Уильям Кинг - Крестовый поход Махариуса

Можно самостоятельно изготовить дыхательную маску от определенных видов газа из простыни, смоченной в собственной моче. Не спрашивайте, почему этот метод работает, но это так. Я стянул с кровати простыню и на всякий случай порвал ее на полоски. Будь у меня дистиллятор, я бы перегнал немного мочи, но его под рукой не завалялось. Какое-то время я стоял, пытаясь понять, что происходит. Нужно узнать больше. Если еретики действительно прорвались, Махариусу придется либо контратаковать, либо отводить солдат в космический порт для эвакуации.

Мне требовались одежда, снаряжение, оружие и боеприпасы. В госпитале я этого не найду. Может, удастся разжиться скальпелями или хирургической цепной пилой, однако это лишь самый необходимый минимум. Но лучше, чем вовсе ничего.

Я чувствовал себя сильнее. Приток адреналина оказывал подобное воздействие. Одну минуту ты ощущаешь себя слабым, будто новорожденный котенок, однако, едва твоя жизнь оказывается в опасности, обнаруживаешь, что при необходимости сможешь одолеть и орка. Я двинулся мимо кровати, на которой лежало накрытое грязной белой простыней тело. Вот бедный фраккер, подумал я. И вдруг меня за запястье схватила чья-то холодная белая рука.

Я рефлекторно рубанул свободной рукой, разорвав хватку, и отпрянул назад. В этот момент тело под простыней село. Если это шутка, подумал я, то она крайне несвоевременна и неудачна.

Однако это была не шутка.

Простыня упала, и я увидел мертвеца. Его кожа была серой, но не из-за болезни, а из-за трупного окоченения. Это был цвет фарша из перемолотых костей и хрящей в далеком пищевом мануфакторуме. Глаза трупа были странного кроваво-красного цвета, в их глубине теплились зеленоватые огоньки. Тело шевельнулось, и из его ноздрей и краешка рта потекли струйки гноя.

Покойник издавал сипящие и хрипящие звуки, не потому, что дышал, а из-за того, что его движения сдавливали легкие, а те, в свою очередь, выталкивали скопившуюся мокроту.

Но сильнее всего ощущался запах. Казалось, каждый ложный выдох извергал изнутри смрад гниющего организма, гноя, слизи и разлагающихся внутренностей. От поднявшейся вони сворачивало живот и болело сердце, и у меня не было под рукой противогаза. Один лишь запах парализовал меня на мгновение, потребовавшееся мертвецу, чтобы подняться с койки и схватить меня. Говорят, ногти продолжают расти после смерти, и труп глубоко впился ими мне в кожу. Я вскрикнул от боли и ответил так, как когда-то давно научился на Велиале.

Я пнул меж ног. Движения мертвеца были медлительными и неуклюжими, и он даже не попытался увернуться. Впрочем, удар ничего не дал. Труп не чувствовал боли. Я размазал его яички в желе, однако никакой реакции не последовало. Он притягивал меня все ближе и ближе к своему вонючему рту, к оскаленным зубам, готовым впиться в меня. На лице трупа застыл тотальный, всепожирающий голод.

Я провел руки внутрь его хватки, так что мои предплечья оказались между его локтей. Он был силен, но своим движением я разорвал его хватку и откинул руки в стороны, пусть и ценой оставленных под его ногтями кусочков кожи. Я сорвал лежавшую на койке простыню, набросил ее на голову мертвеца и бросился бежать. Нет никакого смысла стоять и драться с существом, не испытывающим боли, особенно когда из-под покрывал начали подниматься и другие трупы, набрасываясь на живых.

Их было с десяток, но среди коек, забитых больными, умирающими и погруженными в лихорадочные сны, они вызвали панику, непропорциональную своему количеству. Многим происходящее могло казаться очередной гранью их кошмаров, покуда они не гибли от зубов ходячего мертвеца, впивавшихся им в яремную вену.

Нужно найти оружие, любое оружие. Я заметил валявшегося адепта-медика, на груди которого сидел труп, грызя горло и вырывая внутренности окровавленными пальцами. На стоявшей рядом тележке лежали медицинские инструменты, включая хирургическую цепную пилу.

Чтоб взять ее, требовалось приблизиться к пирующему мертвецу. Убедив себя, что он слишком занят, я бросился вперед. Мое движение отвлекло покойника от еды. Он поднял на меня красные глаза, и внутри них я увидел сеточку крошечных лопнувших капилляров. По его щекам катились кровавые слезы, а из носа и по подбородку текла струйка, напоминающая след демона-слизня. Существо с шипением извергло из себя смрадный воздух. Вокруг него заклубились мухи. Они взялись как будто из ниоткуда, а скорее всего, расплодились в мертвой плоти.

Я схватил цепную пилу. Мне не удалось сразу же отыскать руну активации, поэтому я просто ударил ею, погрузив зазубренные зубья в лоб мертвеца. Они впились очень глубоко, расплескав кусочки мозга и внутренней жидкости, но мертвец продолжал идти, протягивая ко мне руки.

Наконец я нашел на рукоятке руну активации и выпалил основной технический кант, вызубренный наизусть во время службы на «Гибельном клинке» много лет назад. Благословение Императора, инструмент взревел, оживая, и во все стороны полетели брызги крови и осколки кости.

Я надавил сильнее, и лезвие пробило череп, разрезав голову надвое до хребта. Затем у основания позвоночного столба я рванул инструмент на себя и выдернул наружу. Мертвец рухнул на пол, словно кукла с обрезанными ниточками.

Я облегченно вздохнул. Мне удалось найти работающее оружие, а также способ убивать этих существ. Это было лучшее, на что я мог надеяться в текущих обстоятельствах. Я бросил взгляд на медика, но тот, скорее всего, был уже мертв, его кожа начала приобретать странный серовато-зеленый оттенок. Теперь он чем-то походил на убившего его покойника.

Вдруг меня осенило. В этот раз из мертвых восставали не зараженные еретики, а наши люди. Неужели болезнь снова мутировала, найдя способ передаваться незаряженным живым и оставаться в спячке до их смерти? Если так, болезнь становилась сильнее и опаснее.

Почему сейчас? Почему они начали воскресать одновременно? Возможно, мертвецов заставлял подниматься и нападать на людей какой-то темный ритуал? Я склонялся к мысли, что, вероятнее всего, никогда не узнаю причину да, на самом деле, и не хочу знать, и огляделся по сторонам, чтобы оценить обстановку.

Кучка ходячих мертвецов оттесняла сестру-госпитальерку к двери. Женщина пыталась держать их на расстоянии, размахивая перед собой хирургическим инструментом, но они не обращали на него внимания. Я приблизился к ним сзади и, будто дровосек, рубящий деревья, принялся сносить им головы и конечности. Тактика моя была грубой, однако действенной.

Те, кому я отрубал головы, падали сразу, а остальные продолжали наступать, покуда я не обезглавливал и их. Закончив, я повернулся к женщине. Та просто смотрела на меня. Вряд ли я представлял сейчас привлекательное зрелище — с ног до головы заляпанный кровью рослый мужчина в грязном халате и цепной пилой в руке. Но, принимая во внимание обстоятельства, она среагировала вполне неплохо.