Василий Сахаров - Добытчик [litres]

– Четыре года назад, когда ты посетил колонии, говорил иначе.

– Тогда и было всё иначе… – На лице Ерёменко появилась кривая усмешка. – И я тогда был в фаворе. Генеральский чин, должность министра, жена из правящего клана. Чего ещё желать? Мечты сбылись. Я был востребован, со мной считались. А потом любимая жена ушла, и вместе с ней дети. Я не смог её остановить, как и детей, которых, как выяснилось, неправильно воспитал. Для клана Симаковых я стал чужаком, и меня отжали от всех рычагов, на какие только можно надавить. В Госбезопасность хода нет. При дворе не принимают. Министерство имперских колоний расформировали. Удары сыпались со всех сторон, и я едва не сломался. А потом оглянулся – бежать некуда, кругом шпионы и предатели, а люди, на которых могу положиться, давно перешли в твою структуру и уехали в колонии. Короче, я остался один. Вот потому и не мог с вами пообщаться, чтобы предупредить о грядущих переменах.

– Иваныч, а может, не всё так плохо, как ты расписал, и в тебе говорит обида?

– Обида, конечно, имеет место… – Ерёменко заварил себе чай и опять посмотрел на меня: – Но всё именно так, как я сказал. Скоро сам убедишься, когда поговоришь со своими людьми, кто из Черномории прибыл. Они подтвердят.

– Я тебя услышал, Иваныч. И у меня новый вопрос. Что будешь делать дальше?

– Как только подпишете договор с империей, я попрошу у вас политического убежища.

– Ты серьёзно? – опешил я.

– Более чем. Надеюсь, не откажете в убежище?

– Конечно, примем. Но как же империя?

– Меня там больше ничто не держит. Я надеялся, что дипломаты возьмут меня с собой в колонии. Хочешь – верь, а хочешь – нет, даже молился, чтобы так произошло. И Бог меня услышал.

– А чем ты у нас заниматься будешь, куда подашься?

– Об этом пока рано говорить, осмотреться надо. Мне много не надо, могу помогать Семёнову или в твоём королевстве возглавить роту ополченцев. Просто хочу оклематься и попытаюсь начать жизнь с чистого листа. Чёрт побери! Я ещё не старый. Пожилой мужчина – признаю, но не древняя развалина!

– А что у тебя с финансами? Ты же не бедный человек в империи был.

– Что смог, вытянул и передал твоим людям, кто покидал Черноморию. Ну а что осталось, пусть останется супруге и детям.

«И всё же я буду за тобой присматривать, Иваныч, ибо со временем люди меняются, и ты не исключение», – подумал я, наблюдая за Ерёменко, и в этот момент, прерывая нашу беседу, в кают-компании появился счастливый Семёнов.

– Я – отец! – с ходу заявил он.

– Поздравляю, – улыбнулся Ерёменко.

– Кто родился? – поинтересовался я.

– Мальчик и девочка! – Семёнов горделиво приподнял подбородок.

– Двойня, значит?

– Да.

– Как супруга?

– Здорова, сейчас отдыхает.

– В таком случае прими и мои поздравления.

У Семёнова с личной жизнью давно не клеилось. Он оказался однолюбом, а местная девушка, в которую он по уши втрескался, никак не могла родить ему наследника. Это его нервировало и отвлекало от управления вотчиной. Ну а раз мечта моего тёзки сбылась, можно расценить это как добрый знак и вернуться к нашим делам.

Мы с Ерёменко обрисовали ему общую ситуацию, а спустя час в порт вошла дырявая посудина Бурова, и состоялся заключительный раунд переговоров между имперскими дипломатами и нами.

Договор подписали. После чего пришла пора начинать размен. Мы получаем наших людей и грузы, а имперцы – своих воинов и желающих покинуть испанские берега специалистов, корабли и оружие. Но перед этим поднялся Ерёменко, который заявил, что требует политического убежища. И что тут началось… Шум, гам, крики, обвинения в предательстве и тому подобные высказывания. На Ерёменко обрушилась волна негодования, а он только улыбался.

В конце концов дипломатам деваться некуда. Мы согласились принять бывшего имперского генерал-лейтенанта и министра. Имперцы с этим смирились, пригрозили Ерёменко гневом государя и Божьим возмездием, а потом отдали команду начать размен.

День выдался насыщенным, с этим не поспоришь. Однако произошло ещё несколько событий, о которых стоит упомянуть.

Во-первых, я встретился с Чингизом Керимовым, с которым мы некогда находились в плену у крымских разбойников, а потом совершили побег и, добираясь до форпоста ККФ, вместе прошли половину полуострова. Он – вольный купец, хотя иногда выполняет поручения империи. С недавних пор ему удалось получить разрешение на торговлю с Альянсом Средиземного моря, а вскоре он сможет торговать и с нами. Мы не против. Хотя понятно, что разрешение вести дела с мятежными колониями Керимов получит не просто так. Наверняка он будет выполнять приказы имперской Госбезопасности. Однако это ничего не меняло, так как Черномория в любом случае будет отправлять к нам шпионов. А при таком раскладе, какая разница, кто их привозит? Пусть будет Керимов.

Во-вторых, я встретился со своими друзьями, которых давно не видел. Это Исмаил-ага, который отвечал за вербовку и подготовку воинов, готовых отправиться в колонии и повоевать за золото в интересах графа Александра Мечникова. Это Разлука, глава транспортной конторы. Это хозяин чайных плантаций Ветер и многие другие. Все они представили отчёты о своей работе за последние годы, доложили о событиях в империи и передали мне вырученные от ликвидации компании «Мечников и сыновья» средства. К слову сказать, весьма значительные, даже с учётом того, что для Передового было закуплено много ценных грузов: инструменты и двигатели, аккумуляторы и автомобильные запчасти, оружие и боеприпасы, сахар и витамины, лекарства и консерванты, мыло и стиральный порошок, учебники и ручки, карандаши, батарейки и так далее по длинному списку.

Ну и, в-третьих, когда передача людей подходила к концу, появился ещё один имперский беженец по политическим мотивам. Кто бы вы думали? Молодой Володя Симаков собственной персоной. Паренёк как паренёк, но в Метрополии ему никогда не уделяли должного внимания, а на военно-морской базе, даже будучи пленником, он имел свободу передвижений и поступков. Всё равно ему некуда бежать – так рассудил Семёнов и потому позволял ему многое. Например, ходить вместе с воинами на охоту и рыбачить, общаться с другими подростками и бродить по базе на правах вольного колониста. Наверное, это было его лучшее лето, самое отрадное и насыщенное событиями. А дома… Он хоть и Симаков, но в пятёрку претендентов на престол не входил и многим мешал. Вот Володя и решился на поступок.

– Я хочу остаться здесь! – неожиданно завопил он имперским дипломатам. – Прошу политического убежища! Не хочу назад! Там только кровь, интриги и заговоры! Меня убьют, а я не хочу умирать!

Имперские морские пехотинцы схватили мальчишку и собрались силой оттащить на корабль, но он вывернулся, метнулся к Семёнову и спрятался за его спиной. Будь я на месте Семёнова, наверное, отдал бы мальчишку дипломатам, поскольку мне от него никакого прока, а мороки будет много. И тёзка поступил точно так же. Он отошёл от Володи в сторону и дал проход морпехам. Однако у молодого Симакова всё-таки нашёлся заступник. Рядом с ним оказался Буров. Старый наёмник положил мальчишке на плечо руку и сказал: