Изменения для глобальной Трансформы могут накопиться за какие-то десятилетия. А что там будет дальше? Это никому неизвестно, может быть после всех жертв и перерождений появится новый чудный мир, а может быть очередной план Ада. И это невозможно предсказать точно и однозначно.

– Легенда игровой вселенной?

– Мгм… Легенда, – хмыкнул тот, – А ты знаешь, что любой террианин может иметь здесь детей, даже от, как вы их называете, «неписей»? – он грустно улыбнулся, – Что доказывает практика уже миллионов рожденных в этом мире! Ты знаешь, что, если взять микроскоп, то сначала ты увидишь бактерий, а затем можешь дойти и до молекулярной решетки? В хороший телескоп ты разглядишь кратеры на лунах и другие планеты в системе, в лучший – другие звезды, вселенные, туманности… Неплохо для игры?

– Так, Демиург…

– На все у вас один ответ! – неожиданно раздраженно ответил тот, – «О, всесильный Демиург!». Почему? – Демиург! Зачем? – Демиург! Все, что не вписывается в картину мира, уточню, в вашу картину – это «Могущественный Демиург! Пути твои непостижимы!». Вы не хотите видеть лес за деревьями! Как тебе Анастасия? Тоже в рамках игрового сценария действовала? Или все же она испытывала реальные эмоции – ненависть, страх, боль… Программный код? А может я? Ты? И все мы? Кто мы? Цифры, пиксели? Подумай над этим, – он встал, показывая, что разговор закончен.

Нет, я все понимаю, если остается только виртуальность, то она и есть твоя жизнь. Но так вжиться, это надо быть сумасшедшим или совершенно безумным! Так переживать, говорить о том, что мир был раньше другим, как о Настоящем, Реальном… Обычные сценаристы такое могут придумать, а тут Демиург – искин, чудо, детище человеческой инженерной мысли! Понятно, что легенда мира будет проработана до мельчайшей детали, как и он сам. И можно поверить, в действительное существование этого мира, как существовавшего ранее до активации Творца, но есть Терра… Тьфу ты, Земля! И вот она, как раз и доказывает…

– Гаррот, чего морозишься? Вон наконец-то наш корабль! – хлопнул меня по плечу Джек, вставая, – Собирайся, давай, нас особо никто ждать не будет, выгрузят этих, и до свидания Безымянный. Скоро, совсем скоро, каких-то гребанных пять-шесть часов и мы, друг, будем в Уэстленде. А в веселом доме мадам Коко, меня уже заждались!

Мне бы его проблемы. После этого гнетущего разговора, все больше крепла уверенность, что необходимо, как можно скорее добиваться возможности открытия всех своих жизней, и теряться, мать его так, теряться из видимости Братства и прочих товарищей.