Уильям Кинг - Крестовый поход Махариуса

Казалось, Лисандр вот-вот скажет Арриану, чтобы тот перестал на него пялиться. Он был высоким мужчиной, даже привлекательнее Махариуса, однако если Махариус отличался золотистыми волосами и золотистой кожей, то генерал Лисандр был бледным и темноволосым, а также мог похвастаться тонкими усиками, которые постоянно подравнивал. Прямо сейчас он любовался собственным отражением в начищенной до зеркального блеска столешнице, но всем своим видом выдавал, что мог бы справиться и с орком, если бы тот ввалился в зал.

За ним сидел Кир, самый рослый человек в комнате. У него были суровые угловатые черты лица. Седые волосы плотно облепляли голову, будто гвардейский шлем. Глаза генерала сверкали льдистой синевой, и от него словно веяло почтенностью и старческой мудростью. Впрочем, остальные вряд ли уступали ему в возрасте, хотя это и не было заметно благодаря омолаживающим процедурам. Кир что-то записывал в папирусный блокнот, вероятнее всего, отмечая тот факт, что Махариус опоздал на двадцать две секунды.

За это время я успел осмотреть всех собравшихся за столом. Слева от Махариуса сидел генерал Красс, мужчина среднего телосложения, рост которого почти не уступал его ширине. Лицо Красса покрывали оспины. От правого глаза до середины щеки бежал длинный шрам, из-за чего казалось, будто генерал постоянно ухмыляется краешком рта. Вряд ли человек в его звании не мог приказать адептам-медикам удалить шрам. По какой-то причине он решил оставить его, скорее всего, чтобы тот служил ему напоминанием о чем-то. Красс был известен тем, что прибирал к рукам больше причитавшейся ему доли трофеев, однако он продолжал выигрывать сражения, поэтому никто не предъявлял ему обвинений.

Собравшиеся генералы смотрели на Махариуса и переглядывались между собой, изучая потенциальных соперников, а также оценивая их относительно сильные стороны. Казалось, стол превратился в поле боя, а они сами — во врагов. Призом здесь выступали привилегии в следующей фазе Крестового похода.

Махариус сталкивал подчиненных лбами. В определенном смысле их борьба служила благой цели, помогая поддерживать тонус и дух состязательности. Но, с другой стороны, он сам посеял семена будущей катастрофы, ибо мужчины в той комнате ненавидели, боялись и презирали друг друга. Хоть номинально они являлись частью одной армии, генералы видели друг в друге врагов и соперников, коими они когда-то и были до того, как Махариус положил конец Великой схизме. Но в тот момент между ними еще не пролегла трещина раздора.

— Джентльмены, давайте послушаем доклады о ходе операции «Центурион», — сказал Махариус, бросив взгляд на Сеяна.

Генерал улыбнулся, и комната наполнилась его грохочущим голосом:

— Абсолютная победа боевой группы Сеяна. Мы одолели круллов в их родных мирах и загнали лордов-секир глубоко в горные твердыни. Несколько партизанских отрядов все еще оказывают сопротивление в вулканических регионах Индоланда, но на них ведется охота. Все важные промышленные города — под имперским контролем, а объемы производства достигли восьмидесяти процентов от норм, предшествовавших отвоеванию. Полагаю, к тому времени, как мы закончим, эти показатели достигнут ста пяти процентов. Теперь, когда лорды-секиры перестали взимать десятину с продукции, мы можем куда более эффективно перенаправить добычу из Глубоких шахт на производство оружия и снаряжения.

Он с улыбкой оглядел остальных генералов и сел на место.

— Генерал Фабий, ваш доклад, — сказал Махариус.

Генерал с едва слышимым ворчанием поднялся из кресла и сонно взглянул на Махариуса.

— Боевая группа Фабия докладывает о полном успехе. Ключевые агромиры Эларического объединения заняты нашими войсками. Оставшиеся, увидев тщетность сопротивления, приняли наши условия. Местные аристократы скорее предпочтут сохранить свои привилегии под имперским правлением, чем допустить, чтобы их поместья перешли в руки соперников согласно закону о перераспределении имущества, если их объявят изгоями и предателями Империума.

Он говорил, не отрывая взгляда от Махариуса, и походил на милого медвежонка, медленно пробуждающегося из спячки.

Я уже начал задаваться вопросом, станет ли кто-то из них докладывать о чем-то ином, помимо совершеннейшего успеха. Поступить по-другому означало отдать преимущество в руки своих соперников.

Однако Махариус славился тем, что мог разглядеть скрытую за докладами командиров правду, и кара за ложные сведения была куда хуже, чем за то, чтобы позволить противнику одолеть себя. В свое время за подобное Махариус понизил в звании и назначил надзирателем тюремного мира генерала Ксандера. Нет, подумал я, в целом все доклады будут полностью правдивыми, хотя и отполированными так, чтобы представившие их генералы сияли.

— Генерал Арриан?

Арриан вскочил на ноги и оглядел присутствующих генералов горящим взором, будто считал их отвратительными еретиками, замышлявшими против него заговор.

— Я докладываю о безоговорочной, сокрушительной имперской победе над червями из Гектакора. Еретики сгорели. Их богомерзкие отпрыски отправлены в лагеря переобучения, — его тон ясно дал всем понять, что он думал о подобном ложном милосердии, — их скважины и реакторные ядра теперь работают ради праведной цели. Боевая группа Арриана готова нести волю Императора следующим еретикам.

Он сел так же резко, как встал, и устремил взор на потолок, принявшись разглядывать бронированных ангелов над головой вместо того, чтобы размышлять об окружающих его грешниках. Генерал Фабий подавил смешок. Генерал Кир одарил его каменным взором. Сам Махариус не выглядел ни на йоту смущенным.

Следующим поднялся генерал Лисандр. Он щелкнул каблуками, отдал честь, провел пальцем по усам, еще на мгновение задержался взглядом на своем отражении в поверхности стола и с усмешкой сказал:

— Я с горечью должен доложить о не столь тотальной, сокрушительной победе. Боевая группа Лисандра может сообщить вам лишь о полном успехе. Мы просто окружили войска Гегемонии Искандера, перерезали их каналы снабжения, а затем поодиночке уничтожили их сухопутные армии. Жаль, что нам не довелось сгонять пленных в лагеря смерти и сжигать на кострах их детей.

Его насмешливый взгляд встретился с глазами Арриана, и мне показалось, будто оба генерала вот-вот сцепятся. Эти двое по-настоящему ненавидели друг друга. Лисандр был из тех имперских офицеров, которые считали, что честь — превыше всего и существует только один способ одержать настоящую победу. Лично я скорее последовал бы за Аррианом — он, по крайней мере, не питал иллюзий и ради победы был готов сделать все, что требуется.