Константин Мзареулов - Августовские танки

– Реутов, запомни характер движения! – нервозно подрагивая челюстью и руками, выкрикнул капитан. – Ты идешь справа от меня, Зорин – слева… В случае, если меня подобьют или танк встанет по каким-то причинам, ты принимаешь командование взводом.

– Помню… – попытался сказать Аркан.

Лычкин заорал:

– Не смей перебивать! – Он тяжело дышал, его худое лицо побагровело. Резко вдохнув и выдохнув воздух, взводный почти успокоился, но затем вдруг снова завопил: – Где лейтенант Зорин?!

Машина Зорина стояла совсем рядом, и Лычкин помчался к танку, на ходу выкрикивая угрозы и матерные пожелания.

Реутов невольно покачал головой. Лычкин снова суетился, а нервозность перед боем обернется грубыми ошибками, когда начнется стрельба. В предыдущих схватках с врагом Лычкин особых успехов не добился, причем один, по крайней мере, БТ-5 был потерян исключительно по его вине.

«Устроит он еще неприятности всем нам», – печально подумал Аркан. Вслух этого, само собой, говорить не стал, ибо нельзя при подчиненных ронять авторитет старшего по званию и должности. Хотя рядовые и сержанты сами все видят и понимают… Мысленно махнув рукой, старший лейтенант приказал экипажу натягивать индивидуальные защитные комплекты «Ковбой».

Пешие стрелковые роты выступили из выжидательного района часом раньше. Следующим эшелоном двинулись артиллерия, колонны танков и моторизованные подразделения – на грузовиках и бронетранспортерах. Кое-где среди солидных машин мелькали трофейные «арабески».

На рубеж развертывания – в затылок боевому охранению – вышли почти одновременно. Пехотные колонны, как водится, перемешались, и комбатам пришлось потратить добрых полчаса, чтобы привести подразделения в подобие порядка. Тем временем артиллеристы расставили на позициях пушки, гаубицы и минометы, а Реутов, прикрывшись откинутой крышкой люка, рассматривал вражеское расположение.

Даже весьма убогие, как у многих горожан, сельскохозяйственные познания не помешали танкисту понять, что бригада накапливается на поле, засеянном подсолнечником. Высоченные стебли поднимали свои корзинки на уровень башни. Кое-где растения словно шевелились – это пехотинцы выдвигались на рубеж атаки, прячась в зарослях. За посевами подсолнуха тянулась полоса каких-то мелких растений, удерживаемая вторгшимися из-за Буга бандами.

Неприятельская пехота занимала плохо оборудованную оборону на редкой цепочке высот, которые даже холмиками назвать язык не поворачивался. Так, мелкие бугорки на равнине. Стрелковые ячейки были видны как на этих буграх, так и вокруг. В тылу, на удалении примерно полукилометра от переднего края, застыли грузовики и автобусы – вероятно, транспорт вражеской пехоты. С высоты танковой башни было хорошо видно, что между окопами и грузовиками медленно курсирует пяток «арабесок» и стоят неподвижно две «сербиянки». Главной опасностью для БТ Аркан посчитал четырехдверный пикап с безоткатной пушкой. Вывод простой – первым делом прикончить эту машинку, а потом громить всех остальных.

Он перевел бинокль влево. Там будет наступать другой батальон, и поддерживать его будет рота плавающих танков, но всегда существует опасность, что противник ударит во фланг. Так и есть – две «арабески». Одна с безоткаткой, другая – с тяжелым пулеметом. Дистанция вроде бы великовата, но пуля калибра 12,7 мм вполне может преподнести неприятный сюрприз бортовой броне легкого танка.

– Генка! – крикнул Аркан в сторону машины Зорина. – Видишь, сбоку от тебя?

– Спереди тоже, – ответил Гена.

– Те, что спереди, мои будут. А ты возьми ту парочку.

– Договорились!

Высунувшись из башни своего БТ, взводный сделал недовольное лицо, глаза его при этом свирепо сузились. Лычкин явно собирался устроить подчиненным разнос: дескать, чего разорались, артиллеристам целиться мешаете. Однако поняв, о чем переговариваются командиры машин, сменил гнев на милость и оформил их диалог в виде приказа:

– Зорин, ты постреляй по тем сучкам на левом фланге. Реутов, твои цели – пушечная машина в тылу и пулеметное гнездо в окопе возле одинокого дерева справа от высоты с окопом на макушке.

Спохватившись, он начал отдавать приказ по всем правилам – назначил ориентиры, огласил полосу движения взвода. Капитан приступил было к порядку взаимодействия с пехотой, но Реутов перестал его слушать. По крышке люка, прикрывавшей старшего лейтенанта, что-то громко звякнуло, и стальная плита качнулась.

«Шальная пуля или снайпер?» – подумал Аркан втягивая голову в плечи. Прояснить эту тайну не удалось, потому что наконец заработала артиллерия.

Первые минуты пушкари палили неторопливо – пристреливались осколочно-фугасными. Нечастые фонтаны грязной земли хлестали вокруг высоток, снаряды ложились больше перелетами. Потом офицеры скорректировали свои прицелы, взрывы стали случаться все ближе к вражеским позициям.

«Сербиянки» стали стрелять в ответ, но подсолнухи скрывали расположение наших батарей. К тому же самодельные самоходки противника годились только для огня прямой наводкой, но никак не для обработки закрытых позиций.

Пристрелявшись, артиллеристы прибавили темп. Вспышки разрывов сверкали все чаще, но плотность огня была ниже всех разумных нормативов. О зоне сплошного поражения не приходилось даже мечтать. Дюжина стволов на полтора километра фронта при всем умении расчетов не могла обеспечить надежное подавление обороны.

Минут за десять «бог войны» выпустил отведенное приказом число боеприпасов, после чего наступило время шрапнели. Тысячи стальных шариков обрушились на не прикрытую броней и слабо врывшуюся в украинскую землю неприятельскую пехоту. Потом еще немного фугасных снарядов – и в небо взвились красные ракеты.

– Серега, вперед на первой передаче! – скомандовал Аркан.

Танк дернулся и затарахтел, подминая стебли. Через двести метров подсолнухи сменились мелкими цветастыми кустиками. Артиллерия прекратила стрелять, линия вражеских окопчиков тоже пока помалкивала. Оглянувшись, Реутов увидел, как из дебрей сельхозугодий выбегают и разворачиваются цепями солдаты с автоматами. Снова посмотрев вперед, старший лейтенант отметил, что «арабески» медленно перемещаются параллельно фронту – выбирают позицию для стрельбы. Для танковой пушки дистанция в полтора километра была великовата. Хоть и считается, что «сорокапятка» бьет прямой наводкой вдвое дальше, но хрен попадешь на таком расстоянии. Зато реактивная граната безоткатной пушки вполне способна поразить цель.

Вздохнув, Аркан опустился в тесную башню, захлопнул люк и приказал Сереге гнать на второй передаче. Черт с ним, что оторвемся от пехоты, зато быстрее выйдем на дальность эффективного огня.