Дмитрий Даль - Отчаянные

– Господин Ардов, – раздается звонкий голос за моей спиной.

Я оборачиваюсь вместе со своим двойником. На ступеньках стоит незнакомый мне парень лет двадцати. Мгновение, и он преображается. «Паранджа» спадает, и я вижу высокого молодого голиафянина. Я его где-то уже видел. Чувствую, как другой я из этой реальности начинает перебирать кандидатуры в голове, пока наконец не понимает, что видит перед собой пропавшего Веселина Ракха.

– Я тебя знаю. Тебя вся биржа ищет, – говорю я.

Я, вернувшийся в прошлое, молчу. Не произнесу здесь ни слова. Мне не с кем и не о чем говорить. Я – молчаливая тень настоящего в прошлом.

– Мне нужно с вами поговорить. Можно я войду? – спрашивает мальчишка.

Я сомневаюсь, пускать его или нет. С одной стороны, надо бить в набат, хватать парня да лететь на всех парах в «Атлантиду». Сдать мальчишку с рук на руки Радже Сингху и снять с себя лишнюю головную боль. Но с другой – мальчишка хочет поговорить, он что-то знает, он хочет поделиться какой-то информацией. Не просто так он сбежал от Голиафа.

Я открываю дверь и пропускаю мальчишку внутрь. Заношу сумки, ставлю в коридоре возле вешалки. Надо предложить гостю чаю, расположить к беседе. Может, что и покрепче ко двору придется.

Я провожу краснокожего в гостиную. Предлагаю ему виски, водку, пиво, чай. Он от всего отказывается. Выглядит взволнованным. Места себе не находит. Трясется, словно в нервной лихорадке, постоянно оглядывается, точно ждет кого-то.

– Если можно, стакан воды, – просит он.

Я ухожу на кухню. Приношу воду. Веселин Ракх сидит в кресле с невозмутимым видом будды. Он спокоен, он умиротворен. Я удивлен этим переменам, но виду не показываю.

– Ты хотел поговорить. Я слушаю.

– Меня разыскивают? – вместо страшного признания спросил краснокожий.

– Твои сородичи обратились в СББ. Пока это неформальное расследование. Но если оно не даст никакого результата, дело будет передано огласке.

– Плохо.

– Зачем ты сбежал? Где пропадал? Что намерен делать?

Веселин Ракх задумался на секунду, но затем мотнул головой, словно пытался избавиться от ненужных назойливых мыслей, которые рассерженным роем гудели в его голове.

– Не в этом сейчас дело. Слушайте внимательно. И ничему не удивляетесь. Я должен это передать. Пока есть время. Пока еще можно. Успеть надо. Замышлена большая игра. Многое на карту поставлено. Я выкрал из «Голиафа» документы, чертежи, бизнес-проект. Я должен был его подкинуть обвелианнам. Так мне приказали. Но я не стал этого делать. Я спрятал документы на квартире, где последние несколько дней кантовался.

Парнишка неплохо изучил голос улиц.

– Что это за документы? – спросил я.

Зачем «Голиафу» допускать утечку информации, подкидывать ее своим лютым врагам? В чем смысл?

– Какой-то важный бизнес-проект, технология. Не знаю. Его должны были выставить на торги.

– Почему «Голиаф» хотел, чтобы эта технология попала в руки обвелианн?

– Мне не докладывали об этом. Она должна была помочь Призракам выиграть якобы выгодный контракт на одной отсталой планете.

Призраками краснокожие звали обвелианн за их мертвенно-бледную кожу. И правда, иной раз не понятно, мертвеца ты перед собой видишь или ангела, спустившегося на Землю.

– Только я знаю, что это обман, надувательство. «Голиаф» специально вбросил на биржу этот контракт. Обвелианне выиграли бы его, втянулись якобы в выгодное дело, наладили бы производство этих паровых двигателей, а когда все вскрылось бы, выяснилось бы, что деньги выкинуты на ветер. Мир есть, он реально существующий. Только там не нужны никакие паровые двигатели. Это обманка. Дымовая завеса. Контракт выполнен, но его некому выкупать. Пока соберется Комитет Добросовестности, будет проведено расследование, добросовестная ли сделка или нет, время будет упущено. Под носом у обвелианн пройдет дорогой контракт, который смог бы приподнять их над другими корпорациями. И этот контракт получит «Голиаф».

– Любопытно, – оценил я.

Комбинация серьезная. Непонятно только как служба внутренней безопасности обвелианн это пропустила. Должны были проверить все, все документы вплоть до последней бумажки.

– «Голиаф» сработал четко. Мир, для которого готовили контракт, был обставлен так, что комар носа не подточит. Несколько лет готовили эту операцию. Через меня должна была произойти утечка. Но я не стал этого делать.

Веселин Ракх опять разволновался.

– Почему? – спросил я.

– Наш мир клановый. Клан, к которому я принадлежу, силен, один из самых сильных. Но в этот раз мы остались в меньшинстве. Мы выступали против проведения этой операции. И нас почти никто не поддержал. Тогда мы присоединились к большинству. Мы вынуждены были признать эту операцию.

– Странно. Как же тогда допустили, чтобы ты самый ответственный шаг делал. Не знали, что ли, из какого ты клана? – удивился я.

– Конечно, знали. Как не знать. Но мой отец сумел добиться моего участия в операции.

Чувствовал я, что не все так просто, как кажется этому наивному мальчику. Тут сложная многоходовка разыграна. И парнишку с его кланом переиграли по всем статьям.

– Только вот я не слил документы. Но все прошло и без меня. Призраки получили бизнес-план, выиграли торги и теперь готовятся к работе. Они погорят на этой работе. Я поэтому и затаился, не знаю, что мне делать. Я единственный из клана Дрисколл, кто находится сейчас на бирже. Остальных отозвали. И теперь люди моего клана заперты на своей земле, без права передвижения. Я остался один и не знаю, что мне делать.

– Если ты явишься в «Голиаф», то тебя вышлют на родину. Это, кажется, выход для тебя, – предложил я.

– Может, это и выход. Но если меня сошлют, то это значит – мы проиграли, – сказал Веселин Ракх. – На меня была возложена такая ответственность. А я все спустил на ветер.

– Ты один хочешь воевать с могущественной корпорацией? – удивился я.

Мне, сидящему в кресле, это казалось громадной глупостью и было невдомек, что через каких-то несколько дней я сам окажусь один против всего мира. По крайней мере до тех пор, пока меня не поддержат Балу и Кибур.

– А разве у меня есть выбор? – удивился Веселин Ракх. – Мне не стоило сюда приходить. За вашим домом могут следить. Но мне некуда податься.

– Сейчас я отвезу тебя в СББ. Мы снимем показания, и я смогу инициировать собрание Комитета Добросовестности. Доказать твои слова вряд ли получится, но заронить обоснованное сомнение сможем, – предложил я.

– Вы думаете, это поможет? – спросил краснокожий.

– У нас нет выбора. Сейчас я сделаю звонок своему напарнику, чтобы он бросал все и летел в контору. Минуту.

Я поднялся и направился в коридор за трубкой. Я всегда по возвращении домой, оставляю сотовый на тумбочке в коридоре. Дурная привычка. Но он мне за день так надоедает, что век бы его не видел.