Гэв Торп - Ангелы Калибана

— Глубоко испейте дары калибанской лозы, сохраните память о ней на долгие годы! — объявил Лютер, наливая красного вина Белату. Следом он повернулся к Гриффейну.

Мистики разделились и направились к парным столам. Одну группу возглавил Захариил, другую — Вассаго. Псайкеры подошли к ближайшим Темным Ангелам.

— Вина вернувшемуся герою, — тихо сказал Захариил, вставая у плеча первого космодесантника.

— В минувшие века, — продолжал гроссмейстер, — когда рыцари Ордена выезжали в темные леса на бой с Великими Зверями или на войну с меньшими державами, в обычае было справлять по ним поминки перед отправлением. Никто не ждал, что они вернутся, и сами воины, выслушав надгробные речи в свой адрес, не щадили себя в битвах.

Прервавшись, Лютер взглянул на Белата. Захариил высвободил разум из телесных оков, и волны энергии Калибана принесли его к берегам сознания ближайшего легионера. Когда гроссмейстер продолжил, магистр мистиков начал выхватывать оттуда мимолетные мысли, образы и впечатления космодесантника.

— Много десятилетий назад мы все оставили эту зеленую планету, чтобы сражаться в Крестовом походе Императора, нести Имперскую Истину в окутанную тьмой Галактику. Некоторые из нас вскоре оставили это благородное занятие, но вы посвятили ему свои жизни без остатка. Точно так же, как рыцари отправлялись в сражение с Великими Зверями, предполагая, что не возвратятся, вы шагали на корабли по прекрасной земле Калибана, думая, что покидаете ее навсегда.

Реакция воина на упоминание о Калибане оказалась более заметной, чем на слова об Императоре и Великом крестовом походе. Стоило Лютеру заговорить о разлуке с родиной, как в разуме гостя пробудились воспоминания и чувство верности.

Повернувшись к магистру Адартиану, Захариил взял с подноса золотой кубок и поставил его перед космодесантником из флотилии Белата. Капитан Вастобаль наполнил сосуд, и они перешли к следующему легионеру.

— Калибан был местом вашего рождения, но вашим домом как Темных Ангелов стали звездолеты и далекие поля битв среди всех известных звезд и во всей непроглядной бездне между ними. Жаль, что вы покинули Альдурук без древнего обряда, но, возможно, он оказался бы не ко времени. Тогда мы еще не осознали, кто мы на самом деле. Наши истории о доблести и чести, которые стоит поведать в погребальных речах, были написаны в космосе, а не в лесах Калибана.

— Вина для героя, — пробормотал Захариил, скользя по внешнему краю сознания очередного бойца.

Этого больше привлекли слова Лютера о Темных Ангелах. Мысли воина то и дело обращались к символу легиона на наплечнике космодесантника, сидящего напротив. Магистр мистиков поставил перед гостем серебряный кубок с подноса Адартиана.

— Я отправляю еще тридцать тысяч сынов Калибана на войну, невиданную прежде. В ней сражаются друг против друга легионы Астартес. Галактика объята огнем, и брат мой Корсвейн просит меня о помощи.

Захариил всегда признавал ораторский талант Лютера, но сейчас витийство гроссмейстера особенно впечатляло его. Пока мистики продвигались вдоль столов, тот сплетал речь, в которой находилось место всем, от Императора до кухонной прислуги. Благодаря этому псайкер мог точно оценить реакции Темных Ангелов и определить, кто из них больше привязан к Калибану, а кто считает себя частью легиона Льва.

Воины, благосклонно встречавшие выступление Лютера, получали золотой кубок. Недовольным доставался серебряный сосуд.

Так отмечалась лояльность каждого из пирующих.

Когда обход закончился — калибанцы миновали только главный стол, где Асмодей уловил бы любое психическое зондирование, — Захариил и прочие офицеры отошли в сторону, передав подносы слугам.

Спустя несколько минут гроссмейстер подвел свою речь к завершению. Он махнул рукой служителям, стоявшим за дверью, и те внесли новые блюда с яствами.

— Пируйте, братья мои, и празднуйте! Мы ждем зари и наступления нового дня. С ним придут к нам великие горести, но и великая надежда. Каждый из нас должен встретить эти испытания так, как подскажет ему честь. Прочность клинка неведома до первого удара, стойкость нашей верности неизвестна до строгой проверки. — Лютер посмотрел на Гриффейна, затем вновь повернулся к легионерам в зале. — Солдат доказывает свою преданность, оставаясь непоколебимым в пылу любого сражения. Если же он дрогнет, удел его — бегство и позор.

Иллирия пылала.

Горы погрузились в сумрак из-за пелены дыма и пепла, поднявшейся над развалинами городов и поселков. Фосфексное пламя погребальных костров озаряло тьму потусторонним сиянием, подсвечивая мрачные облака неистовым ослепительным блеском. Метели усилились, нижние склоны хребта засыпало черным снегом. В нагорьях Крыло Ужаса уничтожило silva altum — тысячи ракет и снарядов с дефолиантами превратили сотни квадратных километров девственного леса в гнилые болота.

За минувшую пару недель многие тысячи иллирийцев были выселены из своих домов наступающими воинами Редлосса. Людей согнали в огромные лагеря для перемещенных лиц, которые выросли в предгорьях на границе с соседними областями. Пока Крыло Смерти охраняло Макрагг Цивигас, а Крыло Ужаса разрушало Иллирию, остальные сыны Льва патрулировали эти поселения. Они подавляли инакомыслие, выявляли народных вождей и террористов, пытавшихся скрыться там от натиска Темных Ангелов.

Во исполнение прямого приказа Эль’Джонсона всех, у кого находили оружие, казнили на месте. В лагеря уже начинали проникать бандитские шайки, и те, кому удавалось пронести и спрятать ствол, могли запугивать остальных. Хотя автоколонны с юга регулярно подвозили припасы, многие грузы сразу же пропадали — их похищали как обычные воры, так и сторонники повстанцев, которые передавали украденное движению сопротивления.

После двадцати трех дней безжалостных атак Редлосса обезлюдели почти две трети Иллирии. Он совершенно четко понимал, что война против мятежников только началась, поскольку в горных оплотах и обширных системах высотных пещер могли укрываться десятки тысяч врагов.

Получив от избранного лейтенанта столь пессимистичный рапорт, Лев покинул Макрагг Цивитас для личного участия в наступлении. Вмешательство примарх а в операцию какого-либо Крыла было крайне непривычным делом, но на практике Фариту оставалось только с достоинством принять появление генетического отца.

Эль’Джонсон занял командный пункт Редлосса в руинах Андетрия на нижних склонах Альмы Монс. Контроль над этим пиком, называемым также Привратником, был необходим для захвата высокогорья. Темные Ангелы продвигались бы во внутренние ущелья хребта под прикрытием дальнобойной артиллерии на верхних кряжах и утесах Альмы.